Ноктурне я нужна из-за крови и, возможно, потому что приведу ее к картине. У меня было стойкое подозрение, что она оставляет меня в живых только поэтому.
Хотелось стать невидимой для всех, вернуться домой к родным и забыть обо всем.
— Настя…
Я повернула голову. Граф Виттури в одной рубашке, чуть расстегнутой на груди, шел ко мне через сад. Я медленно поднялась. Если я еще до сих пор в агентстве и жива, то благодаря ему. Он молча окинул взглядом волков, усмехнулся.
— Устала?
— Да.
Он обнял меня и прижал к себе. Я сначала дернулась, чтобы выскользнуть из объятий, но так стало хорошо, светло и уютно, что вместо этого прижалась к нему, носом уткнулась в рубашку. От него всегда так невероятно притягательно пахло, что хотелось вжаться плотнее, чтобы всем телом ощутить его. Он перебирал молча мои волосы. Я не заплела их в косу, и даже, по-моему, не успела расчесать после ночного душа.
Руки наконец-то перестали ныть, тепло светом разливалось по телу.
— Лучше?
— Да.
Я думала, он сейчас выпустит меня. Но он продолжал обнимать, гладить по голове, и, осмелев, я обняла его крепко-крепко.
— Дитя.
Когда он звал меня так, я понимала, что передо мной древнейшее из существ, для которого я лишь искра, мелькающая во времени.
— Я должен научить тебя накапливать силу.
Должен. Звучит так, будто меня ему навязали.
Я попыталась отстраниться, но его ладони легли на спину, прижимая сильнее к нему. Он зарылся лицом в мои волосы, и я замерла. Даже если весь этот мир покатится к чертям, пока он вот так обнимает меня, пока между нами разгорается яркий свет, кажется, что счастье возможно, даже посреди всемирного потопа или пожарища. Дыхание участилось, я с ужасом понимала, что от демона не скрыть волнение, томление, желание. Да и разве он и так не в курсе?
Я запрокинула голову и робко посмотрела ему в лицо. Как же прекрасен Бог, если Демон так красив? Кажется, этот мерзавец читал мои мысли, потому что самодовольная улыбка скользнула по его губам.
Он погладил мое лицо, от удовольствия я закрыла глаза. Как же нежно скользят его пальцы по коже! Я не ожидала, что он поцелует меня. Столько раз он играл со мной, останавливаясь именно тогда, когда казалось, что поцелуй неизбежен. И когда его губы коснулись меня в уголке рта, я отпрянула, как ужаленная. Он легко отпустил, чуть усмехаясь. Я пожалела, что дернулась, но было уже поздно.
В следующие полчаса он учил, как добывать силы из природы, как накапливать их и сохранять, и это было сложно, к тому же, в голове все крутилась и крутилась, как заезженная пластинка, мысль, что я полная идиотка, и что это был первый и единственный поцелуй демона в моей жизни.
Наутро в гостиной зале графского особняка было не протолкнуться: приехали почти все агенты, из тех, кого вызвала Лика. Все были поделены на группы, я описала как можно более подробно картину, за которой мы охотились.
Затем граф представил всем Габриэля. И когда парень успел попасть в агенты?
И мы все отправились в аэропорт.
Сейчас взлетим. В голове после вчерашнего такая каша из мыслей… Я только надеюсь, нам удастся уничтожить портрет, ослабить Ноктурну, найти ее и уничтожить. И тогда граф Виттури вернется в Венецию, а я буду жить обычной жизнью. Насколько это возможно».
ГЛАВА 10
В Нотр-Дам-де-Пари Самаэль любил заходить на воскресные мессы. Тысячи свечей горели в часовнях. Но полутьма не могла быть побеждена ни свечами, ни утренним светом, сочившимся через витражи. Такой, по его мнению, была его душа.
Хор пел прекрасно, орган был на высоте. Но демона это волновало мало. Он приходил сюда из-за борьбы света и темноты. Из-за их смешения, союза: полутьмы или полусвета.
