Вечером, когда Сайджел вошел в спальню, тут же сообщила ему, что наши 'контакты' на несколько дней отменяются. Слава звездам, у манулок была схожая анатомия и физиология, поэтому не пришлось долго объяснять. Единственное, пришлось уточнить, чем именно представительницы их расы пользуются в критические дни. Оказалось, что специальными 'валиками'. Что-то типа тампонов, наверное?! Император посоветовал обратиться с этим вопросом к Торийи. Видимо, подобные темы женщины с мужчинами их расы не обсуждали.
Ладно, потерплю до завтра. Тем более, что еще парочка самирских тампонов у меня в косметичке имелась.
Засыпала в крепких и жарких объятиях Сайджела — моем самом приятном и желанном месте для сна.
Прошло еще три ночи.
Критические дни уже заканчивались. И терпение императора тоже. Становилось понятно, что этой ночью отвертеться от сексуального контакта уже не получится. Да и, по правде говоря, не хотелось. Я и сама безумно соскучилась по тем ощущениями, которые познавала лишь соединяясь с Сайджелом. Тем более, что первая неделя после месячных считалась безопасной, и риск беременности стремился к нулю. Наконец-то я стала трезвой головой смотреть на очевидные вещи, и была рада этому.
Ночью мы с императором долго не могли уснуть, раз за разом соединяя наши тела и, как мне казалось, души. Столько трепета и волнения было в наших ласках! Мы сгорали и плавились в объятиях друг друга.
А ближе к утру Сайджел мне прошептал:
— Шания, ты даришь мне столько тепла. Никогда не думал, что такое возможно.
Улыбнулась, тая в его объятиях:
— Конечно. Так и должно быть.
А потом вдруг улыбка стала грустной. Очень жаль, что в моей жизни все происходит совсем не так, как должно быть!
На следующий день впервые попросила Сайджела рассказать о том, чем он занимается целыми днями как джеррский император. Думала, отмахнется от вопроса. Но он наоборот оживился и предложил поехать с ним в город.
Надо же! И почему я раньше до этого не додумалась?!
Мы сели в автокар и сначала посетили Центр Правосудия. Это было величественное многоэтажное здание, построенное из черно-красных панелей. Из чего были сделаны сами панели, я так и не поняла. Что-то среднее между стеклом и пластиком.
Внутри все также было в черно-красных тонах.
Интересные контрастные сочетания цветов во всех интерьерах и экстерьерах манульцев производили весьма сильное впечатление.
Черные полы, черный стеклянный лифт и красные стены. Незабываемое зрелище! Немного било по глазам сначала, но потом даже стало нравиться.
Мы поднялись на лифте на пятый этаж и вышли в большой холл.
Два охранника не отставали ни на шаг. Я не видела у них никакого оружия. Только какие-то металлические браслеты на обеих руках. Интересно, как они будут защищать императора, в случае чего?!
Мы оказались в помещении, похожем на приемную. Там за столом сидела молодая манулка и что-то усиленно набирала на клавиатуре. Оказывается, манульцы до сих пор пользуются этими старомодными компьютерами, надо же!
При виде нас манулка встала, склонила голову и произнесла:
— Эл-сьен, здравствуйте.
— Эла Рамийя, здравствуйте, — ей в тон ответил император. — Кардинал у себя?
— Да. Он ожидает вас.
Сайджел повернулся ко мне:
— Шания, присядь в кресло. Придется подождать. Постараюсь недолго.
— Хорошо.
Ответила и поискала глазами кресло. Красное, конечно же!
Услышала, как Сайджел обратился к манулке:
— Рамийя, позаботься об эле Шании.
— Хорошо, эл-сьен.
Расположившись в кресле, посмотрела на Рамийю. Она некоторое время вглядывалась в меня, а затем поинтересовалась:
— Сделать вам чаю?
— Да, спасибо, — ответила ей.
И в скором времени наслаждалась вкусным травяным чаем.
Минут через десять открылась дверь, и в приемную вышел Сайджел в сопровождении кардинала.
Я склонила голову:
— Эл-сай, Джентон, приветствую вас.
— И я вас приветствую, Шания, — ответил он после небольшой заминки.
Затем перевел взгляд на императора, будто молчаливо спрашивая о том, что я здесь делаю.
Сайджел проигнорировал его взгляд и обратился ко мне:
— Шания, вы готовы ехать дальше?
— Да, — ответила сразу же.
Но взгляд то и дело возвращался к кардиналу. Я ощущала, что не нравилась ему. Интересно, с чего бы?!
Разместившись в автокаре, спросила у Сайджела:
— Обязанности кардинала — это правосудие?
— Да, — тут же последовал ответ. — А еще он является нашим Смотрителем Нравственности.
Такая формулировка вызвала улыбку:
— Смотрителем Нравственности? Разве манульцы могут быть безнравственными? Вы все настолько чопорны и серьезны.
— Пусть тебя не обманывает внешнее спокойствие многих манульцев.
— Но ведь вы не проявляете эмоций.
— Но это вовсе не говорит о том, что мы их не испытываем.
Вот это поворот!
Император ненадолго задумался, а потом сказал:
— Шания, нас с самого рождения учат контролировать эмоции. Женщинам эта наука дается намного сложнее, чем мужчинам. Думаю, ты и сама видела некоторые эмоции на лицах манулок. И им это прощается. Чего не скажешь о мужчинах. Нам эмоции запрещены, особенно если мы хотим занимать хоть какое-то положение в обществе.
О звезды!
— И как же вас этому учат?
Император отвернулся к окну:
— Существует множество способов, поверь мне. Первый из них — это инъекция. Ее делают всем новорожденным. Она действует около года. Наши младенцы практически не плачут и не капризничают. А после этого детей отдают в специальные учреждения. Это что-то типа школ, но они называются 'Центрами корректировки'.
Он повернулся ко мне, и, видимо, заметив на моем лице удивление и непонимание, поспешил продолжить:
— Там с детьми ничего страшного не делают. Просто каждому дают няньку-наставника, которая занимается с ребенком до шести лет. Дальше они идут в школу.
— И ребенок с годовалого возраста отлучен от родителей? — в ужасе воскликнула я.
— Три дня он проводит в центре, три дня дома. И так далее.
О звезды! Какой кошмар!
— Но почему так важно уметь скрывать эмоции? Что в них плохого? — продолжала негодовать.
— Проявление эмоций — это признак слабости. А быть слабыми манульцы себе позволить не могут.
Даже не знаю, как и описать мои ощущения от услышанного.
— И каждому новорожденному нужно обязательно сделать инъекцию?
— Нет, не обязательно. Но не помню, чтобы кто-то от нее отказался.
