что их размолвка сошла на нет, и не рисковала злить брата ещё раз. Мы остались в столовой втроём.
– Тэйт, я хочу поделиться с тобой радостью.
От слов Ирвина сердце заранее сжалось.
– Я сделал Мэй предложение. Теперь она – моя невеста.
Почему-то я была убеждена, что Тэйт бросится яростно протестовать. Повторит, что Ирвин делает ошибку, станет доказывать, насколько я неподходящая пара, напомнит о моём сомнительном прошлом, предложит денег, чтобы я отступилась…
– Поздравляю, – лицо целителя окаменело. – Ты написал родителям?
– Уже отправил письмо, – Ирвин счастливо улыбнулся. – Думаю, будет символично пожениться в Нейссе в том же храме, что и Илона.
– Ты не слишком торопишься? – Тэйт склонил голову.
– Вы с Мэй сговорились? – обиделся Ирвин. – Она просит подождать, и ты туда же!
– Может, стоит всё же прислушаться, раз мы просим об одном и том же? – Тэйт поднялся. – Ирви, я рад за вас, но давай вернёмся к этому разговору позже. Я, правда, жду неприятностей. Наше путешествие было слишком спокойным. Одно бандитское нападение в Орлисе, и то пострадали не мы. Пожалуй, я тоже достану стрелер из футляра. Очень не хочется оказаться в ситуации, описанной леттой Лирин, и выяснять, настолько ли я чту Кодекс.
Ирвин хмыкнул ему вслед.
– Вот так, Мэй. Все словно забыли, что я стихийник, и вооружаются до зубов. И поздравляют так, между делом.
– Время неподходящее, – улыбнулась я. – Пойду соберу вещи.
– На границе придётся оформлять нейсскую визу, – предупредил он. – Твои документы далеко? Я хотел бы избавить тебя от хлопот.
Нащупала поясную сумку, вынула бумаги и протянула Ирвину. Он поцеловал мою руку. Рядом с ним я буду избавлена от любых забот.
Только почему меня это не радует?
***
У везиля Дирин скептически взирал на груду чемоданов.
– Грузите всё в большой везиль, – наконец приказал он слугам и подошёл ко мне. – Если уходить от погони, то это точно лишний вес. Мэй, свою сумку можешь взять с собой, только так, чтобы Илона не видела, а то она начнёт возмущаться. Доказывай ей, что один её чемодан на пять твоих сумок потянет.
– Не нужно, – покачала я головой. – У меня там всё равно нет ничего такого, без чего нельзя обойтись.
К поясу Дирин прикрепил две большие кобуры, из которых торчали блестящие тёмные рукоятки.
– Твои знаменитые стрелеры? – выдохнула я. – Можно посмотреть?
– Только из моих рук.
Дирин достал один из стрелеров, продемонстрировал толстый сдвоенный ствол и хищно изогнутый курок. У Ардена был меньше раза в полтора, а те, что брали с собой в поездки отец или Лайд, рядом смотрелись бы и вовсе изящными игрушками.
– Что в них особенного? Кроме размера?
– Это оружие предгорий. – Дирин перевернул стрелер, щёлкнул задвижкой и показал мне ёмкость с двумя рядами патронов. – Пять секунд, восемь выстрелов, шестнадцать попаданий. Разброс – не больше ладони. Промазать очень трудно. У летта Тэйта, кстати, такой же, правда, он очень не любит брать в руки оружие. Говорит, что целитель должен лечить, а не убивать.
– Сложно не согласиться. Ты тоже считаешь, что на нас нападут огорийцы?
– Сами – нет. Заплатят какому-нибудь отребью, наймут несколько мелких шаек, что бродят в приграничье. Удобно: никто не виноват, а свадьба не состоится. Пока найдут другую подходящую невесту, пока договорятся… если договорятся.
Ирвин, Илона и Тэйт вышли вместе. На фоне рослых светлых брата и сестры целитель выглядел слишком тёмным и в то же время невероятно хрупким. Узкие плечи, изящные запястья, длинные ноги, тонкая талия. Стрелер в чехле на поясе казался просто огромным. Илона явно пропустила слова брата мимо ушей и надела роскошное бирюзовое платье с пышной юбкой, оставалось только уповать, что ей не придётся бегать в нём по лесу.
– Исске, твои телохранители поедут с Дирином и Ирви. Везиль я поведу сам, – Тэйт усмехнулся и вытащил из кармана перчатки.
Я сглотнула, вспомнив тётины руки на рычагах. У целителя пальцы даже более нежные, их нужно беречь. Ирвин улыбнулся мне, Дирин подмигнул. Илона первая забралась в везиль, я следом. В салоне оказался лишь один мягкий кожаный диван, сесть нам пришлось рядом. Везиль тронулся, за окном поплыли здания, мелькнула древняя крепость с зубчатой стеной – когда-то граница Гидара проходила через Рисар. Дома сменились зарослями ивняка, затем пошёл лес, настолько густой, что солнце терялось в верхушках огромных деревьев, а подлесок утопал в полумраке.
– О чём вы думаете? – спросила Илона.
– О том, что если бы я устраивала засаду, то свалила бы одно из этих деревьев и расстреляла бы нас, не выходя на дорогу, – честно созналась я.
Илона поперхнулась.
– У вас очень своеобразный ход мыслей.
– Прошлой осенью мне довелось наблюдать за тактикой пограничных отрядов, которые отлавливали бандитов и мародёров по эту сторону Северного Предела. Самые простые решения всегда самые успешные.
Она взглянула на меня с новым интересом.
– Вы изумляете меня всё больше. Раньше я считала, что слухи о хладнокровии киреек преувеличены, теперь склонна им верить. Вы выглядите так, словно упадёте в обморок от грубого слова, а рассуждаете жёстче иного мужчины.
– Для образцовой представительницы Киреи я чересчур несдержанна. Меня слишком любили и баловали, позволяли многие вольности. Истинная кирейка всегда спокойна, холодна и невозмутима.
– Светлая Богиня! – рассмеялась Илона. – Да вы же каменная! Эмоций на лице не больше, чем вон у того валуна вдоль дороги!
– Нас так воспитывают. Показывать свои чувства недостойно.
– Трудно вам, наверное, пришлось в Гидаре, – посочувствовала она.
– Лучше, чем было бы в империи.
– Это точно, – согласилась Илона. – Когда братья вернулись из предгорий, рассказывали такие страсти – про то, что любую приглянувшуюся девушку огорийцы могут забрать, не спрашивая согласия родственников. Даже замужнюю! Неудивительно, что княжества взбунтовались.
– Дело не в девушках, точнее не только в них. По мнению Ирвина, политика империи очевидна: выжать жителей княжеств из долин в горы Северного Предела. Никому не хочется отдавать свой дом без боя.
– Вы с Ирвином много разговаривали? – перевела тему Илона.
– Исключительно на нейсском, – уточнила я.
– Брат влюблён в вас.
Я промолчала. Подтверждать очевидное не хотелось.
– А вы в него – нет, – докончила Илона с грустью. – Бедный Ирви.
Она утратила заносчивый вид. Уставилась на свои пальцы, сложенные на коленях. Белая полупрозрачная кожа на фоне бирюзовой юбки казалась голубоватой, словно кисти рук отлили из драгоценного кирейского фарфора.
– Ужасно, когда твоя любовь невзаимна.
Судя по тоске в голосе, ей это было известно не понаслышке. Я вспомнила Ардена, его слёзы, боль и ярость. Гидарцы не сдерживали чувства, выплёскивали их щедрой волной.
– Вы станете королевой, летта Илона.
– Стану, – печально подтвердила
