всё оказалось, как мне думалось и хотелось. Время неумолимо близилось к обеду и согласно планам Марфы Васильны, четверо самых хозяйственных котов в добровольно принудительном порядке отправились на рынок, закупаться продуктами строго по списку. Не доверяя мужчинам до конца, с ними отправилась и Авдотьюшка. Мы же с белоснежной красавицей пригласили тетку Тамару за стол на кухню, чтобы уже она рассказала нам о самочувствии Милы и о том, что сама думает.
— Ох, зря она это сделала. — осуждающе пожевав губами, моложавая старушка лет шестидесяти покачала головой. — Не было вас девчата в городе, как началась эта катавасия с магическими полями, да слоями. Уж коли были — то знали бы, как опасно в информационный слой входить. Пятеро уже в лежку легли, как до остальных дошло, что неладное что-то творится.
— А что именно?
— А не знает никто. — немного нервно пожав плечами, знахарка вдруг судорожно осмотрелась, словно кого-то опасаясь, а затем едва слышным шепотом добавила: — Однако успели эти самые пятеро пострадавших кой-чо остальным шепнуть. Говорят, во дворце неладное что-то творится, вот только не подтвердил это ещё никто. Царь-батюшка как и раньше бояр, да послов принимает. Хмур правда, да нелюдим стал, да ещё вчера с самого утра сыночка своего со снохой в деревню к свояченице отправил. А в остальном как был старый дурень, так и остался. Единственно что шефиню вашу к себе приблизил ни с того, ни с сего, да слух идет, шо вообще — любовь между ними завязалася.
Тут у нас с Марфой Васильной синхронно упала челюсть, а знахарка всё возмущенно продолжала:
— Только где ж энто видано, чтобы между мужиками любовь была? Это простые люди не знают, что Симона Гаврилна на самом деле Самуил, а нам-то всем это известно. Вот и как после этого дворцовым сплетням верить? Ерунда одним словом, сплошная ерунда.
С трудом взяв себя в руки после такой сногсшибательной сплетни, я всё-таки нашла в себе силы спросить:
— А с тюрьмой что?
— А что с нею?
— Да вот, вчера только хотели туда в заключение кое-кого сдать, так нам отказали. Сказали закрыто и никого неё принимают. Как так? Разве можно?
— Мать честна... — искренне удивившись моим словам, знахарка возмущенно всплеснула руками. — Вот уж чего никогда не было, так это такого. Это как же так, а? И что вам теперь с этими оболтусами делать?
— Да вот, думаю снова туда сходить, самой уже поинтересоваться, что за дела такие странные творятся, да всё-таки сдать их по назначению.
— Верно, говоришь девонька, верно. Уж коли дурень старый решил дела государственные забросить, да за молодыми юбками побегать, то надо ему на это попенять. И уж кому, как не тебе. Ты ж у нас царевна, как-никак. — радостно покивав, знахарка оставила указания по приему лекарств и уходу за больной и неожиданно быстро распрощалась.
— Сбежала, — констатировала Марфа Васильна, как только за теткой Тамарой закрылась входная дверь. — Как пить дать сбежала. Не любят горожане сами проблемы решать, всегда норовят на авось понадеяться, да переложить их на тех, кто настолько глуп, что этим занимается. Эх, беды наши, бедушки... А вы, вашество, не печальтесь. Мы вас ни за что в беде не бросим, до последнего стоять будем. Всем татям глазюки их подлые повыцарапываю, каждому супостату лично горло за вас перегрызу! Будут знать, как печаль-тоску на нас наводить! Ух, мы им всем!
— Спасибо.
С улыбкой поблагодарив домовушку за поддержку, следующие пятнадцать минут я общалась с проснувшимся Сёмочкой и уверяла его, что он самый прекрасный цветочек на свете и если он съест ещё пару кусочков ватрушки, специально для него приготовленной домовушками, то точно поправится в самые короткие сроки и будет ещё краше. Ох, ребенок... капризулька маленькая. Вот бы вырастить тебя большим-пребольшим и отправить в гости к врагам, чтобы ты на них плюнул. Нет, а что? Один плевок и врага как не бывало. Мечты-мечты...
Сумев убедить растение, что сейчас ему лучше всего отправиться в комнату к Миле, где им обоим будет должный присмотр и уход, я отнесла горшочек наверх и лишь после этого смогла вздохнуть спокойно. Главное, чтобы он за меня не переживал, если я вдруг немного задержусь в тюрьме. Чур меня, но если это случится, то меньше всего я хочу, чтобы он снова расплакался.
Те коты, что не пошли за продуктами, под руководством Михаила снова отправились на мой участок собирать мусор и прореживать бурьян, так что дома оставались лишь Марфа Васильна и пара Теней. Я же решила немного побродить по участку Эйнара, чтобы иметь хоть какое-нибудь представление о том, что у него есть.
Да-а-а... трава и снова трава. Ну, хоть не бурьян и то хорошо. Несколько кустов боярышника, несколько плодово-ягодных деревьев, но в основном сирень, черемуха, да дикие ранетки. Были намеки на цветники, но настолько невнятные, что действительно были больше похожи на намеки. В целом всё оказалось довольно мило, но запущено и всё указывало на то, что нынешний хозяин на участок вообще не ходил, просто приобрел его вместе с домом, но не трогал. А вот странно... дом-то он в полнейший порядок привел. Почему с участком не так? Поленился или просто не успел?
Хотя о чем это я? Эйнар и поленился? Вот уж вряд ли. Что ж, буду считать, что просто не успел. Кивнув сама себе, я выбрала солнечный пятачок и села прямо на траву. День был в самом разгаре, так что даже припекало и я снова вспомнила Фёдора. Он бы мне уже давно панамку какую-нибудь выдал, а может даже и сарафан какой попроще из своих бездонных запасов. Эх, Федя-Федя... как же я привыкла, что ты всегда рядом, и как же я за тебя переживаю. Не удержавшись, снова его позвала, да не один раз, а целых десять, но как и утром вместо жизнерадостного "Ась, вашество?", мне ответили лишь звуки живой природы.
Время потихоньку шло, с рынка вернулись нагруженные продуктами коты, на кухне закрутилась-завертелась готовка, и вскоре всех нас позвали обедать.
Обед это хорошо. И прежде всего потому, что после него мы отправимся в тюрьму! Уже жду, не дождусь этого.
Как ни странно, но моего энтузиазма, не разделяли как минимум пятеро из присутствующих за столом, а именно Виктор и компания. Неужели уже решили, что мы отступимся и отпустим их восвояси? Вот уж нет!
