спешу. Лишь делаю глубокий вдох. Даю себе пару секунд на то, чтобы собраться с мыслями и определиться с действиями.
Скорее чувствую, чем слышу, как Чотжар выравнивается. Продолжая смотреть на меня. Скажет что-то, или нет?
− Ты всё ещё следишь за мной? Как раньше? – спрашиваю тихо первая, когда молчание слишком затягивается. И всё-таки поднимаю на него взгляд.
Чотжар в ответ удивлённо прищуривается. Склоняет голову набок.
− Зач-ш-шем ты погружалась в транс?
− Мне было видение, − пожимаю плечами.
− Рас-с-скажешь?
− Нет.
− Не доверяеш-ш-шь мне больш-ш-ше?
− Никому не доверяю больше, − поднимаю подбородок. – Мне нужно поговорить с Сэтору. Свяжи меня с ним.
− Это невозмож-шно, − качает головой мой хранитель. – Повелители запретили.
− Это жизненно важно для меня, − шиплю зло. Ни капли не кривя душой. Если Невидимка прав, если ничего не исправить и будет становиться только хуже… возможно, мне действительно лучше уйти. – Он мой супруг точно так же, как и Повелители. Я имею право знать, что с ним. Свяжи меня с ним сейчас же!
За месяцы моей жизни в Аша-Ирон мы с Чотжаром множество раз спорили, множество раз своими неоспоримыми аргументами он заставлял меня либо менять мнение, либо сомневаться в своих выводах, множество раз я прислушивалась к его советам… и верила. Верила, что мои интересы для него, как МОЕГО хранителя, важны. Так неужели и это убеждение сейчас будет полностью разрушено?
− Чотжар, ты знаешь меня, как никто из них троих. Ты знаешь меня точно лучше, чем Повелители. Ты знаешь, что я чувствую к каждому из мужей. Неужели ты не понимаешь, что со мной будет, если кто-то из них пострадает в борьбе за… право обладания мной, − смотрю на на-агара сухими воспалёнными глазами. Я ведь даже не могу сказать, что идёт борьба за меня, потому что я, как личность, похоже, не заслуживаю внимания. По крайней мере настолько, чтобы со мной считались. − Неужели ты не понимаешь, что я не смогу так жить? Не смогу простить ни себе… ни им. Ты мой хранитель, Чотжар. Скажи, неужели тебе всё равно? Или главное сохранить мне жизнь и телесную оболочку, а внутри пусть ломают как хотят? Так действуют твои клятвы?
С каждым моим словом змей мрачнеет всё больше. Сжимает челюсти, играя желваками. Буравит меня тяжёлым, как гранит, и пронзительным, как лезвие, взглядом.
− Ты ош-ш-шибаешься. Мне не вс-с-сё равно, − шипит гневно в конце концов. И принимается набирать что-то на браслете. Код вызова.
Неужели я сейчас действительно поговорю с Сэтору? Узнаю наконец, как он… услышу голос. Его бархатный голос, так часто утешавший меня раньше… Горло сжимает. На глаза всё-таки наворачиваются слёзы… Я соскучилась. Так соскучилась.
Но секунды проходят. А вызов так и не принимают.
Нахмурившись, Чотжар набирает ещё раз. И снова ничего не происходит.
− Он же… его же не арестовали? – мои пальцы впиваются в подлокотники.
− Нет, − задумчиво качает головой Чотжар, даря мне толику облегчения. Но тут же лишает её: − Не выш-ш-шло. Жрец хорош-ш-шо подготовился. Когда у Повелителей появились законные ос-с-снования его арестовать, он уж-ш-ше покинул планету, а потом и империю.
Что? Сэтору нет в империи? Он… он… просто улетел? Просто бросил меня?
Разум доказывает, что у моего третьего мужа на это наверняка были веские причины. Что его отсутствие лучше, чем арест, например. Что так он может как-то отстаивать свою свободу и право быть со мной. Всё это я понимаю. Понимаю.
Но как справиться с чувством брошенности, ненужности?
Чотжар, пока я оцепенело таращусь в одну точку, надиктовывает голосовое сообщение, уведомляя Сэтору, что это именно я хочу с ним поговорить.
Проходит ещё пара минут ожидания. Огонёк отправленного сообщения гаснет. Доставлено.
Ответа приходится ждать ещё несколько минут. А для меня словно вечность.
Чотжар под моим нетерпеливым взглядом нажимает на воспроизведение. Сжимая руки в кулаки, я подаюсь к нему ближе, чтобы не пропустить ни единого слова.
Слышу царапающий нервы звук каких-то помех. Скворчащий стрекот. Наконец голос Сэтору:
− Наше общение невозможно, − и снова помехи.
Всё.
Сглотнув, я так и смотрю в одну точку.
Больно ли мне снова? Не знаю. Мне пусто. И безумно холодно. Холоднее даже, чем на самых глубоких уровнях подпространства. На боль больше нет сил. На остальные чувства тоже.
− Спасибо, что попытался, Чотжар, − произношу тихо и абсолютно безэмоционально.
− Я могу бросить ему вызов ещё раз, попозже, − неожиданно предлагает мой хранитель, обеспокоенно наблюдая за мной.
− Не нужно. Его ответ был более чем исчерпывающим, − вскидываю подбородок.
Сознание всё глубже затапливает холодная болотная жижа апатии. Но я не имею на неё права. У меня остались мои мальчики, мои солнышки. Для них я самая лучшая и самая необходимая. Они будут меня любить. Будут уметь чувствовать. Я научу их.
− Вели подать завтрак, пожалуйста, − прошу у Чотжара. Есть по-прежнему не хочется, но еда нужна не только мне. Я должна делать так, как будет хорошо для моих сыновей. Для них буду жить, если ни для чего больше не хочется.
Видимо, моя просьба застаёт на-агара врасплох. И вместе с тем немного успокаивает, заставляя поверить, что со мной всё более-менее в порядке.
Кивнув, он вызывает служанок. И вскоре в трапезной уже вовсю кипит работа.
А когда лайсы почти заканчивают, в покои возвращается Са-оир. Идёт сразу ко мне, поднимает на ноги, обнимает, целует… Ведёт себя, как обычно. Наверное, для него нет ничего необычного в том, чтобы планировать вместе с братом, как лучше всего мною манипулировать.
Завтракаем мы вместе. Мой тёмный супруг высказывает желание меня покормить, я не отказываю. Мне всё равно. Спрашивает, расстроена ли я тем, что не увиделась с А-атоном. Я киваю. Он, кажется, верит.
После завтрака объявляет мне, что ему нужно отлучиться на несколько часов. И обещает важный разговор, когда вернётся. Наверное, тот самый, где мне будут рассказывать страшное прошлое Сэтору. У меня даже получается изобразить заинтересованную улыбку. И поцеловать мужа достаточно страстно, чтобы у него не возникло никаких преждевременных подозрений.
А когда он уходит, я снова прошу всех оставить меня одну. И делаю последнюю попытку вернуть себе веру в тех, кого полюбило моё глупое наивное сердце. Ведь есть вероятность, что та фраза была вырвана из контекста, возможно даже, мы не услышали остального из-за помех. Есть маленький шанс, что Сэтору имел в виду что-то другое.
