вас еще можно так называть. – Говорила вызывающе спокойно, смотря в искаженное от ненависти лицо дочери государя. – И в отличие от вас, я вправе здесь находиться. Ваши же намерения мне понятны, и они вызывают лишь презрение. Потому прошу покинуть покои моего господина.
Скрип зубов леди Ларейн был слышен даже мне.
– Думаешь, сможешь занять место рядом с Астешем? И не мечтай! – казалось, от ее слов веет смрадом. – Даже то, что ты похожа на погибшую Шайру, тебе не поможет.
Я усмехнулась.
– Однако это помогло мне здесь очутиться. А вы, как я посмотрю, далеко не в фаворитках генерала. – Я просто не могла сдержать язвительность, смотря в бледнеющее лицо леди Ларейн. – И судя по вашей озлобленности, прекрасно понимаете, что даже место любовницы вам не светит.
У Ларейн окончательно повело лицо. Губы дрогнули, глаза стали невероятно большими, лицо посерело. Четко выделился контур губ и…
Да она же преображается!
– Как ты смеешь, дрянь, говорить со мной в подобном тоне?!
Она все-таки рванулась ко мне. В воздух поднялась… нет, уже не рука. Лапа. Вытянутая, черная, с длинными острыми когтями. Да так и застыла в нескольких сантиметрах от моих широко распахнутых глаз.
Не знаю, успела бы я дать отпор высшей шаенке. Вероятно, нет. За меня это сделал невесть откуда появившийся в комнате Астеш.
Руку Ларейн он успел перехватить в воздухе и теперь смотрел на леди просто убийственным взглядом. В глазах плясали дикие яростные искры.
– Никогда, слышишь, – зловеще прошипел он, перехватив девушку за талию, подталкивая к двери и все еще не отпуская ее руку, – не смей появляться в моем доме! И никогда не приближайся к моей будущей жене.
Пауза.
И просто гробовая тишина.
Леди Ларейн змеей вывернулась из рук Астеша и с отчаянием уставилась в его лицо. Преображение спало, выдавая ее растерянность. Губы Ларейн задрожали. Было от чего.
Эклер, который я все еще держала в руках, шмякнулся на пол.
Жене?!
Нечистые, генерал не в себе!
– Жене? – выдавила Ларейн. Словно болванчик, замотала головой. Голос ее заметно сел, в нем отчетливо послышались неверяще-умоляющие нотки. – Ты врешь! Ты не можешь жениться на ней! Она не шаенка… Она… Она…
– Только посмей ее оскорбить! – В воздухе ощутимо запахло грозой. – Ты знаешь законы, Ларейн. Я вправе наказать обидчика моей невесты, кем бы он ни был.
Девушка дернулась, высвобождаясь из хватки генерала. По щекам тонкими полосами потянулись слезы.
– Я… я… – Она перешла на сдавленный хрип. – Не оставлю это. Так и знай, Астеш! Ты дорого заплатишь за мое унижение! И эта… – Она бросила на меня уничтожающий взгляд. – Она тоже заплатит!
Ларейн кинулась к двери. От хлопка осыпалась штукатурка.
Астеш повернулся ко мне. А я стою с чуть приоткрытым ртом и на чудовище свое смотрю. Эклерчик в ногах валяется.
– Ни о чем меня не спрашивайте, – негромко попросил Астеш голосом, который показался мне обреченным.
– Не буду, – тихо произнесла я. На сегодня потрясений хватит.
Астеш подошел кровати, стянул сапоги и откинулся на спину.
– Киара, – позвал тихо. – Подойдите ко мне.
Честно, мне не хотелось. Или хотелось? Вид несчастного генерала трогал душу. Или сердце. Я пока не определилась. В голове все еще набатом звучали его слова.
«Мою жену».
И почему-то от этой мысли было очень тепло. Не любовницу, не просто мою даму, а будущую жену! Совсем другой статус.
Я все же подошла к генералу и тут же была перехвачена за талию. Как же быстро он умеет двигаться! А следом его губы жадно накрыли мои. Я совсем не сопротивлялась, так хотелось испытать то, на что вчера не хватило времени.
Терпкий вкус горячих губ. Обжигающий и где-то внутри отвечающий трепетом крыльев вновь ожившей бабочки.
И снова он меня отпустил. На самом пике. Когда я сама запуталась пальцами в его волосах. И горела, желая продолжения.
Он отпустил и отстранился.
Снова я лежала, тяжело дыша и смотря в потолок. Проклиная себя, Астеша и… всех нечистых. Последних – за компанию. Это они мне такую судьбу написали в своей книге жизни.
Дыхание медленно успокаивалось. Астеш продолжал лежать, позволяя мне ощущать его рядом. Это было… волнительно.
– Зачем вы это сделали? – не выдержала я. – Чего вы хотите добиться, мой господин?
– Любви, – прозвучало хоть и тихо, но отчетливо.
Я повернула к нему голову. Он полулежал, приподнявшись на одном локте и смотря на меня с такой непередаваемой нежностью, что мое сердце пропустило удар.
– Любви? – переспросила недоверчиво.
– Именно, – подтвердил он. – Киара, вы не нужны мне в качестве безропотной любовницы. Вы нужны мне целиком. Душой, телом, сердцем… Я хочу, чтобы оно горело так же сильно, как мое при виде вас.
Мой пульс забился чаще. Пришлось сжать кулаки, чтобы не выдать чувств, вызванных словами Астеша.
– Я знаю, что вы хотите сказать, – продолжал он. – Да. Вы похожи на Шайру. Но вы другая. Это я тоже уже понял. Совершенно другая. Открытая, резкая, своевольная, где-то переходящая грань. Но в то же время, как я успел заметить сегодня ночью, трепетная, послушная, нежная. Вы другая. И вы мне нравитесь такой. Не просто нравитесь, я готов рисковать всем, что имею, ради вас. Вы моя звезда, Киара, я начал это понимать в тот момент, когда позволил вам дерзить мне и даже сбежать. Уже тогда я возжелал вас не просто как девушку на моем ложе. А всю. Время только усилило это желание. Вчера на приеме я ревновал вас так, как не ревновал даже Шайру. Я готов был разорвать лорда Ражерика, посмевшего притронуться к вам. Я с ума сходил от страха за вас, когда вы танцевали с Гордом. Мне трудно дышать при мысли, что я могу потерять вас. Но и рядом с вами воздух становится невыносимо обжигающим. Вы стали моим лекарством от прошлой любви, но и моим ядом. Я желаю вас слишком сильно. Но желаю не только тела, но и сердца. Желаю ответа на мои чувства и признание. Мне необходима ваша любовь.
Я лежала, не веря в услышанное. Слишком проникновенные слова. Слишком трогающие душу и сердце. Проникающие очень глубоко и затрагивающие такие струны, от трепета которых хотелось то ли радоваться, то ли плакать – я еще не понимала.
Невесело усмехнулась.
– Мою любовь… – выдохнула едва слышно. – Может, я и смогла бы полюбить вас, но… Мы не с того начали наши отношения, господин Райен.
– Просто Астеш, – попросил он.
Я села, покачала головой. Подтянула ноги и уставилась на свои колени, выглядывающие через раскрытые полы халата.
– Простите, я не могу, господин. Пока не могу.
– Я понимаю, – с горечью отозвался он. – И сделаю все, чтобы исправить сотворенное мной.
Я перевела взгляд на генерала. Он снова откинулся на спину и лежал, закрыв глаза. Но я видела, как едва заметно дергается шрам на его щеке и дрожат веки.
Сколько же он оплакивал свою Шайру? Сколько ждал
