– С другим? – быстро смотрю на него, затаив дыхание, и успеваю заметить, как дёргается уголок его рта.
Едва заметно. В остальном лицо остаётся непроницаемым, как и последующая фраза, сказанная ледяным тоном:
– Всё в прошлом. Не вижу смысла его ворошить.
Ладони Лэйтона опускаются на подлокотники. Сейчас он встанет и уйдёт.
– Ты прав, – соглашаюсь легко и быстро.
Переползаю по дивану и, прежде чем он успевает подняться, оказываюсь у него на коленях.
– Не будем о прошлом, – шепчу, устраиваясь удобнее, отбирая у него возможность встать и уйти, разве что только со мной на руках. – Будем о настоящем!
Лэйтон замирает. Его глаза на миг расширяются в удивлении, затем на лицо вновь ложится маска невозмутимости.
Обвиваю ладонями его мощную шею. Зарываюсь кончиками пальцев в его волосы на затылке. С наслаждением вдыхаю его неповторимый аромат морозной свежести, смешанный с теплом кожи.
Хочу коснуться щекой его щеки, заранее предугадываю её колючую шероховатость в конце длинного дня.
Подаюсь вперёд, чувствуя, как вершинки моей груди, скрытые лишь тонкой тканью ночной сорочки и пеньюара, касаются его обнажённого торса в вырезе рубашки.
Он неподвижен. Лишь его глаза меняются. Из льдисто-синих становятся штормовыми, словно океан в разгар бури.
Моё поведение безрассудно и навязчиво. Зачем я это делаю? Непонятно. Просто где-то глубоко внутри ураганом раскручивается потребность завладеть этим мужчиной. Присвоить его себе. Необъяснимо и остро. Сейчас же.
Если не душу, то хотя бы тело.
Вот только даже это не получается. Его руки по-прежнему лежат неподвижно на подлокотниках кресла. Он не касается меня, не делает ни единого движения или жеста, чтобы дать ответный сигнал.
Застываю в сантиметре от его губ, так и не получив ответа. Чувствую себя глупо. Разговор окончен, самое время мне встать и уйти.
Моргаю и пытаюсь привстать, как вдруг одна его рука ложится на бедро, а вторая зарывается в волосы, фиксируя мой затылок. Широко распахиваю глаза, и только успеваю сделать вдох, как его губы накрывают мои.
Не осторожно и нежно. Жадно. Сминая, присваивая, выпивая. Общее дыхание со сладковатым фруктовым вкусом.
Он властно ведёт ладонью вверх по моему бедру, задирая белый шёлк. Чувствую, как прохладный перстень касается нежной кожи на внутренней поверхности бедра. Я всхлипываю, когда губы Лэйтона смещаются с моих губ вниз, скользят по шее горячим дыханием.
Его сильные руки приподнимают меня, заставляя перебросить ногу, оказаться на нём верхом. Всё это бесстыдно, возмутительно и… правильно. С ним всё правильно.
Мир сужается до размеров кресла, мужских рук у меня под тонкой тканью сорочки, мужских губ на моей шее, ключице, груди.
Внизу живота начинает тянуть. Нет сил терпеть, хочется чувствовать его в себе. С раздражением стягиваю с его плеч рубашку. Действуя по наитию, прижимаюсь всем телом к его тёплой коже.
Стону ему в губы, когда давление внизу усиливается. Дышу с ним, принимая его снова и снова, двигаясь в одном с ним ритме, когда становимся единым целым прямо здесь, на кресле рядом с камином.
Когда по телу проходит знакомая сладкая судорога, впиваюсь ногтями в его сильные плечи. Уплывающим сознанием чувствую, его руку на пояснице. Он словно припечатывает меня к себе намертво, зарываясь второй рукой в волосы у меня на затылке.
Что это за магия такая, каждый раз с ним лететь к звёздам, чтобы где-то там взорваться на тысячи сверкающих осколков? Разве так бывает?
Медленно прихожу в себя, лёжа на его груди безвольной куклой.
Поленья в камине догорают, обнажённой спине становится холодно. Пеньюар куда-то отброшен. Сорочка сбилась на бёдрах и повисла бесформенной тряпкой.
Мне так хорошо сейчас. Прижиматься к твёрдой мужской груди, чувствовать биение его сердца. Не хочу шевелиться и нарушать этот момент. Чувствую, как Лэйтон ведёт кончиками пальцев по моей спине, пересчитывая позвонки. Это так удивительно и странно – неожиданная ласка от него.
