— Если всем все понятно, тебе незачем болтать попусту.
— Она шагнула вперед, и Хойт с некоторым удовлетворением отметил, что на этот раз он сумел достойно ответить ей.
— Ты сердишься на него за то, что он позволил себя убить и — того хуже — превратить в вампира. Киан злится на тебя потому, что ты втянул его во все это и заставил вспомнить, каким он был до того, как Лилит вонзила в него свои клыки. Пустая трата времени и сил. Мы должны либо подавить свои эмоции, либо использовать их. Ведь если ничего не изменится, она нас уничтожит, Хойт. А я не хочу умирать.
— Если ты боишься…
— Конечно, боюсь. Неужели ты настолько глуп? После того, что мы видели и с чем мы столкнулись сегодня, не испугается только идиот. — Она закрыла ладонями лицо, изо всех сил пытаясь унять участившееся дыхание. — Я понимаю, что нужно делать, но не знаю как. И ты не знаешь. И остальные тоже.
Она опустила руки и приблизилась к нему.
— Давай будем честными друг с другом. Мы обречены зависеть друг от друга, доверять друг другу — так что давай будем честными. Нас ничтожно мало. Да, на нашей стороне магическая сила и способности, но мы всего лишь горстка перед бесчисленной массой врагов. Как нам выжить, не говоря уже о том, чтобы победить?
— Мы соберем сторонников.
— Как? — Она вскинула руки. — Как? В этом времени и в этом мире, Хойт, люди нам не поверят. Всякого, кто начнет открыто рассуждать о вампирах, магах, апокалипсических битвах и поручениях богов, либо посчитают оригиналом (в лучшем случае), либо поместят в палату, обитую войлоком.
Почувствовав потребность в физическом контакте, Гленна провела ладонью по руке Хойта.
— Мы не должны строить иллюзий. Тут нет кавалерии, спешащей нам на помощь. Кавалерия — это мы.
— Ты рассказываешь мне о трудностях, но не предлагаешь никакого выхода.
— Возможно. — Она вздохнула. — Возможно. Но не обрисовав проблемы, не найдешь решения. У врага многократное превосходство в численности. Мы собираемся сражаться с существами — за неимением более точного определения, будем называть их так, — убить которые можно лишь немногими способами. Ими управляет, их возглавляет и вдохновляет вампир неимоверной силы и, если так можно выразиться, жажды. Я плохо разбираюсь в военном деле, но понимаю, когда шансы не на моей стороне. Значит, нам нужно уравнять наши возможности.
Она рассуждала разумно и хладнокровно — этого Хойт не мог отрицать. Ее откровенность можно было расценивать как храбрость.
— Как?
— Понимаешь, мы не в состоянии отрубить тысячи голов — это просто нерационально. Нужно найти способ отрубить голову целиком всей армии, то есть Лилит.
— Будь все так просто, мы давно бы уже победили.
— Будь это невозможно, нас не собрали бы здесь. — В отчаянии она ударила кулаком по его руке. — Ты будешь работать вместе со мной, да?
— У меня нет выбора.
Теперь в ее глазах мелькнула боль — на мгновение.
— Неужели тебе это так неприятно? Я тебе противна?
— Нет. — Такая же мимолетная тень вины скользнула в его взгляде. — Прости. Нет, конечно, не противна. Но мне трудно. Ты меня отвлекаешь — твоя внешность, твой запах, ты сама.
— О! — Уголки ее губ слегка дрогнули. — Это уже интересно.
— Но у меня нет на тебя времени — в этом смысле.
— В каком? Конкретнее, пожалуйста. — Она понимала, что дразнить и искушать его не совсем честно. Но так приятно быть просто женщиной.
— Речь идет о жизни.
— Какой смысл в жизни без чувств? Меня тянет к тебе. Ты меня волнуешь. Да, трудно и отвлекает от дела. Но зато помогает ощутить почву под ногами, понять, что в жизни остался не только страх. Мне это нужно, Хойт. Просто необходимо. Я нуждаюсь в других чувствах.
Кончиками пальцев он коснулся щеки девушки.
— Я не могу обещать, что сумею защитить тебя. Но попытаюсь.
— Речь идет не о защите. Мне ничего не нужно — пока, — кроме истины.
Хойт обхватил ладонями ее лицо и наклонился. Губы Гленны раскрылись навстречу его губам. Его желание — почувствовать, узнать ее — было таким же сильным.
Человеческие чувства победили.
Кровь забурлила, мышцы напряглись, сердца забились в бешеном ритме.
Так легко, подумал он, так просто погрузиться в тепло и негу. Ощутить в темноте объятия Гленны, хоть на минуту, хоть на час забыть обо всем, что ждет их впереди.
Гибкие руки обняли Хойта, и девушка встала на цыпочки, крепче прижимаясь к нему. Хойт чувствовал вкус ее губ и языка, обещавших наслаждение. Оставалось лишь протянуть к ней руку.
Губы Гленны, прижимавшиеся к его губам, шевельнулись, произнося его имя — один раз, затем еще. И вдруг между ними пролетела искра, превратившаяся в медленно разгорающееся пламя. Волна жара пробежала по коже, проникая в самое сердце.
Угли в камине вспыхнули так ярко, словно это был десяток факелов.
Хойт оторвал от себя девушку, не убирая ладоней от ее щек. Теперь он видел языки пламени, пляшущие в ее глазах.
— Истина, — прошептал он. — Только я не знаю, в чем она.
— Я тоже. Но мне так лучше. Я чувствую, что становлюсь сильнее. — Она посмотрела на огонь. — Вместе мы сильнее. И это не случайно: в этом есть какой-то смысл.
Она отстранилась.
— Я принесу снизу свои вещи, и мы вместе попытаемся понять, в чем именно состоит истина.
— Думаешь, общая постель — это ответ?
— Возможно… по крайней мере, это можно рассматривать как вариант. Но я еще не готова делить с тобой постель. Мое тело стремится к этому, — призналась она. — Но не разум. Отдавая себя другому человеку, я связываю себя серьезными обязательствами. Мы оба уже не будем свободны, как прежде. И мы оба должны быть уверены, что готовы отдавать друг другу больше.
— Тогда что это было?
— Контакт. — Ее голос звучал тихо. — Поддержка. — Она коснулась руки Хойта. — Единение. Мы вместе займемся магией, Хойт, серьезной магией. Для меня это занятие так же глубоко интимно, как и секс. И я собираюсь принести сюда все, что мне понадобится.
Хойт подумал, что женщины всегда были сильными и загадочными существами, даже без всякой магии. А если добавить хоть немного магической силы, то у мужчин практически не остается шансов.
Кажется, его еще окутывает ее аромат, а на губах все еще ощущается вкус ее поцелуев. Вот оно, женское оружие. А также привычка ускользать.
Он постарается защитить себя от подобных вещей.
Гленна собирается ворожить здесь, в его башне, бок о бок с ним. По-видимому, в этом есть глубокий смысл. Но разве мужчина способен сосредоточиться, если он все время отвлекается, видя перед собой женщину: ее губы, кожу, волосы; слыша ее голос?
