— Мы с Коулом как-то бестолково ходим по магазинам.
Уткнувшись носом в его футболку — от нее пахло кондиционером для белья, — я пробормотала:
— Терпеть не могу ходить за продуктами. Каждую неделю одно и то же. Если когда-нибудь буду богатой, найму кого-нибудь, чтобы делал это за меня. И вообще, для этого ведь не обязательно быть богатым. Мне не нужен большой дом. Главное — найти человека, который ходил бы в магазин.
Сэм задумался. Все это время он так и продолжал меня обнимать.
— Думаю, в магазин все ходят сами.
— Ну, королева английская, уж наверное, по магазинам не ходит.
Я почувствовала на макушке его теплое дыхание.
— Зато она каждый день ест одно и то же. Заливное из угря, сэндвичи с пикшей и булочки с мармайтом[7].
— Она небось вообще не знает, что такое мармайт, — хмыкнула я.
— Это страшная гадость, которую мажут на хлеб. Мне Бек рассказывал. — Сэм разжал руки и взялся за перила. — Тебе не холодно? — спросил он, внимательно глядя на меня.
До меня не сразу дошел скрытый смысл. «Ты не собираешься превращаться?»
Я прекрасно себя чувствовала и не ощущала никаких признаков близкого превращения. Я покачала головой и встала рядом с ним у перил. Какое-то время мы молча стояли в темноте и смотрели в ночь. Когда я покосилась на Сэма, то увидела, как судорожно стиснуты его руки. Он так крепко сжал большой палец левой руки в правой, что тот побелел.
Я положила голову ему на плечо. Лишь тонкая ткань футболки отделяла мою щеку от его кожи. Сэм вздохнул — в этом вздохе не было печали — и сказал:
— По-моему, там северное сияние.
Не поднимая головы, я взглянула в ту сторону, куда он указывал.
— Где?
— Вон там. Над деревьями. Такое розоватое. Я прищурилась. В темном небе мерцали мириады звезд.
— Наверное, это огни бензоколонки. Там как раз «Квикмарт».
— Это унылая и приземленная мысль, — заявил Сэм. — Я бы предпочел что-нибудь волшебное.
— В северном сиянии волшебства ничуть не больше, чем в «Квикмарте», — заупрямилась я.
Я писала в школе реферат про северные сияния, поэтому кое-что знала по этой теме. Хотя не могу не признать, все эти концепции насчет солнечного ветра и заряженных частиц, создающих для нас световое шоу, были для меня слишком мудреными, и легче было думать, будто это — результат магии.
— Эта мысль тоже унылая и приземленная.
Я подняла голову и взглянула на него.
— От этого оно не становится менее прекрасным.
— Если это в самом деле не «Квикмарт». — Сэм задумчиво взглянул на меня, и мне вдруг стало как-то не по себе. — Ты не устала? — спросил он неохотно, как будто вспомнил о правилах вежливости. — Если хочешь, пойдем в дом.
— Я не устала, — сказала я. — Просто хочу немного побыть с тобой. Пока не начались всякие сложности.
Он нахмурился, глядя в ночь. Потом выпалил:
— Давай посмотрим, действительно ли это северное сияние.
— У тебя есть личный самолет?
— У меня есть личный «фольксваген», — гордо ответил он. — Нужно поехать в какое-нибудь темное место. Подальше от «Квикмарта». В миннесотскую глушь. Согласна?
На лице у него играла робкая улыбка, которую я так любила. Сто лет ее не видела.
— Ключи у тебя при себе? — спросила я. Он похлопал себя по карману.
— А Коул? — кивнула я на второй этаж.
— Он сейчас дрыхнет без задних ног, как и все приличные люди в это время суток, — сказал Сэм.
Я не стала говорить ему, что Коул не спит. Он заметил, как я замялась, но неверно истолковал мое колебание.
— Ты у нас прагматик. Это плохая идея? Я что-то засомневался. Может быть, и плохая.
— Нет, я хочу. — Я крепко сжала его руку. — Мы ведь ненадолго.
Мы уселись в «фольксваген», стоявший на темной дорожке. Двигатель с ревом завелся. Казалось, мы затеваем что-то более значительное, чем погоня за сполохами в небе. Это могла быть поездка куда угодно в поисках волшебства. Сэм на полную мощность включил печку, а я отодвинула сиденье — кто-то до упора выдвинул его вперед. Сэм на миг сжал мою руку, потом положил ладонь на рычаг переключения передач и дал задний ход.
— Ну как, ты готова?
Я широко улыбнулась ему. Впервые за все время после больницы, да и еще с более ранних времен, я чувствовала себя прежней Грейс, той, которая способна была сделать все, что задумала.
— Я с рождения готова.
Мы понеслись по улице. Сэм протянул руку и одним пальцем погладил меня по краешку уха. Машину повело в сторону. Сэм поспешно посмотрел обратно на дорогу и, посмеиваясь над собой, выровнял руль.
— Смотри в окно, — велел он мне. — Я, кажется, забыл туда дорогу. Так что будешь говорить мне, куда ехать. На сияние. Я тебе доверяю.
Я прижалась лицом к стеклу и прищурилась на отблески света в темном небе. Поначалу непонятно было, откуда исходит свечение, так что я направила Сэма на самую темную дорогу, подальше от городских огней. Потом находить дорогу стало легче. С каждым поворотом мы все больше и больше удалялись от дома Бека, от Мерси-Фоллз, от Пограничного леса, пока внезапно не очутились на расстоянии многих миль от наших жизней. Мы неслись по прямой, точно стрела, дороге под бескрайним куполом неба, испещренным мириадами звезд, и вокруг был необъятный мир. В такую ночь несложно было поверить, что еще не так давно люди могли видеть при одном только звездном свете.
— В тысяча восемьсот пятьдесят девятом году, — начала я, — произошла солнечная буря такой силы, что при свете возникшего в результате северного сияния люди могли читать.
Сэм даже не усомнился в правдивости моих слов.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что интересовалась.
Он снова улыбнулся. Это была легкая застенчивая улыбка, которая означала, что он восхищен переразвитым левым полушарием моего мозга.
— Расскажи мне еще что-нибудь, чем ты интересовалась.
— Случались северные сияния такой силы, что телеграфисты отключали батареи и работали от энергии сияния, — продолжила я.
— Быть того не может, — отозвался Сэм, но я видела, что он мне верит. — Расскажи еще что-нибудь интересное.
Я коснулась его руки, лежавшей на рычаге переключения передач. Провела большим пальцем по запястью, покрывшемуся пупырышками «гусиной» кожи. Мои пальцы нащупали шрам, неестественно гладкий в середине и бугристый, рубцеватый по краям.
— Я ничего не ощущаю, — сказал Сэм. — Кожа потеряла чувствительность.
Мои пальцы сомкнулись на его запястье, и я почувствовала, как бьется у него пульс.
— Мы могли бы продолжить, — сказала я.
Сэм промолчал, и я подумала, что он не понял меня. Потом он взялся за руль обеими руками, и при свете приборной панели я увидела оставшуюся у него под ногтями грязь. В отличие от меня он не сбросил свою грязную шкуру.
