— Других камней поблизости нет, и Данила про них тоже ничего не знает, — поспешила сообщить я.
— Мало ли чего твой Данила не знает, — отмахнулся Костя. — Он и сам здесь неместный. Зато теперь мы знаем, что делать!
— Копать? — обреченно осведомился Макс.
— Какое копать! Надо искать остальные символы! — Костя забегал вокруг камня, подцепляя ногами каждый мало-мальски крупный булыжник. — В лабиринте над каждым проходом были выбиты четыре знака, значит, надо искать еще три.
— И как ты предлагаешь их искать? — поинтересовалась я у Кости. — Хаотично перекопать всю округу?
— Если надо, то и перекопаем, — заявил он. — Но не хаотично, а систематично.
— Для начала неплохо бы расспросить старожилов, знают ли они про такие камни с символами, — предложил Макс. — Катя пусть поговорит с Зинаидой, а мы с бабкой Настей.
— Точно, идем! — подхватил Костя. Глаза его блестели, он просто рвался с места. Ни дать ни взять скаковой конь на старте.
— Еще посмотрим, кто кого! — не очень понятно заявил он и погрозил кому-то или чему-то кулаком.
Полчаса спустя мы с Шариком бежали наперегонки к колодцу. Еще издали увидела две знакомые фигуры и рассмеялась на бегу. Бабка Настя, как и Зинаида, знала о деревне все.
— Ну что? — спросила я, пытаясь отдышаться.
— Есть! — торжествующе показал большой палец Макс, а Костя широко улыбнулся и с видом фокусника продемонстрировал камень.
Тот самый камень, на котором обычно стояло ведро. Мы даже не обратили на него внимания, когда выбрались из кургана и утоляли жажду у колодца. Еще бы: в тот момент нам было не до таких мелочей.
На камне красовалось громовое колесо, выбитое четко и тщательно, даже закорючками украшено по ободу.
— Что вам бабка Настя про него рассказала?
— Да отмахнулась от нас, говорит, не знаю ни про какие камни с символами, а вот у колодца Перуново колесо выбито незнамо когда. Мы с Максом чуть не упали, — со смехом поведал Костя. — А у Зинаиды какая версия?
— Это просто колесо. От телеги. Проезжие издавна останавливались у колодца — напиться и лошадей напоить, вот и сделали указатель.
— Теперь нам надо достать карту местности, — оживленно продолжил Костя, — На ней мы отметим точки, где были найдены первые два камня и разработаем систему для дальнейших поисков.
— Хорошая идея, — поддержала я. — Вот только где эту карту взять? Если бы мой телефон был подключен к сети, скачать ее не составило бы труда…
— Поэтому я предлагаю обратиться к руководителю деревни, или председателю, ну как он здесь называется, — перебил меня Костя.
— Староста, — подсказал Макс.
— Григорий Федотов, — припомнила я.
— Значит, к нему и наведаемся, — скомандовал Костя, глянул на клонящееся к земле солнце и уточнил. — Завтра прямо с утра. Встречаемся у бабки Насти, выясним как старосту найти.
— А заодно и позавтракаем, — одобрил Макс.
— Всем как следует выспаться — силы нам понадобятся! — строго добавил Костя.
— Так точно, капитан! — весело отсалютовала я.
Парни проводили меня до дома. Инициатором был Костя: «нам же все равно по пути». Можно подумать, он хотел удостовериться, что я не отправлюсь на поиски дополнительных приключений.
Можно подумать, он мог мне помешать о них помечтать…
12. УМЕНИЕ ВЕЗДЕ НАЙДЕТ ПРИМЕНЕНИЕ
«Домой» я поспела как раз к вечерней дойке.
В детстве я очень любила смотреть, как бабушка доит корову и старалась никогда это мероприятие не пропускать. Первым делом бабушка приносила особое ведро для молока, чистое и блестящее. Потом брала свежее полотенце, выдавала мне кусок хлеба — угощение для буренки, повязывала себе платок на голову, и мы вместе шли в хлев. Там было тепло, пахло сеном, коровой — запахами, которые я обожала, несмотря на некоторую их, так скажем, специфичность. Я угощала Пеструшку хлебом, это был обязательный ритуал. Она брала кусок у меня из рук, загребая его в рот своим шершавым, как у огромной кошки, языком. Со вкусом жевала, шумно вздыхая. Бабушка тем временем обмывала корове вымя и вытирала его полотенцем. Присаживалась на специальную табуреточку и, прислонившись лбом к коровьему боку, начинала доить. Руки ее двигались в неспешном ритме, посылая с каждым движением в ведро белоснежную струйку, которая ударялась о стенку с нежным звоном, и весь процесс дойки превращался в серебристую мелодию, льющуюся молоком.
— Сама-то небось никогда не доила?
Я очнулась от воспоминаний, стоя опершись на косяк двери коровника. Зинаида сидела на табуретке возле коровы, точно так же, как и бабушка, и струи молока лились в ведро с тем самым ритмичным позвякиванием.
— Нет, — я отрицательно помотала головой, возвращаясь в нынешнюю реальность.
— Да чего тут уметь — тяни да дави. Вот я тебя завтра на ферму отведу, полюбуешься, как по новым технологиям коров доят.
Закончив дойку, Зинаида вышла на двор и ее сразу окружили животные — Узнай, две кошки, взявшиеся непонятно откуда, и Шарик, который проявлял неподдельный интерес к тому, что плескалось в ведре.
Хозяйка ловко плеснула молока в плошку Узнаю, затем в миски поменьше — для кошек, и одну миску предложила Шарику.
— Ой, не надо, ему молока нельзя, да и не будет он, — запротестовала я.
— Не будет? — усмехнулась Зинаида. — Глянь-ка!
Шарик, не отставая от других, энергично лакал молоко. Я сдалась — если всем можно, значит, и ему вреда не будет.
На кухне хозяйка налила уже процеженного молока в самую большую кружку и придвинула ее ко мне.
— Хлеб бери — еще теплый. Ломай рукой, так вкуснее.
Я пила это теплое, звонкое, восхитительное молоко, откусывала хлеб и думала, что никакое блюдо на свете, даже самое что ни на есть деликатесное, никогда не сравнится с этим парным молоком и свежеиспеченным хлебом с хрустящей корочкой.
Перед сном Зинаида выдала мне большое банное полотенце вместе с разрешением пользоваться всем, что найду в ванной комнате, и я с огромным удовольствием приняла душ и вымыла голову. Немного поразмыслив, облачилась в ту самую длинную розовую ночную рубашку, и стала похожей на
