«Я сейчас проснусь, — подумал Тристан. — Это просто кошмар, я сплю, а сейчас проснусь. И Айви будет лежать у меня в объятиях, и мы…»
«Спорим, эти девчонки забрались в часовню?»
Тристан внимательно посмотрел на серое каменное здание. Сколько он себя помнил, двери часовни всегда были крепко закрыты на железную цепь.
«А там есть какой-то другой вход?»
«Нам с тобой входы не нужны. А для девчонок и всех остальных есть разбитое окно сзади. Особые пожелания имеются?»
«Что?» — растерянно переспросил Тристан.
«Хочешь, чтобы я сделала что-нибудь особенное?»
«Разбуди меня!» — подумал про себя Тристан.
«Нет», — сказал он вслух.
«Знаешь, Трист, я, конечно, не знаю, что у тебя на уме, но ведешь ты себя мертвее мертвого!»
С этими словами Лэйси сердито просочилась сквозь стену. Тристан последовал за ней.
В часовне было темно, единственным источником света был зеленоватый прямоугольник, зиявший на месте выбитого окна. Пол был усыпан сухой листвой и гипсовой крошкой, всюду валялись окурки и битые бутылки. Деревянные скамьи были сплошь изрезаны инициалами и почерневшими нечитаемыми надписями.
Девочки, которым на вид было лет по одиннадцать-двенадцать, сидели кружком в алтаре и нервно пересмеивались.
— Ладно, кого вызовем первым? — спросила одна из них. Девочки растерянно переглянулись, потом посмотрели куда-то наверх.
— Джеки Онассис, — предложила девочка с каштановым хвостиком на затылке.
— Курта Кобейна, — высказалась другая.
— Мою бабушку.
— Моего двоюродного дедушку Лени.
— Я знаю! — пискнула маленькая веснушчатая блондинка. — Давайте вызовем Тристана Каррутерса?
Тристан вытаращил глаза.
— Нет, я боюсь, — решительно заявила девочка, которая, судя по всему, была у них заводилой.
— Вот именно, — поддержала брюнетка, нервно разделив свой хвост на два крысиных хвостика. — У него, наверное, оленьи рога до сих пор торчат из затылка!
— Фу, замолчи!
— Гадость какая!
Лэйси прыснула.
— Моя сестра была в него влюблена, — призналась веснушчатая девочка.
Лэйси быстро-быстро заморгала, глядя на Тристана.
— Представляете, однажды, когда мы носились вокруг бассейна, он — представляете? — свистнул на нас в свой свисток! Нет, представляете? Это было так круто!
— Да, он был крутой.
Лэйси ткнула себя пальцем в горло и закатила глаза.
— Все равно, сейчас он, наверное, страшный, — заявила рыженькая. — Кого еще можно вызвать?
— Лэйси Ловитт.
Девочки переглянулись. Кто это сказал?
— Я ее помню. Она играла в «Восстании Черной луны»!
— В «Восходе Черной луны».
Тристан узнал голос Лэйси. Он звучал похоже, но немного по-другому, подобно тому, как голос в телевизоре звучит иначе, чем в жизни. Каким-то чудом Лэйси удалось сделать так, чтобы ее слышали не только мертвые, но и живые.
Девочки начали испуганно озираться.
— Давайте возьмемся за руки, — предложила та, что была у них за главную. — Мы вызываем Лэйси Ловитт. Если ты здесь, Лэйси, дай нам знак.
— А мне она никогда не нравилась.
Тристан заметил, как глаза Лэйси засверкали.
— Шшшш. Сейчас нас окружают духи, они могут услышать.
— Я их вижу! — воскликнула щуплая блондинка. — Я вижу их свет! Их двое.
— Я тоже вижу!
— А я нет, — пробормотала девочка с каштановым хвостиком.
— Давайте вызовем кого-нибудь другого, я не хочу видеть Лэйси Ловитт!
— Правильно, она противная! Самоуверенная ломака!
Теперь настала очередь Тристана прыснуть в кулак.
— Мне нравится новая девушка в «Черной луне». Та, которую взяли вместо Лэйси.
— Мне тоже, — согласилась рыженькая.
— Она лучше играет. И прическа у нее красивее.
Тристан перестал смеяться и с опаской посмотрел на Лэйси.
— Но ведь она живая! — напомнила предводительница. — Мы вызываем Лэйси Ловитт. Лэйси, если ты здесь, дай нам какой-нибудь знак!
Сначала с пола поднялась пыль. Потом густой пылевой столб завертелся в воздухе, и Тристан на миг потерял Лэйси из виду. Но вот вертящаяся воронка сдвинулась в сторону, и он снова увидел Лэйси — она бегала мимо сидевших кружком девочек и безжалостно дергала их за волосы.
Девочки с визгом схватились за головы. Тогда Лэйси принялась щипать их, а потом схватила сразу двух верещащих глупышек за свитера и стала трясти из стороны в сторону.
На этот раз девочки вскочили на ноги и, не переставая орать, бросились к разбитому окну.
Пустые бутылки, пущенные им в головы, с грохотом разбились о стену часовни.
Через несколько мгновений девочки выскочили наружу и пустились наутек; их пронзительные крики, удаляясь, напоминали звонкую птичью перекличку.
«Ну что ж, — сказал Тристан, когда вокруг снова воцарилась тишина, — я думаю, всем нам очень повезло, что здесь не было люстры. Полегчало?»
«Маленькие паршивки!»
«Как ты это делаешь?» — спросил Тристан.
«Да видела я эту новую актрису! Дура бесталанная!»
«Не сомневаюсь, — кивнул Тристан. — Уверен, ей далеко до твоего драматизма. Ты ведь вся такая потрясающая и поражающая. Как ты это делаешь? У меня вообще не получается пользоваться руками».
«Сам догадайся! — в бешенстве огрызнулась Лэйси. — Прическа у нее лучше, скажите пожалуйста! — Она дернула себя за отливающие пурпуром прядки. — Что вы понимаете, пищалки! Это мой личный стиль». — Она свирепо уставилась на Тристана.
Он улыбнулся.
«Что касается использования рук, — прошипела Лэйси, — то неужели ты думаешь, что я буду тратить мое драгоценное время на то, чтобы учить тебя?»
«Конечно, — кивнул Тристан. — Ведь благодарная публика — это большая проблема, особенно, когда ты мертвый, и живые тебя не слышат и не видят».
С этими словами он ушел, оставив ее дуться в часовне. Он решил, что Лэйси знает, где его искать, и непременно разыщет, когда остынет.
Снова очутившись на полуденном солнце, Тристан зажмурился от света. Он больше не ощущал перепадов температуры, зато стал очень чувствителен к свету и тьме. В темноте часовни Тристан видел слабое сияние, окружавшее девочек, а здесь, в тени деревьев, солнечный свет казался ему болезненно ярким.
Возможно, именно поэтому он обознался, приняв посетителя кладбища за Грегори. Походка, темные волосы, рост, форма головы — все это заставило его поверить, будто Грегори идет по аллее прочь от фамильного склепа Бэйнсов. Но через несколько шагов посетитель, словно почувствовав чей-то взгляд, обернулся.
Он был гораздо старше Грегори, лет сорока или около того, и лицо его было искажено страданием. Тристан протянул к нему руку, но незнакомый мужчина отвернулся и пошел дальше.
