прекрасные ремесленники. Могут хоть дворец из ничего сделать, или выткать такое полотно, да вот, серьги что на тебе, сразу видно мастер делал.
Я дотронулась до серёжек, по пальцам пробежался холодок, будто я коснулась капелек росы.
— И что я тоже смогу такие сделать? — заинтересовалась я.
— Ну если в ювелирном деле будешь тренироваться, может и сможешь, — как-то задумчиво произнес он. А потом предложил:
— А ты ткачество не пробовала?
— Нет, никогда. Даже не знаю, что это.
— Странно, попробуй. С уровнем твоего дара, ты должна была уже прийти к этому.
Должна или не должна, но о ткачестве я думала только тогда, когда видела результат долгодневной работы: ручники, передники, скатерти.
— А что с дивинум чего-то там? Любите вы завернуть непонятными терминами, потом сиди и думай, что хотели сказать.
— Вот правильно, надо думать, хорошее замечание. Divinum — это отмеченные богами. Слушала, наверное, легенду про Солнце, Луну и Землю. Когда начались изменения в генотипе, с научной точки зрения, это связали с влиянием солнечной энергии, лунным излучением и земной аномалией. Не все люди изменились, только некоторые из них. Возможно, изначально их геном отличался. Как-ты понимаешь, в древности этим никто не занимался. Такие способности, как у тебя встречаются крайне редко. И они описаны в качестве легенд в древних манускриптах.
— И что же мне делать? — насторожилась я.
— Для начала, помоги мальчика на ноги поставить, а потом решим.
— Хорошо, — не стала спорить я. Да и мальчик заметно волновался, что-то пытаясь написать.
Мы подошли к Тахиру, весь пергамент был изрисован какими-то непонятными письменами, мне они были не знакомы, а вот Вольгович заинтересовался. Но комментировать не стал, лишь попросил мальчика прилечь, тот послушно направился к кровати.
Я села рядом, снова как и в прошлый раз воспользовалась своим зрением, в местах где были завязаны узелки, стали появляться новые здоровые нити. Но по середине груди всё так же зияла дыра, для того чтобы их всех соединить понадобиться много сил.
Вольгович понял моё беспокойство. Подошел, достал свой рунный инструмент и нанес мне на тыльную сторону ладони какие-то знаки.
— Это руны света, не так ли? — предположила я.
— Так и есть, у каждого зверя, свои руны, обычно мы черпаем энергию из близкой для себя материи.
— А я тоже смогу использовать руны? — как ребенок произнесла я.
— Сможешь, но для этого нужно учиться, учиться и ещё раз учиться! — подытожил Вольгович.
Глава 33
Первые узелки я завязала на удивление быстро и просто, то ли научилась, то ли руны помогали. А затем стало сложнее, пульс учащался, голова кружилась, перед глазами всё плыло, но Вольгович мне помогал, всё наносил и наносил новые руны. Дыра постепенно стала стягиваться. Оставалась завязать не так много узелков, как меня покинули окончательно силы. Вольгович пытался привести меня в чувства, но я плохо уже его слышала. Он оттащил меня на соседнюю кровать, рванул рубаху на груди, освобождая место для нанесения руны.
Дверь с грохотом распахнулась, сильный рык, и я почувствовала, это мой медведь. Он пришел за мной. Ермил отскочил от кровати, пропуская зверя ко мне. Тот подошел, обнюхал и вопросительно посмотрел на Вольговича.
Тот как бы оправдываясь сообщил:
— Я лечил. Сам видишь.
Он жалобно заревел. И сердце у меня сильно сражалась. Я хотела сказать, что всё в порядке, но сознание окончательно покинуло меня.
***
Глаза я уже открыла в своей комнате, Лукерья сидела в уголке на стуле, что-то набирая на спицах. Я осмотрелась, Велесова нигде не было. За окном была ночь. Очень хотелось пить. Я прошептала:
— Воды…
Лукерья встрепенулась и направилась в мою сторону:
— Госпожа, вы очнулись… Что же это они с вами сделали… Жених ваш прибежал белее мертвеца, чуть всю душу не вытряс, всё спрашивал куда вы делись, а затем вылетел, словно ошпаренный.
А затем ворвался в чем мать родила, неся вас на руках, весь трясся, будто в лихорадке. Сказал дать отвар, как очнетесь, и ушел. Вот отвар-то, — поднеся к моему лицу чашку, сказала девочка.
Я приподнялась, вязала в руку чашку и приложилась губами, живительная прохлада наполнила моё тело. Полностью выпила, стало намного лучше. Развернулась к Лукерье и спросила:
— А разве твой жених не умеет превращаться в животное?
Лукерья вытаращила меня глаза и сказала:
— Что ты госпожа! А если б он превращался, я бы к нему под страхом смерти не приблизилась даже!
Я усмехнулась про себя её размышлениям, снова вспомнила медовый запах, прохладный медвежий нос, и так тепло, хорошо стало…
— Госпожа, в баню пора, — отвлекла Лукерья меня от моих воспоминаний.
Глава 34
Лукерья разбудила меня очень рано, в спешке сообщила, что великий князь вчера прибыли с женой и племянницей. И поэтому сегодня она придет только поздно вечером, так как будет помогать тетке на кухне. Чувствовала я себя очень хорошо, и в помощи уже не нуждалась. Мы быстро сходили в баню. А когда вернулись, в комнате меня ждал Егор. Вид у него был уставший, он стоял возле стола, держась за спинку стула. Я забеспокоилась. Лукерья быстро ретировалась, и мы остались в комнате одни. Он молчал. И я решилась первая на разговор:
— Что-то случилось?
— Нет, просто захотел увидеться, — с какой-то грустью произнес он.
— Я тоже рада тебя видеть, — нисколько не соврала я.
Он слегка улыбнулся. А затем спросил:
— Мы поговорили вчера с Ермилом, он посоветовал обучить тебя ткачеству, что скажешь?
— Можно попробовать, но я никогда этим не занималась, — предупредила я.
— Надеюсь мы не опоздали с этим предложением? — как-то невесело произнес он.
— Нет, конечно, нет! Ну, что ты, Егор! Я буду очень рада чем-то занять себя, тем более я почти здорова, — воодушевленно произнесла я.
Но он лишь слабо улыбнулся в ответ. Я начала подумывать о не добром:
— Тебе снова что-то подсыпали? Что с тобой? Ты болен?
— Нет, всё в порядке. Это последствия моей трансформации. Если бы Ермил предупредил меня о вашем врачевании, я бы не стал так рисковать…, — сказал Велесов направляясь ко мне, слегка прикоснулся ладонью моей щеки, приобнял за плечи и прошептал, — нет, я лгу, я стал бы рисковать, даже если бы знал, чем вы там занимаетесь!
Его лицо, такое знакомое, такое родное, я поддалась эмоциям и провела пальцами по щеке в ответ, он прижался лбом к моему и прошептал:
— Не могу без тебя…
И я потерялась в нежном легком поцелуе, не какого подчинения или силы, только сладкое прикосновение губ, будящее какое-то светлое ясное чувство. Затем так же
