— Да не за что. Слушай, всё на помощницу твою налюбоваться не могу. — Виктор глянул с неприкрытой улыбкой. — Откуда она взялась?
Идентифицировать Марьяну в том существе, которым она обратилась, Ковтун, конечно, не мог. Хорошо, что она сварила гениальное по составу зелье и «преобразила» внешность. Теперь её и Марьяну Сциллову ничто не связывает. Даже цвет кожи другой, не типичный для человека.
— Ну, как-то же надо выживать, пришлось воспользоваться её услугами, — был честен в характеристике орк, а потому Виктор не уловил вранья; совсем необязательно выдавать всю правду, но и это не ложь, Мари действительно нужна ему.
— Любопытный выбор. Что за раса хоть? Полукровка? Скажи мне, что она перевертыш и это — не ее настоящий облик. А то ведь я спать не смогу.
— Виктор, давай не будем обсуждать моих помощников, — в голосе Платона зазвучала угроза. — Ты раздобыл то, о чем я тебя просил?
Всё же Марьяна — не основная его цель. Ингредиенты для ритуала — вот что по-настоящему важно.
— Раздобыл, вот только насчет платы…
Виктор замолчал.
— Я помню, с меня секрет.
— Два, — бес подозрительно прищурился, будто только что уличил Платона в попытке надурить.
— Два, — усмехнулся орк.
— Давай рассказывай один, а второй заменим на ответную просьбу.
— Что за просьба?
— Все потом. Я уже настроился слушать. — Виктор сложил руки на столе и положил на них голову. — Все эти дни сидел на голодном пайке, только чтобы не портить послевкусие от твоих тайных страданий.
— Даже не знаю, что тебе рассказать в этот раз. Я не готовился.
Он собрал пальцы в щепоть и поцеловал их:
— Давай что-нибудь такое, чтоб пальчики оближешь.
— Могу снова что-нибудь из детства. Из опытов отца, на которых я присутствовал, — Платон задумался. Опыт с Марком был не единственным. — Выбери сам. Были тройняшки-оборотни, которых отец притащил к нам в дом, беременная женщина, которая хотела избавиться от ребенка-морлока, кикимора, несколько детей-троллей, перевертыш, кельпи…
Платон неспешно перечислял все опыты, которые приходили на ум. Темной магией он пропитался с самого детства.
Хотя собственные эксперименты начал лет в двенадцать. Правда, первый же крупный опыт был неудачный. Ну как не удачный… Он со Златоном пытался воскресить голубя, скрестив его тело с крысиным, и в результате все получилось. Но сам Платон надолго оказался в больнице с магическим истощением.
Тогда он лишился своей сущности в первый раз. Тогда впервые ощутил себя неполноценным, калекой. Пожалуй, тогда он вспомнил об опыте с Марком впервые.
И понял мысль, которая с мрачной решимостью засела в голове.
Лучше быть безумцем, чем слабаком, на которого отец смотрит холодно и разочарованно.
— Стоп. Как ты сказал... кельпи? — Глаза Виктора заинтересованно блеснули. — Давай про кельпи. Судя по запаху, это что-то очень больное.
— На самом деле нет. — Платон удивился выбору беса, но какое ему дело? — Но если хочешь, то пожалуйста.
— Хочу-хочу. — Виктор облизнулся, оглянулся в сторону бара. Видимо, хотел себе какой-нибудь напиток на закуску, но приказать принести было некому.
«Сапожник без сапог», — усмехнулся Платон про себя.
— Ладно. Мне было лет десять. Мама со Златом и Дитом тогда на лето за границу уехали на море. А я отказался, сказал, хочу в лабораторию к отцу вместо отдыха. И мы с ним остались вдвоем в поместье…
Серп притащил девушку и запер в подвале. Та оказалась кельпи. Они высшие. Но у нее был какой-то врожденный дефект ауры, и в итоге та была тяжелая, как и у низшей нечисти, на которую реагировали люди.
Отец, как я понял, хотел изучить ее дефект, потом стереть память и выкинуть. А она вдруг сама начала просить, чтобы провели над ней ритуал.
Платон прикрыл глаза, вспоминая подробности. Высокая беловолосая девушка, брови и ресницы тоже белые, так что их почти не было видно, худая, даже скорее тощая, тонкие черты лица.
