Гнала от себя сомнения прочь. И всё же, тогда это была небольшая банда, сейчас — растревоженный злобный улей. И насколько хватит у меня сил? Ведь пока потенциал мой в полной мере не раскрыт. Страшно было до чёртиков.
«Я обязана справиться ради себя, ради мужей, ради тех, кто прикрывает спины, ради города и мирных жителей», — так я себя уговаривала, идя следом за Данияром.
Патрик наверняка уже в курсе происходящего в тюрьме. И скорей всего, он уже мчится сюда. Эта мысль придала мне уверенности, которой мне сейчас так не хватало. Шаг, ещё шаг, чужие мысли блокировала, осталась только связь с Данияром и общий фон аур, пылающих алым.
Промежуточный этаж и железная дверь, за которой бесновались заключённые.
«Дальше ты не пойдёшь, пробуй отсюда. Я не хочу тобой рисковать».
«Данияр, нужно открыть дверь, я не смогу пробиться через неё, слишком много помех. Уверена, мне нужен визуальный контакт».
Очень надеялась, что удар пройдёт по цепочке, ведь как ни крути, мы все связаны между собой.
«Прикрывайте её и не давайте никому близко подойти», — муж пошёл вперёд, я за ним.
Всё оказалось гораздо хуже, чем могла себе представить. Рык, визг, кровь и предсмертные хрипы. Тут шла не битва, тут происходила бойня. Охраны гораздо меньше, чем преступников. На охранников нападали сворой и рвали когтями и зубами. Меня замутило от обилия запахов и звуков. На секунду страх сковал мои конечности. Но когда в нашу сторону понеслась разъярённая толпа зубастых монстров, ожила. Легла на пол и закрыла глаза.
Мысленно собрала силу и толкнула её вперёд. Вышло слабенько. У нападавших оборотней лишь только вызвала небольшой приступ головной боли. Волна нападавших достигла нас, и завязалась драка. А я лежала, прижав уши к голове, и пыталась вытеснить из себя силу. Тогда я спасала наши жизни и отбивалась от нескольких шавок. Сейчас я пыталась утихомирить тысячную толпу и спасти тех охранников, кто ещё жив.
Рядом с собой услышала стон Данияра, ему порвали бок, из которого толчками вытекала кровь. Всё это я видела закрытыми глазами, моё видение перешло на новый уровень. Отогнала от себя страх за жизнь любимого.
Шрам — вот на ком сосредоточилась, он хотел прикончить Данияра и меня. Он прекрасно знал, из-за кого очутился в тюрьме. Он понимал, что меня нужно устранить. Я — причина его бед. Но прежде Шрам желал на моих глазах растерзать Данияра. А уже потом повеселиться со мной, прогоняя через толпу таких же отмороженных монстров, как и он.
Во мне поднялся гнев и злость. И за секунду до того, как мерзкая тварь впилась в глотку Данияра, я смогла вытолкнуть из себя энергию. Полегли все — и охранники, и заключённые. Они падали на пол, словно сломанные куклы, у которых закончился завод. Наступила гробовая тишина: ни скулежа, ни визга, не было слышно ничего.
Я лежала без сил, бездумно пялясь на оторванную лапу оборотня-охранника. В таком состоянии меня и нашёл Патрик. Сил встать не было. В этот момент я походила на овощ.
У медиков сегодня прибавилось работы. Как только бунт был подавлен, они занялись осмотром тех, кто пострадал. В приоритете были те немногие полицейские, которые остались живы. Патрик приказал осмотреть меня и брата. Мужу зашили бок, на мне же не было ни царапины. Лишь только дикая усталость и глубокая апатия. Меня ничего не интересовало и совершенно ничего не трогало. Я ела, спала, отвечала на вопросы, и всё. Период моего восстановления затянулся. Прошла неделя, прежде чем начала подавать признаки жизни. Вокруг меня кипела жизнь, но она меня не трогала.
— Я боюсь, что она останется такой, она не пускает никого в свои мысли, — голос Данияра сорвался, я слышала, что ему сложно говорить.
Было в этом голосе столько боли, что сердце моё защемило. Захотелось прижаться к мужу и сказать, что я тут, я здесь. Что в этой оболочке я заперта, словно в клетке. Я ищу выход, борюсь сама с собой. «Разбиваю кулаки в кровь», – мысленно, конечно же. И я обязательно вырвусь из этого безумия, из ловушки, в которую попала.
«Вы главное, не сдавайтесь! И я не сдамся!»