Вместо того, чтобы встать, обвиваю руками его шею, трусь щекой о гладкую твёрдую грудь. Я готова уснуть прямо здесь, вот так.
Вдруг пространство качается. А в следующий миг я понимаю, что Лэйтон несёт меня на руках в сторону спальни. Обходит постель и осторожно опускает меня поверх одеяла.
Забираюсь под одеяло, подтягиваю его к самой груди и резко сажусь на кровати, наблюдая в полутьме спальни за высокой поджарой фигурой мужа.
Сейчас он снова уйдёт. А я снова останусь одна, как это бывало всегда раньше. А за окном так страшно шумит ветер…
Но вместо того, чтобы уйти, Лэйтон вдруг окончательно избавляется от штанов и забирается в постель.
Устаивается на подушке, забросив руки за голову. Шумно вздыхает, глядя в потолок. Не верю тому, что вижу. Он решил остаться у меня?
Облизываю губы и подбираюсь к нему поближе. Несмело кладу голову на подушку с ним по соседству и молча рассматриваю очертания его чёткого профиля. Боюсь сказать что-то вслух, чтобы не испортить момент глупым вопросом.
Лэйтон тоже молчит. Затем, не поворачиваясь, убирает одну руку из-за головы и отводит её в сторону. Без слов понимаю этот жест. Подбираюсь ещё ближе, устраиваюсь у него на груди. Стихии, какое это счастье. За окном непогода и ветер, а ты лежишь вот так просто в крепких мужских объятиях, и ничего больше не нужно.
Слушая размеренный стук его сердца, проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь посреди ночи на своей половине кровати. Поначалу думаю, что мне всё приснилось. Но нет.
Лэйтон здесь, в моей постели. Спит, отвернувшись, сграбастав под себя подушку. Его светлые пепельные волосы разметались, мощная обнажённая спина мерно вздымается и опускается.
А я по-прежнему голая! Натягиваю на плечи лямки сорочки. Осторожно выбираюсь из постели и на цыпочках крадусь в ванную.
На обратном пути вдруг останавливаюсь посреди гостиной. Поднимаю с пола свой белый шёлковый пеньюар и мужскую рубашку. Взгляд выхватывает из темноты чайный столик и останавливается на наших с Лэйтоном чашках с верисом, который пили вчера до того, как…
Чувствую, как вспыхивают щёки. Тихо ступая по холодному полу, медленно на цыпочках подхожу ближе к столику. Кладу ладонь на магический светильник, зажигая его.
Тянусь к нашим чашкам, чтобы посмотреть, изменил ли напиток свой цвет. Пусть Лэйтон уверен, что это глупые сказки. Я-то знаю, что верис не врёт.
Обхватываю пальцами холодный гладкий фарфор, остывший за ночь. Глубоко вдыхаю, словно перед прыжком со скалы в море, и заглядываю внутрь чашек.
Всё-таки Лэйтон был прав, когда не верил в легенду о верисе. Спокойный синий цвет в его чашке таковым и остался. Что ж, видимо, это красивая сказка, не более.
Прибираю его чашку на поднос и тянусь к своей, да так и застываю с протянутой рукой, повисшей в воздухе.
Дыхание учащается. Быстро обхожу столик, хватаю чашку, и всматриваюсь в насыщенный алый на самой глубине. Не может быть.
Обессиленно опускаюсь на диван. Верчу в руках гладкий белый фарфор, соглевая его теплом своих рук, поворачиваю так и эдак, играя жидкостью на дне. Но ничего не меняется. Мне не привиделось. Напиток стал красным. Ярко-красным! Тут никаких сомнений нет и быть не может!
Вспоминаю слова целителя, сказанные накануне.
Разрушительные последствия магии возрождения нейтрализует истинная любовь.
Это что же получается – она случилась? Вот только влюбилась одна только я.
Раз так, то Лэйтону знать об этом не обязательно. Допиваю остатки своего вериса и смотрю в потолок, перекатывая во рту фруктовую прохладу остывшего напитка. Ставлю пустую чашку на поднос, гашу светильник и иду обратно в спальню.
Осторожно забираюсь обратно в тёплую постель. Прячу под одеяло озябшие ноги. Устраиваюсь на краешке на своей половине кровати, кладу щёку на сложенные вместе ладони. Всматриваюсь в причудливые очертания туалетного столика и зеркала, тонущие в темноте спальни.
Вдруг кровать за спиной прогибается, и меня утягивает назад, с края на середину. Тёплая ладонь Лэйтона без труда проскальзывает под шёлковую сорочку, мягко и по-хозяйски сжимает грудь.
