душу, хочет распепелить её. Я стиснула зубы, застонав, как раненый зверь, борющийся за свою жизнь. На лице кареглазого расплывается ужасающая улыбка, которая склоняет меня сильно напрячь бедра.
— Он не придет, он трус! Тряпка! Он ничего из себя не представляет без отца, слащавый добродетель, — парень удерживает меня сильной хваткой, преграждая кислороду путь в легкие.
— Что ты такое говоришь? — разъярено огрызаюсь, царапая кисти его рук.
— Неужели ты не видишь, что он полный ноль? Ничего из себя не стоит! Ты хочешь себе такого парня? — уже шепчет он мне на ухо, вдыхая запах моих волос.
Моё тело содрогалось в нервных конвульсиях от пронзающих мой мозг слов.
— Ты просто больной ублюдок! — кидаю я ему в ответ, что злит черноволосого не на шутку.
Он в миг хватается за мое платье, пытаясь разорвать его на части. Плотная ткань с первого раза не поддается ему, защищая меня всеми силами. Но парень не останавливается, разрывая вырез на груди, что заставляет залиться меня горячими ядовитыми слезами.
— Мисс Эванз? У вас все в порядке? Ваша дверь в квартиру открыта, — я слышу чей-то встревоженный голос в гостиной и заливаюсь звонким криком, но горячая рука накрывает мой рот своей неимоверной тяжестью.
***
Моё сердце радостно трепещет, когда в спальню заходит ошарашенный темнокожий охранник этого дома. Он на секунду замирает, соображая всю картину, представленную перед ним. Резко, подрываясь с места, он с силой оттаскивает от меня обезумевшего парня. Мое тело тут же высвобождается от удушающей тяжести, и я ползу от них как можно дальше, болезнено перебирая ногами. Охранник хватает парня за шиворот, заламывая руки за спину:
— Ты что творишь? Дин запретил тебе здесь появляться!
— Да плевал я на его запреты! — скалиться парень, буравя во мне дыру.
Я стараюсь скрыться от его смертельного взгляда, быстро натягивая на себя первую попавшуюся ветровку.
— Я сейчас вызову полицию, — говорит темнокожий мужчина, доставая свой мобильный.
— Нет! — с ужасом вскрикиваю, что приводит в удивление не только охранника, но и кареглазого, который выгнул свои широкие брови.
Нельзя полицию! Я не хочу, чтобы об этом узнал Дин. Нельзя допустить, чтобы он знал все, что здесь случилось.
— Почему? — ошарашено спрашивает охранник, удерживая парня, который брыкается, пытаясь высвободиться.
— Не нужно! Пусть он уходит, — мой дрожащий голос выдает весь испуг, сковавший моё сердце.
Мужчина отпускает его, презрительно оглянув с ног до головы:
— Убирайся отсюда, пока я не надрал твою задницу!
— Еще посмотрит, кто кому надерет задницу, — гневно бросает кареглазый, из под лобья выжигает меня своими зрачками, — Ты будешь моей, слышишь!
Последняя фраза пронзает меня, словно острым лезвием ножа, я лихорадочно разглядываю, как парень гневно скрывается за дверью.
Облегченно вздохнув, внезапно чувствую на себе неодобрительный взгляд.
— Зачем вы дали ему уйти? — недовольно спрашивает охранник. — Я знаю этого подонка, он ни перед чем не остановиться.
— Прошу не спрашивайте меня об этом, — пытаюсь отмазаться. — Спасибо вам! Только умоляю вас, не говорите ничего Дину…
Охранник как-то критично кивает головой.
— Мисс Эванз? — окликнул он меня. — Это, конечно, не моё дело, но вы бы не связывались с этой семьей.
От его слов у меня внезапно засосало под ложечкой.
— Я знаю, — уклончиво ответила, а сердце дало глубокую трещину, которая может разрушить его напрочь.
В конце концов, оставшись одна, я безжизненно упала на пол, не смотря на сильную боль в коленях. Вновь токсичные слезы обдают кожу лица жгучей болью. Почему я плачу? Почему моя грудь хочет побыстрее разорваться на части, чтобы только не чувствовать всю эту горечь? Что будет, если Дин узнает о том, что его брат теперь имеет требования на меня? Что он обо мне подумает? Нельзя этого допустить!
Быстро вскакивая на изнеможенные ноги, я собираю свой рюкзак, запихивая в него всю одежду, которую смогла найти. Вытащив чистый листок, нервно колеблюсь и кусаю губу, касаясь синими чернилами белой поверхности бумаги:
" Дин, спасибо тебе за все, что сделал для меня. Ты мне очень помог, но я больше не хочу злоупотреблять твоей добротой. Это будет не правильно с моей стороны. Я благодарна тебе за все. Спасибо за чудесный день, проведенный на ипподроме. Я запомню его и сохраню в своем сердце надолго.
Ты очень хороший, я никогда не встречала таких людей, как ты. Удивительно, но именно ты вселил в меня веру в добро… Именно ты заставил поверить в искренность… Надеюсь ты не затаишь на меня обиду, что прощаюсь с тобой таким способом… Я надеюсь на твое понимание…"
Замерев на секунду, слеза, словно капля росы, падает на листок, впитывая в себя плотные синие чернила, и оставляет мокрый след. Быстро смахнув накатившиеся слезы, я ставлю в углу свою скромную подпись. Сердце как-то угнетающе мечется внутри грудной клетки, долбит кулаками по ребрам, не соглашаясь с мнением мозга. Я знаю, что оно не хочет этого, но выбора нет… Я не должна разрушать его семью. Лучше мне исчезнуть, исчезнуть навсегда из его жизни…Я убивала себя собственными мыслями, но пусть я лучше умру, чем принесу ему горе и обиду. Достав свою сим-карту, я кладу рядом с запиской белоснежный телефон и несколько денежных купюр, которые были последними в моем кошельке. Это плата за аренду…
Последний раз окинув печальным взглядом гостиную, я вновь натыкаюсь не его красивые фотографии. Брюнет умиротворенно сидит на деревянной лестнице и держит в руках изящную гитару. Я слегка касаюсь кончиками пальцев его лица, но в ответ только холодная поверхность стекла. Сознание больно пульсирует, понимая, что я никогда не смогу прикоснуться к нему. Никогда не смогу почувствовать на своих пальцах тепло его тела. Но зато я наизусть знаю все его черты лица, которые теперь спокойно сидят в глубине моей памяти.
Оставив ключи темнокожему охраннику, я быстро вылетаю из огромной многоэтажки, которая была мне временным домом. Оглянувшись, я накидываю на себя капюшон и плотнее прячу руки в карман. Выбора нет…Опустив голову, иду в объятья коварной тьмы, которая уже давно ждет меня. Я знала, что находится по другую сторону: работа в дорожном кафе, в котором уже работала в семнадцать лет, упреки родителей, издевательства младшей сестры. Теперь мне придется молча все терпеть, потому что я направлялась именно в родительский дом, последнее место, где меня ещё могут ждать, могут принять обратно.
А как же подруги? Что с ними? Я неудачница и ничего не могу сделать, не могу им помочь, а только порчу всем жизнь…Я слишком