Глава 46. Две недели
Тина
С криком подскочила на кровати. Спрыгнув с неё, подбежала к окну и отдёрнула штору. На улице всё как обычно: смог, плохая видимость и никаких пожаров и взрывов.
— Тина? Что случилось? — сонный голос Данияра наполнен тревогой.
Он подошёл ко мне сзади и обнял. Я содрогалась всем телом в рыданиях. Давно так не плакала взахлёб. Уж слишком ярким был мой сон. Он прижался ко мне, успокаивая.
— Всё хорошо, солнышко. Город на месте. Что тебе приснилось?
— Мне приснилось, что стены пали и монстры заполонили город. Это было так реально, столько крови, столько погибших. Крики, пожары, тени, — я громко зарыдала.
Данияр развернул меня к себе лицом, пальцами стёр набежавшие на щёки слезы.
— Всё хорошо, родная, хорошо, — муж гладил меня по голове, успокаивая. — Тише, любимая, не плачь. Это всего лишь сон.
— Тина? Что с ней, Данияр? Она очнулась? — Патрик вошёл в комнату. Развернувшись к нему, нырнула в его объятья.
— Я долго спала? — посмотрела затуманенными от слёз глазами.
— Две недели. Это сложно назвать сном. Ты говорила односложно, отвечая «да» или «нет», ела, спала. Врачи говорили, что ты выгорела и тебе нужно время, отдых и уход. Данияр за тобой ухаживал, пока я наводил порядок в тюрьме и в городе. За две недели многое изменилось. Кажется, врагов у меня добавилось, а друзей убавилось. Но это всё неважно, главное, что ты очнулась, родная.
Он целовал мои щёки, глаза, губы. А из моих глаз так и лились слёзы. До боли в рёбрах он стискивал моё тело. Я содрогалась от плача в его крепких объятьях, вбирая в себя всю нерастраченную нежность и страсть. Вбирая в себя исходящее от него спокойствие. И когда я перестала плакать, Патрик сказал:
— Я так волновался за тебя, — секундная заминка, — мы оба волновались за свою жену. Мы любим тебя, родная. Ты что-нибудь хочешь? — Патрик чуть ослабил хватку и заглянул мне в глаза. — Может, воды?
— Кофе с молоком, я жутко хочу кофе.
— Сейчас сделаю, — Данияр, погладив меня по голове, вышел на кухню.
А Патрик, подхватив на руки, сел вместе со мной в кресло.
— Расскажешь, что произошло за эти две недели? — попросила супруга. — И не нужно жалеть мою психику, я была там и знаю, что творилось внизу. Море крови и растерзанные тела.
— Да, так и было, мало кто остался жив из охранников. Я сделал то, что мне не простят.
Вопросительно посмотрела на Патрика, хмуря брови. Что он сделал такое, за что его можно осудить?
— Я приказал всех, кто остался жив, вывезти за стену. Без суда и следствия выкинул за ворота города. Всех, кто участвовал в кровавой бойне. Всех, кто поднял руку на охранников. Кто желал зла тебе, Данияру, городу. Ввёл военное положение и начал чистку. Всё дирижабли, влетающие в город, задерживаются и досматриваются. После такой тотальной чистки меня назовут тираном. Но есть и результаты. Я узнал, что Карл и Эрик сговорились с соседним городом. Решили уничтожить наш город, доведя его до безумия, чтобы власть перешла к лояльному президенту. Между городами и раньше велась конкуренция. Но не думал до моего прихода к власти, что всё так прогнило. А теперь мне приходится расхлёбывать то, что оставили мне в наследство люди. Такие, как Карл и Эрик.
— Карла и Эрика нашли?
— Нет. Они, видимо, убрались из города. Мои люди их не смогли обнаружить. Ты много плохого можешь обо мне услышать, Тина. Но городу это нужно, его нужно очистить от мерзости, чтобы другим было неповадно разрушать то, что я пытаюсь восстановить.
— Я понимаю, Патрик, понимаю. Но не скатись в пропасть, у тебя есть мы. У тебя есть я и Данияр. Те, кто тебя всегда поддержит и даст совет, — я гладила его по щеке, зарывалась в волосы пальцами.
Перебирая пряди его волос, получала от этого наслаждение. Я передавала ему через прикосновения свою любовь. Патрик был встревожен, ему было нелегко. Да и я ещё была в неадеквате две недели. Время, за которое мой организм перенастраивался. Именно столько нужно было времени для изменения. Мой сон был не кошмаром, он был одной из возможных реальностей. А для того, чтобы этого не случилось, я должна была найти Карла. Но не сейчас, чуть позже.
