портить! Ну, держись, скотина безрогая! Шипы за рога не считаю!
И ведь погнала их по полю мокрой тряпкой. Интересно, а почему драконихи не взлетают? Берта еще как-то пытается, а вот Хлоя все больше прикрывает филей хвостом. Какая она боевая, моя красотка и бежит так забавно. Такая еще и сокровищницу может помочь охранять. Мало ли что? Я счастливо улыбнулся.
— Ты куда смотришь? Домой иди, завтракать пора! На попы этих куриц он засмотрелся! Сейчас и тебя научу, куда нужно глядеть! Обоими глазами! Я сказала обоими! Не коси глазом куда нельзя! И правым тоже нельзя! Превращайся, давай, обратно, а то и в дом не пролезешь!
Еще и заботливая, успел я подумать, перед тем как получил по мордочке холодной и мокрой тряпкой.
Серджо
Самые сложные два часа в моей жизни! Без пригляда няньки в девочку вселился бесенок! Нет, определённо, это тьма-тьмущая чертей! И каждый из них тянет, куда не надо, но в разные стороны. В замке уйма тайных и не очень ходов. Он ими просто напичкан как головка дырявого сыра. Некоторые мне удалось запомнить. В особенности этот, который выходит прямо в крошечный сад, уединенный, он чем-то даже напоминает японский. Стеной его окружают скалы. Лишь только с одной стороны они ниже немного, и будто бы вьется по ним едва заметная козья тропка.
— Амелия, а вон там, это тропа, не знаешь? Она куда-то ведет?
— Это только для двуипостасных, нам туда соваться нельзя. Мама накажет.
— Я понял, спасибо.
С визгом из-за камней выскочили другие дети. Четверо пацанов, один, вроде, младше, один очень рослый. Черт! Парень упал на какой-то камень, хорошо на руки.
— Пацаны! Я поймал!
Кого интересно он схватил? Чьи бы ни были дети, но я вроде как тут единственный взрослый. Надо бы глянуть.
— Кого ты поймал?
— Смотри! — Кобра с раздутым капюшоном плотно зажата у мальчишки в кулаке. Где только родители, куда смотрят!
— Он может погибнуть! Марцелла нас точно прибьет! И Эльза!
В кустах что-то подпрыгнуло. Я же, сам себя не помня, подскочил к мальчишке и протянул руку.
— Дай-ка сюда! — Нехотя парень разжал кулачок. Мне в руку упала настоящая кобра.
А мне-то его куда деть? Есть тут сыворотка от укуса кобры? Или ее в природе не существует? Пока думал, из кустов вылезло зеленое нечто. С виду обычный парень, только абсолютно зеленого цвета.
— Господин Грегор, вы как? — точно, Амелия же называет всех змей "Грегор".
— Поросята, обхитрили как барана! Мяч у них закатился! — сказал парень беззлобно и улыбнулся.
— Я, кажется, его спас.
— Господина Грегора? Вполне может быть.
— Ребенка.
— Микаэля? Его можно пытаться скормить акулам — те просто подавятся, только и всего. На нам такие амулеты, что переживать абсолютно не стоит! И, разумеется, господин Грегор никогда не причинил бы вреда ребенку. Можете даже не думать, вы так наносите ему ужасное оскорбление.
— А куда его деть?
— Положите на тот же камушек, откуда его забрал этот поросенок. Господин старший советник ценит возможность принимать солнечные ванны. Хвостик, знаете ли.
— Хвостик?
— Хвостик. Он мерзнет. А вы, трое несносных детей и ты, Святослав, и ты, Амелия — марш в замок приводить себя в приличный вид. Сигизмунд, я все вижу и колючку в правой руке тоже. На кухне готовится праздничный торт, а вы все еще не умыты к обеду!
Я опустил руку к прогретому камню, змей легко туда переполз и устроился греться на солнце.
— Кстати, меня зовут Матиас, я нянь троих из этих чудесных парнишек. Четвертый — сын Мирты, я за ним тоже приглядываю иногда.
— Серджо, обучаю Амелию.
— Значит, будем часто встречаться, дети любят вместе играть, да и замок огромен. Идеальное место для пряток, я порой и сам не могу их найти. Давай на «ты»?
— Хорошо. А почему ты зеленый?
— Как почему? Я дриад, разве не видно? Идем скорее к детям, пока они не устроили потоп на кухне.
— Идем.
— Господин Грегор, прошу извинить Микаэля. Он не смог удержаться, вы в этой ипостаси вызываете у деток огромное любопытство.
От оравы детей меня спас стражник.
— Господин Серджо, вас ожидает обед в ваших покоях, господин Эмиль настоятельно просил вас разыскать и сопроводить.
— Благодарю за заботу.
— Не стоит, вы еще не вполне здоровы, а юные господа порой бывают излишне настойчивы в своих играх. Да и замок имеет сложную планировку, заблудиться очень легко.
— Я, кажется, уже освоился. Нам же сейчас нужно спуститься вниз по этой каменной лестнице?
— Боюсь, что туда вам спускаться абсолютно излишне. Эта лестница выходит к казематам и другим не стоящим вашего интереса помещениям стражи. В ваши покои ведет другая лестница, и она тянется вверх. Замок зачарован ко всему прочему и любит морочить головы тем, кто плохо его знает и бродит тут в одиночку.
— Благодарю.
Лукас
Пытаюсь понять логику наших хозяев, и, кажется, у меня это начало получаться. Если отбросить как хлам все домыслы Джинджера, то выходит, что нас удерживают заигравшиеся в Средневековье идиоты. Богатые, как Крез, идиоты. Те, кто смог заполучить изрядный кусок суши в свою безраздельную собственность, возвести тут замок на манер старинного, нанять штат охраны и прислуги, согласных носить одежду сообразно прихоти хозяина или хозяйки. Пытаются создать тут небольшую страну по мотивам фэнтези?
Эту идею только лишь подтверждает тот новостной сюжет, который нам так любезно показали. Кстати, интересно, зачем? Неужели озаботились нашим моральным духом? Вряд ли. Скорее, чтобы уж наверняка убедить нас в своей безграничной власти лезть в чужие судьбы. А еще намекнуть, что им и корабль наш был не нужен. И выкуп за нас не стоит хлопот, которые потребовались бы для его получения. Так или не так? Как бы понять-то? Джинджера спрашивать бесполезно. У него в голове только бредовая муть. Тогда что им от нас нужно? Кадет опять во что-то вляпался. Что за работу ему предложили, раз он о ней так упорно молчит или и вправду сказать не может. Но почему? Кровавая клятва — банальный гипноз? И в чем причина того, что исчез пресловутый языковой барьер? Сколько мы вообще тут находимся? Верен ли внутренний счёт дням? Может так статься, что мы кукуем тут уже целый год, за который нас всех выучили одному языку, а потом подтерли об этом память каким-нибудь препаратом. Тогда становится ясным, отчего Серджо так быстро идет на поправку. Просто времени прошло значительно больше, чем мы привыкли считать. И кукуем мы тут уже целую вечность.
