Глава 18
Говорят, если ты обиделся и разозлился, значит, твой противник добился успеха.
Именно об этом я подумала, когда увидела темный взгляд Малийи, устремленный на меня. Ее глаза внешне ничего не выражали, но я чувствовала ее ненависть по отношению к моей особе. И, да, это было неприятно. Но ведь она имела на это право, не так ли?
Именно поэтому запретила себе злиться и обижаться на нее или императора. Я поняла, что выбрала правильную тактику, когда обратила внимание, что Сайджел пытается вырвать свою руку из захвата манулки. А эта стерва пользовалась возможностью по полной, поскольку осознавала, что мужчина не позволит себе резких движений на публике.
Сайджел не видел меня, поскольку стоял спиной к входной двери, чего не скажешь о Малийи. Но я не доставлю ей лишнего повода поиздеваться над собой. Тем более, что переживать мне пока что вроде как не о чем. Император был в перчатках. Плюс, к тому же, был помечен моим касанием незадолго до начала торжества.
Но, в любом случае, настроение было подпорчено. А винить в этом было некого. Малийя пыталась хоть как-то самоутвердиться. И я ее понимала, ведь сама поступала точно так же. По сути, мы с ней в одинаковом положении. Можем ненавидеть друг друга, строить козни и доказывать свое первенство сколько угодно. Мы сами себя загнали в разные углы этого ринга. У каждой из нас была своя причина, но вот приз, за который мы боролись, к сожалению, был один. И что самое досадное — никому из нас он так и не достанется.
От этой мысли захотелось горько улыбнуться. Долго ли я смогу довольствоваться лишь частью Сайджела?!
Сколько бы я ни надеялась на лучшее, вряд ли ситуация полностью развернется лицом в мою сторону.
— Плохой выбор.
Я даже не сразу сообразила, что это было сказано мне.
Но когда посмотрела налево, заметила, что рядом со мной стоит эл Вайсен. Как и в прошлый раз, красив до невозможности.
— Что? — переспросила на автомате.
Он стрельнул в меня своими темными глазами:
— Я лишь сказал о том, что император — это неудачный выбор для вас.
Ого!
— Что вы имеете в виду?
Эл Вайсен отвел взгляд в сторону и ответил:
— Зря ваш выбор пал на него как на мужчину.
О звезды, неужели это так заметно?! Хотелось, конечно, сказать, что манулец ошибся в своих подозрениях. И я уже даже открыла рот… Но почему-то язык не повернулся. Мне нужно лучше разузнать ситуацию. Я живу здесь, в резиденции, как в коконе. И не знаю, что делается снаружи. Я слепо доверяю тому, что мне рассказывают здешние обитатели, но понятия не имею, насколько их информация правдива. Поэтому внезапно решила рискнуть:
— Почему же?
Эл Вайсен снова перевел на меня свой взгляд:
— Эла Шания, он никогда не поступится своими обязанностями ради вас. И никогда не предложит стать его элреной. Вы не подходите императору по статусу. Неужели вы хотите быть лишь любовницей?
Интересно.
— Эл Вайсен, а почему вас заботит мой выбор?
— Заботит — неправильное слово. В манульском лексиконе оно отсутствует. Правильнее спросить: почему я заговорил с вами об этом?
Что-то он начал меня нервировать.
— И почему же вы заговорили со мной об этом? — иронию скрыть не получилось.
— Потому что, в отличие от императора, я рассматриваю вашу кандидатуру на роль элрены.
Честное слово, я изо всех сил попыталась сдержаться, но не смогла. Смех вырвался наружу гораздо раньше, чем я смогла взять себя в руки.
Когда я, наконец, успокоилась, поняла, что стала объектом пристального внимания практически всех гостей, находящихся в зале. И императора в том числе. Он обернулся и на несколько мгновений задержал на мне свой взгляд, а затем снова возобновил прерванный разговор с каким-то бородатым манульцем. Кстати, Малийя продолжала стоять рядом с ним, но уже не цеплялась за его руку.
Когда я снова перевела взгляд на Вайсена, поняла, что тот пристально разглядывает меня, а его глаза сияют. О небо!
— Мне не надо было смеяться, да? — спросила, не знаю даже, зачем.
Манулец еще некоторое время стоял молча, а затем, будто очнувшись, ответил:
— Никогда не слышал ничего подобного.
Ухмыльнулась ему на все свои тридцать два:
— Теперь вы считаете меня странной и уже не рассматриваете мою кандидатуру на роль элрены, да?
— А вас заинтересовало мое предложение? — уточнил он.
— Не думаю, что мы подойдем друг другу.
Все, надоел этот разговор.
— А император вам подходит?
Не знала, что ответить. А Вайсен, видимо, проблемы с поиском нужных слов не имел, поэтому продолжил:
— Шания, разве вам не хочется детей? Вы ведь наполовину землянка, а для этой расы, кажется, семья играет важную роль. Подумайте. Император ведь никогда не признает ваших детей своими. Они всегда будут только вашими, без права на законного отца.
О звезды! Дети! О нет!
Какая же я дура! Как я могла забыть о том, что могу забеременеть?
О небо! Где же делись мои мозги? А что, если я уже?.. Нет, нет, нет!..
Видимо, мои мысли отразились на лице, поскольку Вайсен склонился ко мне и шепнул на ухо:
— Если окажется, что вы все-таки не ждете ребенка от императора, тогда знайте, я не передумал.
Когда я перевела на него недоуменный взгляд, Вайсен снова заговорил:
— Шания, я первый помощник кардинала Джентона. Поверьте, я очень даже выгодная партия для вас.
И ушел, оставив меня пребывать в состоянии временного умственного помешательства. Это мне только что предложение сделали, или как?
О звезды! Оказывается, всего один короткий разговор может перевернуть все мировосприятие с ног на голову! Как же я запуталась!
— Шания, с тобой все в порядке?
Стассия. И ее внимательный взгляд.
— Да, в порядке. Просто задумалась.
И снова манулка была не одна. С ней рядом стоял манулец. Достаточно зрелый, приятной наружности. Длинные волосы, заплетенные в косу. Черные, с небольшой долей проседи.
— Шания, хочу тебя познакомить с Первым старейшиной Джерры. Это эл-сей Фриджис.
А затем она перевела внимание на этого манульца и представила меня:
— Эл-сей Фриджис. Это эла Шания. Наша гостья.
Я сделала приветственный кивок головой. Старейшина несколько мгновений смотрел мне в глаза, будто обдумывал что-то, а затем спросил:
— Эла Шания, в вас течет непростая кровь, вы знаете об этом?
— Что вы имеете в виду?
— Я чувствую вашу кровь. Она яркая.
Интересно. Мы некоторое время смотрели друг на друга, а затем манулец поклонился и отошел.