Здесь, сбежав на полчаса от агентов, от Лии, которая хотела его так сильно, что он почти склонялся к тому, чтобы переспать с ней, хоть и понимал, что после она уже не угомонится никогда, от Насти, которая все утро ходила в задумчивости по балкону мансарды, разглядывая свои ладони, словно пыталась прочитать на них ответы на вопросы. Он бежал и от себя.
Больше всего в человеке его поражала хрупкость. Вроде стройная система, создание, чью форму подсказало обличье ангелов, но в одно мгновение может превратиться в отходный материал. Уязвимость очаровывала его. Невечность, конечность дыхания и сердцебиения… порой он с любопытством ученого наблюдал их агонию, восхищался даром смерти. Оказавшись на мгновение равным человеку, он испытал недоумение, ужас и даже надежду, что, может быть, познает переход от жизни к смерти. Но нет, он бессмертен, всегда есть и будет. А люди могли становиться ничем и умолкать навсегда, побеждая тем самым время. Становясь точкой.
Чем больше он привязывался к Насте, тем чаще задумывался над тем, что она обречена. И почему обречена. Ее гибель прежде казалась ему предназначением, затем досадной необходимостью, а теперь ему даже было жаль ее. А вчера пока она крепко прижималась к нему со всей доверчивостью, он чувствовал себя предателем по отношению к ней. Ему стало мерзко от самого себя.
Ее душа расцветала, готовая быть принесенной в жертву. Но аромат ее манил так сильно, что хотелось совсем иного. Прервать реализацию, забрать себе, эгоистично лишить ее предназначения. Овладеть Настей. Взять вместе с телом ее душу. И никогда никому не отдавать.
Желание обладания толкнуло его на поцелуй. Только девчонка улизнула, словно почуяв опасность в его ласке.
Что ж… так лучше для всех, кроме него, не так ли?
Полутьма и полусвет высоко над верующими боролись за право превосходства. Полутьма проиграла свой ход.
Ладони после вчерашних занятий по сохранению силы чесались и зудели. Настя хотела узнать, нормально ли это, но граф Виттури исчез с завтрака и никто не знал, где он.
Встречаться с остальными решили на площади рядом с цветочным рынком на острове Сите. Настя предусмотрительно положила в рюкзак пару бутербродов и воду: не хотелось оказаться опять без еды, как в последний раз в Ином городе.
Диего ждал ее вместе с Ликой и Лией у дверей.
Вместе они пошли пешком к Сене.
Солнце ласкало кожу, Настя жмурилась. Представить, что всего этого может не стать, что мир может быть разрушен, было практически невозможно.
На площадь потихоньку подтягивались агенты. Итсаску раздала агентам задания. Рассматривая разношерстную толпу товарищей, Настя ловила любопытные взгляды, которые бросали в их сторону работники цветочного рынка, разгружавшие свой яркий и ароматный товар.
Насте, Диего и Лике достался визит к частному коллекционеру в художественную галерею.
В последний момент с ними увязалась и Лия.
По дороге к ближайшей станции метро француженка подхватила Диего под руку и что-то с жаром ему объясняла, пока Лика и Настя шли следом.
— Странно, что граф Виттури не с нами, — нарушила молчание Лика.
— Возможно, у него другие дела, — пожала плечами Настя.
Владельцем коллекции оказался молодой и весьма привлекательный мужчина, к тому же, весьма галантный. Он принял их довольно быстро, прочел рекомендательное письмо от графа Виттури, пропустил в свои архивы.
Впрочем, скоро Насте стала понятна сговорчивость коллекционера: кажется, ему приглянулась Лика. Он постоянно обращался к ней, отвлекал, задавал вопросы о ее жизни, нарушал дистанцию, принятую между двумя малознакомыми собеседниками.
Лика улыбалась, смущалась, встряхивала кудряшками, смеялась, что-то отвечала.
— Оставь ее в покое, — прозвучал властный голос Диего, и француз замолчал, загипнотизированный взглядом зеленых глаз.
— Диего, прекрати! — Лика нахмурилась. — Он не делал ничего плохого.
— Он мне мешал, — оборотень продолжил просмотр реестра.
— Ты и Лию подвесил, — голос Лики звенел от обиды.
Бойкая француженка стояла, как столб, с открытым ртом.
— Ей тоже не помешает передохнуть, — грубо бросил парень в ответ.