— Тебе она понравилась?
— Да. Было в ней что-то волшебное. Помимо ее природной магии. Не знаю, как объяснить, — Платон запнулся. В горле против воли встал ком.
Да что же такое! Вот уж в чем-в чем, а в том, что случилось с глупой девицей, он точно не виноват. Почему же сейчас так холодеет все внутри?
— Тебе больно ее вспоминать? Почему?
Платон постараться собрался. Взять себя в руки. Нужно просто дорассказать эту дурацкую историю.
— Она влюбилась в человека, — повторил он уже сказанное. — Но тот даже близко с ней находиться не мог из-за ее тяжелой ауры. Вообще, как она могла в него влюбиться? Они же даже не разговаривали толком, получается? Что за бред вообще!
Волна гнева поднялась внезапно, налетела словно летняя гроза. Столько лет прошло, а он вспыхнул как спичка.
Виктор довольно облизывался, закатывал глаза от удовольствия.
— Что она хотела от твоего отца?
— Избавиться от второго облика. Она хотела стать человеком.
— И тебя это злит?
— Она добровольно хотела стать неполноценной калекой, совсем как…
— …Ты сейчас, — договорил за него бес.
Зал ненадолго погрузился в тишину. Было слышно только, как Виктор с шумом втягивает ртом воздух, наполненный всем тем, что чувствовал Платон.
Он вспомнил девушку в ритуальном кругу, одетой в простую робу. Отец чертит руны вокруг нее, наполняет их магией. Даже ингредиентов никаких не понадобилось.
Отец пустил его посмотреть на то, как все проходит, с тем условием, что он будет молчать. Но он не выдержал, и спросил. Одно-единственное слово. Один-единственный вопрос: «Зачем?».
«Поймешь, когда полюбишь кого-нибудь».
А потом были ее крики, довольный смех отца, ведь всю ее магию — тот забрал себе. Увеличил резерв, стал сильнее, принеся в жертву второй облик дурочки.
— Тебя что-то гложет?
— Я потом нашел ее. В соцсетях в интернете. Какое-то время следил.
— Милое маленькое «guilty pleasure», — Виктор провел по губам кончиком пальцев, словно бы вытирал после трапезы. — Вкусно.
— Ничего такого. Мне просто было не понятно, — пожал плечами мужчина. Глубокий вдох. Выдох. — Она притворяется счастливой. Что ей еще остается? Только выкладывать довольные фото своей новой никчемной жизни.
Он откашлялся, показывая, что на этом история точно закончена.
Бес мечтательно вздохнул.
— Эх, так вкусно, что хочется добавки, но…
— Но?
Ковтун почесал затылок.
— Помнишь, у меня тоже была помощница? Такая эффектная чертовка.
Платон кивнул. Имени её он не запомнил, хотя Виктор его и произносил, но, разумеется, образ девушки в голове отложился.
Виктор на мгновение прикрыл глаза, а затем резко сменил тему.
— Давай по-другому. Ты ведь знаешь Виталика? Программист, друг твоего брата Златона, который работает на меня.
Платон снова кивнул. К чему клонил бес, было совершенно непонятно.
— В общем, Виталик вздыхает по Кире, моей помощнице-чертовке. Влюблен как мартовский кот, ходит вокруг нее кругами, облизывается, но все никак не подступится.
— А при чем тут я? — Вопрос был вполне логичным, но, судя по тому, как посмотрел на него Виктор, логичным только для Платона.
— Мне нужно, чтобы ты свел их вместе.
— Это шутка? Если так, то я уже готов смеяться. — Если бы бес предложил Платону убить эту парочку в обмен на услуги, это звучало бы не так абсурдно. Пусть Платон никому вредить не собирался, но это хотя бы было в его силах. Но... свести вместе?
— Если бы. — Виктор зарылся руками в волосы, и это походило на жест отчаяния.
— Как я, по-твоему, это должен сделать? Даже не беря во внимание, что я заперт арбитрами и нахожусь под домашним арестом, у меня нет карманного сайта знакомств или брачного агентства в загашнике. Ни с Виталиком, ни с… Кирой, правильно? Я не общаюсь.
— Твой брат общается. Он известный Дон Жуан. Пусть преподаст своему другу пару уроков обольщения, — не сдавался Виктор.
—Тебе не проще самому с этим разобраться?
