class="p1">Старательно игнорируя хмурые взгляды, я съела всё, что мне наложили домовушки, уверенно отказалась от добавки и уже успела выпить чаю, а коты всё не торопились. И тут Виктор словно невзначай поинтересовался, причем даже не глядя на меня, а обращаясь к Михаилу:
— Сержант, а царевна так и пойдет в люди, ушастая?
Ах, ты ж черт!
Моментально сообразив, о чем он, я немного стушевалась под многочисленными мужскими взглядами, тут же скрестившимися на мне, но достаточно быстро пришла в себя и даже нашла силы скупо улыбнуться.
— Спасибо за напоминание, что благодаря кое-кому я больше не человек. Не переживайте, я надену косынку.
Сказала и встала, решив покинуть хмурое кошачье общество, вот только сказать — не значит сделать. А нету у меня косынки! У меня вообще из вещей — только сарафан, который мне с барского плеча пожаловала Марина, да свой, в котором меня перенесли из дома. И всё. Абсолютно. Даже белья сменного и то нет, пришлось вчера стирать, да утром стираное надевать. Если утром была надежда на Фёдора и его бездонный кенгуриный кармашек, то теперь даже этого нет.
— Вашество... — выйдя следом за мной на завалинку, Марфа Васильна неожиданно протянула мне зеленую косынку в горошек, довольно неплохо гармонирующую со светло зеленым сарафаном. — Держите. Не печальтесь, вещи дело наживное, главное что вы сами в порядке.
— Да, это главное. — немного удивившись на то, откуда косынка, я одним взглядом задала вопрос и домовушка тут же объяснила:
— По соседям мы уже несколько раз пробежались, да всех оповестили, что вы в целости и сохранности вернулись, да не одни, а в сопровождении олухов хвостатых. О том, что дом разрушен, да всё хозяйство потеряно тоже все знают. От гостей мы пока просили воздержаться, но все вам привет передают, да обещают помочь по мере возможности. Вот, пару косынок, мы в первую очередь для вас с Милой попросили. Как чуяли, что пригодятся. Вы сами-то уже к новой своей внешности привыкли, да и не замечаете даже, а Виктор верно сказал — как только на людях появитесь — тот час в центре внимания будете.
— Да уж, он наверное в этом вопросе настоящий специалист. — невесело усмехнувшись, я повязала косынку, пряча под неё свои кошачьи уши и почему-то радуясь, что на лице у меня ничего не изменилось. Да уж, кошачью мордочку спрятать было бы сложнее.
И вообще! Я уже готова, где остальные?
К счастью, как остальные ни копались, но и обед рано или поздно кончается и минут через пятнадцать коты соизволили завершить трапезу и выйти на улицу. В итоге смотрелась наша компания до нельзя странно — пятеро хмурых мужчин, пятеро серьезных и напряженных мужчин и вся такая красивая в зеленом сарафане и в зеленой косынке в горошек я. Да уж, десять мужчин, и чего уж там скрывать — симпатичных мужчин, обращали на себя повышенно внимание. А с учетом того, что сегодня была пятница, да и время было послеобеденное, на улицах было не так уж чтобы мало прохожих.
Слава всем потусторонним силам, тюрьма располагалась на соседней с нашим офисом улице, и нам потребовалось всего десять минут, чтобы дойти до неё неспешным шагом. Вот только уже на входе у нас начались ожидаемые, но от этого не менее неприятные проблемы.
— Закрыта тюрьма, — оповестил меня незнакомый стражник, даже не удосужившись открыть дверь, а пробурчав это через крохотное зарешеченное отверстие в двери.
— А позвольте узнать, куда мне девать осужденных?
— Не моё дело. Указ царя — тюрьма закрыта.
— А до которого времени, не подскажете? — стараясь улыбаться, а не скалиться, потому что тон стражника буквально вымораживал, я держалась стойко.
— До указа, который отменит.
Мило. Нет, просто очаровательно!
— Скажите, а где комендант?
— Занят.
— Я не спросила, что он делает, я спросила — где он? — не удержавшись и рыкнув, я сжала пальцы в кулачки, уже кляня служаку на чем свет стоит.
— У себя. Занят.
— Ваше звание и имя, будьте любезны, — моему ледяному тону мог позавидовать даже папа.
У нас тут дело жизни и смерти, а со мной разговаривают, как с попрошайкой на паперти! Вот только я даже в лицо ему жетоном ткнуть не могу, потому что нет его больше — всё в кошачьем лесу осталось.
Судя по тому, что с той стороны притихли, а затем недовольно засопели, всё-таки чего-то я добилась. Вот только чего?
Внимательно прислушиваясь к невнятным звукам, а затем ещё более невнятным голосам, минуты через три я удостоилась чести увидеть сквозь небольшое отверстие ни много, ни мало, а настороженные и неприятно мутные, серые глаза коменданта.
— Тимофей Поликарпыч, здравствуйте.
— И вам не хворать, ваше высочество... Зачем пожаловали?
— Пожаловала, чтобы устроить в ваше уютное заведение провинившихся. Подскажите, почему я не могу это сделать?
— Указ царя Кощея — тюрьма закрыта, никого не впускать, никого не выпускать.
— И куда же мне их девать?
Я внимательно всматривалась в мутные глаза мужчины, пытаясь понять по ним реальное положение дел, и виски моментально неприятно закололо, а стоило попытаться сосредоточиться, как пришло понимание — комендант не в себе. Очень сильно не в себе. Либо подчиняющая магия, либо подчиняющее зелье, не иначе. А может и то, и другое вместе.
Спасибо тебе, венец, за своевременную диагностику ситуации. Но что делать дальше?
— В указе не сказано.
Логично. Однако мне нужно внутрь!
— Скажите, а что вообще написано в указе? Могу я на него посмотреть?
— Нет, — недовольно буркнул мужчина и окошко с противным лязгом закрылось.
Да-а-а...
Беспомощно переглянувшись с Михаилом, а затем и с остальными котами, я обижено поджала губы, а затем зло прищурилась. Не хотят пускать по-хорошему? Что ж, будем буянить! Эх, жаль рядом Фёдора нет — уж он-то специалист в этом вопросе — сковородка всегда под рукой, как и прочие бунтарские орудия. Та-а-ак... и с чего бы мне начать?
Отойдя от двери на пару шагов, я примерилась к трехметровому кирпичному забору, которым было огорожено двухэтажное здание тюрьмы, затем оценивающим взглядом прошлась по мужчинам и поинтересовалась:
— А правда, что кошки могут прыгнуть очень высоко?
— Могут, — кивнул Михаил и тоже посмотрел на верхний край забора, а затем снова на меня. — Вы уверены, что нам
