погладить, как маленького песика по мордочке.
За домом и в кустах жили черные тени прячущихся людей.
Обложили, гады!
Алсу почуяла учащенное биение своего сердца.
Два удара в секунду.
Налетел сильный ветер. Разом вздыбил скатерть и разметал салфетки. И пока Королева металась по веранде и хватала что попало, Роман подскочил, крутанулся на месте, поймал на лету парочку. Еще раз крутанулся, размахивая руками и странно улыбаясь. Казалось, он танцевал, а не ловил.
И не переставая улыбаться, подошел к Королеве, отдал салфетки.
«Еще полотенца через руку не хватает, — хмыкнула Алсу и подсыпала сахар в чай Романа».
Так-то тебе, дружочек. Был перец, получил бы его. Глупо, конечно, но хоть что-то.
Между тем, Роман придвинул плетеное кресло Королеве, вернулся к своему.
«Заботливый какой, — умилилась Алсу. — Чисто ангел!»
И теперь Роман отпивая чай, тихо улыбался. Разлегся в плетеном кресле.
«Нравится?… — смотрела Алсу. — Выкуси, нелюдь!»
Между тем, в глазах Романа мелькнуло ехидство, видимо, представил, с каким бы удовольствием двинул под дых начальника охраны, потом бы подхватил вдруг обмякшее тело и так же не спеша, вразвалочку продолжил воспитывать его за несоответствие служебному долгу: прошляпил, не предупредил. Хорошо сахар, а не отрава.
«Однако девочка не проста, — подумал Роман. — Немного непредсказуема. Пока он сладко отделался… — Ухмыльнулся и оторопело понял, что рассматривает её красиво очерченные ноги, узкие лодыжки, изящные тапочки с мехом. — Однако…»
Глава 42
Как это было?
После очередного дуновения ветра Алсу не выдержала.
— Холодно! — призналась. — Затопить бы в доме.
— Сейчас, — дернулась Королева.
— Я сама.
Перешагивая через ноги Кочерги, специально наступила на его лаковый ботинок.
— Ох, девка! — улыбнулся Роман. — Накликаешь беду. Не надо плевать в распростертые объятия.
Алсу только вздохнула — о чем с таким говорить.
Дровник мостился под навесом кровли, примыкая к избе. Алсу начала дергать верхнее полешко. Дровник, словно соскучившись за лето, тронулся вперед — собрался обвалиться. Придержала. Почувствовала нестерпимую тяжесть.
— Отойди. Помогу.
Алсу даже не успела отказаться, как её смели в сторону. Она словно бы споткнулась, подломилась в коленях, начала оборачиваться и не успела, свалилась. Запрокинула голову, взгляд человека что-то ей говорил, а она никак не могла понять, что именно, только видела, как он огромными ручищами заграбастал дровницу, вернул на место. Это походило на короткий поединок. Лютый всплеск сил, стремительная красота движения.
Человек сложил полешки на сгиб руки, прижал к груди.
— Куда?
Алсу поднялась, легонько встряхнула рукой, словно дирижировала маршем победы.
Человек только вздохнул: о чем с такой говорить.
Кхе! Кхе! Можно подумать, что кудахтали куры, но это был второй. Еще страшнее, злее и неприступнее.
Человек покосился на напарника и вдруг бросил поленья на землю, отряхнул руки и зашел за баню.
«Дядя, ты что? — захотелось заорать Алсу». Но смирилась, принялась поднимать разбросанные поленья. Они постоянно уворачивались, выпадали из рук. Сто раз пожалела, что взялась.
От беспокойства и наползающей жути Алсу не сиделось на одном месте. Она вскакивала с дивана, металась по дому, в сто первый раз пыталась наложить на лицо макияж. Рисовала брови, сведенные к переносице, овалы вокруг глаз. Хотелось испугаться себя. Куда там! Сегодня оставаться в доме с Кочергой казалось страшнее.
От дверей послышался кашель, привлекающий внимание.
Алсу оглянулась, нахмурилась. Роман улыбался своей фирменной улыбкой. Да, правда очень красив, но эта красота больше отталкивала. Уж Алсу-то догадывалась, каков он на самом деле.
Нет никакой нужды заходить в дом и продолжать налаживать контакты. Вали! Впрочем… Наверное, она не права и он впрямь поможет отыскать отца и Янотаки.
Роман переступил порог. Он держал в руках телефон, наверное, жутко дорогущий.
— Давай обменяемся номерами.
— Отвали.
— Послушай, ты! — стал свирепеть Роман. — Я ведь и обидеться могу.
— Ух, ты! — вырвалось у Алсу — Надеюсь, это произойдёт прямо сейчас.
— Нам лучше дружить, — смягчил гнев на милость. У нас обоюдно выгодное дело. Я вам — отца с Янотаки, а вы мне — зелье.
— Значит, украл отца, а теперь требуешь за него выкуп?
— Я честно не знаю, где они. Поверь мне. Пошли, я тебя отвезу в школу.
— Чего так?
— Поговорим по дороге.
— А если и меня украдешь? Вот я ржать буду. Как дура сама в машинку прыгнула.
— Не драматизируй. Скажи, что боишься.
— А с чего ты взял, что я боюсь? — вскинулась Алсу.
— Тогда поехали?
Джип мягко катил за рейсовым автобусом. Алсу, прижавшись затылком к подголовнику, смотрела на дорогу. Сосны неспешно сменялись просеками высоковольток, которые делили лес на квадратики.
И все-таки Алсу решилась задать волнующий вопрос.
— А когда вы поняли, что любите маму?
Ничего себе вопросики, усмехнулся Роман.
То, что он её любит, понял не сразу. Вспомнил, как познакомились на первом курсе института. Он фотографировался со всеми девочками. Маргариту сфотографировал в кафе, она там работала официанткой. Тогда ему казалось, что это очередной флирт, улыбнулся, сказал пару комплиментов и думал, что забыл. Забурился с другой девицей, перепил. Очнулся в кладовке между разделочным столом и полками на куче мешков с капустой и картошкой, а мог бы и в канаве или на нарах. Маргарита спасла.
Через неделю пришел в институт благодарить букетом роз. До утра прогуляли по набережной. Понял, что встретил ту, с которой легко и спокойно. Влюбился. А еще через месяц решил, что совершил ошибку — и цветочек Маргаритка превратился в сорняк, которыми было усеяно все поле его жизни: Маргаритки, Ромашки, Лютики. Ох, сколько их было?
Любовь к Маргарите оказалась зла, да и не любовь вовсе. Поспешное объяснение, желанное расставание.
— В какой момент это произошло? Вы помните? — Не унималась Алсу.
Роман вздрогнул и посмотрел ей в глаза.
— Мы были в тайге. С комарами и холодным солнцем. Меня постоянно кусала мошкара.
