Практика в преисподней - Ольга Райская

— Жавурина! Бестолочь ты моя любимая! По-настоящему заставляют переживать и нервничать только люди, которые нам небезразличны, все остальное условно. Даже апокалипсис. А Фонтею сейчас эмоции нужны, положительные.

— И, что ты предлагаешь?

— Для начала вам нужно поговорить и все выяснить.

— У-у-у-у… — скривилась Юлка. — Не могу я. Лучше вас с Кремером дождусь. На призывном пункте хоть и скучно, зато спокойно.

— Меня завтра выписывают, так что — не отвертишься! — зло сообщила я и вгрызлась в блин. Не пропадать же добру. Даже если его и пекла дурочка.

Умеет Жавурина вынуть всю душу, не хуже турронов с их артефактом. В результате, наша беседа продолжалась еще полчаса, и я выдохнула с облегчением, когда Юлка, доев свой последний блин, ушла. Поскольку больше из посетителей мой покой никто не потревожил, закрыла глаза и провалилась в сон.

Давненько мне ничего не снилось. Видимо, астральное тело уставало точно так же, как и физическое, и никуда не хотело улетать. Но не в этот раз.

Я парила в знакомой пещере. В разломах потрескивала жидкая лава, кругом сновали турроны, а их красный предводитель снова глумился над очередными жертвами. Да, жизнь не стоит на месте.

— Что делать с обездушенными магами, Повелитель? — спросил его мелкий геф.

— Гоните впереди войска. Пусть сработают в качестве щита. Люди не станут убивать своих.

— О, как вы мудры, Сильнейший! — туррон низко поклонился и, пятясь, отполз от красного демона.

— Приссступай! — приказал Главный.

«Ступай… Ступай…» — издевательски пропело за ним эхо.

Теперь на площадке стояли три т образных столба, и на каждом был распят человек. Три мага, три души. Похоже, их мучили уже давно. Тела пребывали в ужасном состоянии, но жизнь еще теплилась в них.

У подножья сновали низшие турроны, готовые выполнить любой приказ своего Повелителя. Сейчас они приволокли огромную бадью с водой и, зачерпывая из нее большим ковшом, окатывали пленников, в тщетной попытке вернуть им сознание.

— Больше лей! — приказал красный.

«Лей… Лей…» — дразнилось эхо.

Двое магов на крайних столбах были совсем плохи. Возможно, сознание к ним и вернулось, но сил поднять голову не хватало. Справа безжизненно висел совсем юный маг. Его темные волосы свисали грязными сосульками, закрывая лицо. Но, несмотря на это, было в нем что-то неуловимо знакомое. И не только в нем. На крайнем правом столбе томился, судя по дряблому телу и седой бороде, весьма пожилой маг. А вот в центре… Боже!

В момент моего узнавания маг пришел в себя. Он поднял голову и с ненавистью посмотрел на красного гефа.

— Филипп… — Повелитель выдохнул в лицо пленному его имя. — Отдай душу добровольно, и мы отпустим твоего мальчишку.

— Да, пошел ты! Тварь лживая! — просипел бывший верховный маг.

— Подумай! — продолжал искушать его красный. — Всего лишь душа в обмен на жизнь дорогого тебе человека. Или нам привести сюда рыжее человеческое чудо?

— Вам не добраться до Эвы, — улыбнулся Федорицкий-старший. Что с ним сделал плен! Гигант словно высох и уменьшился в размерах, но глаза его горели ненавистью. — И души вам моей не видать!

— Не добраться до Эвы? А это мы сейчас и посмотрим!  Эй! Приведите Эвелину Седневу! — пророкотал голос главного туррона.

Сценарий повторился. Арка вспыхнула, и один из гефов притащил упирающуюся рыжулю. Поддельная Эва стенала и просила любимого Филиппа отдать им все, но… Федорицкий смотрел на лже-Седневу пустым взглядом, а потом и вовсе улыбнулся.

— Лишь тот, кто однажды потерял любовь, может оценить этот дар. Тот, кто видел душу в глазах любимой, не спутает ее ни с кем. Не знаю, как вы создаете двойников, но этому монстру не сравниться с моей Эвой! — на удивление четко и ясно произнес Филипп Федорицкий.

— Как ты с-с-с-смееш-ш-ш-шь! — прошипела поддельная Эвелина и, подскочив к магу, полоснула острыми когтями по впалому животу. Царапины тут же набухли кровью. Но бывший верховный лишь рассмеялся в ответ.

— Заприте их с сыном в камере! Еды не давать! Воды ровно столько, чтобы душа не покинула тело! Продолжим через несколько дней, — произнес красный, а его прихвостни спешно стали снимать Филиппа и юного мага, который смутно показался мне знаком. Как же, отлично знаком! Только видела я его в лучшие времена. Кирилл так и не пришел в себя.

Федорицких унесли, а на столбе тонко и хрипло застонал пожилой маг.

— Изменись! — приказал Повелитель Эвелине.

— Здесь все труднее поддерживать человеческий образ, — прохрипел туррон.

— Женский человеческий образ. Ты наша удача и надежда! — красный вожак внимательно наблюдал, как образ рыжули подернулся дымкой, и уже спустя несколько секунд рядом с ним стояла сухонькая старушка в фетровой шляпке и просторном кашемировом кардигане.

— Петруша, голубочек мой ненаглядный! — скрипучим голосом позвала поддельная пожилая леди.

— Клара… — простонал распятый маг, и я узнала его. Это был тот самый старичок из совета, которого Кремер проверял одного из первых. — Клара, милая! Беги отсюда…

Дальше я уже не слышала, меня подхватило, закружило, понесло и последнее, что я успела заметить — хищную улыбку лже-Клары и перстень с очень знакомым рубином на ее изуродованном подагрой пальце.

Очнулась в испарине. Тонкая рубашка неприятно липла к телу, а сердце так отчаянно стучало в груди, словно я в хорошем темпе пробежала несколько километров. Федорицкие живы и находятся в Хаме. Кроме них, там еще есть пленники. А тех, кто уже добровольно расстался с душой, турроны планировали использовать, как пушечное мясо. Сколько еще загадок скрывает это место? А перед глазами так и стояло кольцо из танталума со зловещим красным ромбом. И странный геф, меняющий внешность. Все его маски женские. Одна из них — Франа Кавецкая. Или это не маска, а настоящий облик выбивающегося за нормы туррона?

Нестерпимо захотелось увидеть Веста. Всего на секундочку взглянуть в его глаза, прикоснуться. Пусть даже к спящему. Хотя, рассказать о моем последнем астральном путешествии тоже хотелось неимоверно. Попробовала пошевелиться. Странно, но после Храма, боль в плечах как будто стала заметно меньше. И сил ощутимо прибавилось. Опустив ноги с кровати, попробовала встать. Получилось, хотя приходилось придерживаться за стены.

А вот надеть тапочки не вышло. Стоило немного наклониться, и