второй раз! — бросает Лес, словно я в этом виноват. Что ж, сын мой, не буду тебе объяснять, что драконы куда уязвимее, чем тебе кажется.
Молча поднимаюсь на локтях. Маррион предупреждает, что мне лучше еще полежать, но после моего взгляда смолкает.
Что подумают обо мне слуги? Что граф Флориен совсем размяк, уже второй раз за день теряет сознание. Решат, небось, что я слишком слаб, чтобы быть господином. Я не должен этого допустить.
— Что вы тут устроили? — громко говорю я. Слуги, до того перешептывающиеся, мгновенно смолкают. — Балаган. Если бы я умер, то и с того света слышал бы ваши бесконечные крики. Стол — убрать. Ужин закончен.
Наконец эти бездельники занялись работой, и наступила почти тишина, только тарелки звенят.
А где Алан? Ушел? Интересно почему. Бросаю взгляд на Леотту — она так и не подошла ко мне, но когда видит взгляд, делает несколько шагов навстречу. Замечаю, что Лесандр смотрит на нее со странным выражением, словно обижен на что-то.
— Ты, кажется, собиралась отходить ко сну? — спрашиваю жену. Она кивает. Ее взгляд блуждает, словно она совсем меня не слышит. — Значит, идем.
Беру ее под руку. Наконец Леотта приходит в себя, удивленно на меня смотрит.
— Куда мы?
— В нашу спальню, разумеется. Как и собирались.
— Но тебе только что было так плохо…
— И я рассчитываю, что теперь будет очень хорошо. Давай, поторапливайся.
Зря я на ней срываюсь. Но как же бесит, когда другие тычут в мое бессилие, о котором я и так знаю! Да, рана не дает мне покоя. Да, она не заживает, хотя должна была бы. Да, так бывает только со старыми драконами, которым уже за сотню лет, у которых тело уже не способно поддерживать распирающую изнутри энергию, стремящуюся вырваться на свободу. Я не молод, но мне до такого далеко… так казалось раньше. А теперь, оказывается, я в любую секунду могу упасть и не очнуться. Они думают, я сам этого не понимают? Почему что Лесандр, что Леотта спрашивают меня о причинах?
Жена не очень-то рада тому, куда я ее веду. Кажется, она упоминала, что ей стало плохо — это было еще до моего падения. Или ей не хочется проводить ночь с развалюхой вроде меня? Прочь эти мысли!
— Я беспокоюсь о тебе, — говорит Леотта, пока мы идем по мрачным коридорам.
— Не надо.
— Сердце — это тебе не шутки. Такие проблемы нужно лечить. — Леотта замолкает и потом добавляет ворчливым шепотом, видимо, думая, что я не слышу: — Хотя какое уж тут лечение, ни черта не умеют.
— Тут — это где? — спрашиваю я.
Леотта, которую я до этого момента вел под руку, как пленницу, перехватывает меня за локоть. Теперь мы больше похожи на супругов.
— Во дворце. Я много читаю в последнее время, и мне почти не попадалось книг о медицине.
— Потому что лечением занимаются знахари, а не графини. Таки книгам не место в нашей библиотеке.
— А если знахаря не окажется рядом, когда в следующий раз у тебя случится приступ? Я хочу знать, чем помочь.
— Да сколько можно! — вспыхиваю я, останавливаюсь, смотрю Леотте в глаза. Мне казалось, мой крик ее испугает, но она смотрит на меня спокойно, даже с какой-то заботой. Это меня почему-то успокаивает, и я говорю уже тише: — Послушай, люди и драконы — разные расы. Нас не нужно лечить, потому что у нас не бывает болезней.
— Говорит мне дракон, который только что вырубился на глазах у всех. Так что это ты меня послушай, — Леотта дерзко вскидывает подбородок. — Можешь храбриться и делать вид, что всё в порядке, но от этого никому не будет легче. Проблема есть — это факт. И я предлагаю в ней разобраться, придумать что-то. Как мы придумали, как защитить драконье сердце от вражеских снарядов. Что будет делать Лесандр, если однажды ты не очнешься? А что буду делать я, не подумал?
Какая агрессивная… забота. Не ожидал от нее.
— Ты хочешь щелкать задачки как орешки, но здесь это не сработает, — говорю я гораздо спокойнее. — И мы почти дошли. Давай зайдем в спальню.
Еще несколько шагов по коридору, и мы наконец оказываемся в моих покоях. Я назвал это «нашей» спальней, но на самом деле мы с Леоттой были здесь лишь с десяток раз. Трижды — после нашей свадьбы, когда я еще надеялся физической близостью с неистинной добиться хоть какого-то результата. Потом — еще несколько раз между моими отъездами. Это уже из чисто мужского желания, без всяких там надежд улучшить состояние графства. Моя жена всегда была рада этим коротким вечерам, после которых я отправлял ее спать обратно в ее комнату. А сегодня — только сопротивляется и переводит тему разговора.
— По какой-то причине Алан привез тебя сюда, в твое графство, — продолжает болтать Леотта. — Он говорил, что на своей земле драконам становится лучше. Может, дело в этом? Может, твоя связь с родным домом разорвалась?
— А может, в том, что графство разваливается, а люди перестают верить в мою мощь, — отвечаю ей. — Защитник земель, граф Флориен падает, как кукла, от любого дуновения ветра. Хотя какой уж тут ветер, за пределами дворца — настоящая пустыня без единой капли дождя за последние годы.
Леотта молчит, пока я расстегиваю пуговицы на своей одежде. Замечаю, что пальцы трясутся, что я слабо контролирую руки. Тоже последствия раны? Какое ужасное чувство беспомощности.
— Да дай я тебе помогу, — не выдерживает жена и подходит, расстегивает пуговицы на моем камзоле, начиная с верхней. В ее движениях ни капли желания, любви. Скорее, это нетерпение матери, которая недовольна, что ее ребенок слишком долго возится. Слова, которые Леотта при этом произносит, тоже показывают, что ее мысли сейчас далеко от любовных утех: — Если ты думаешь, что дело в графстве, с этим ведь тоже можно что-нибудь придумать. Достаточно подключить голову!
— Ага. И что, ты заставишь дожди пойти с небес? — усмехаюсь я.
Леотта поднимает на меня взгляд. Тем временем ее пальцы заканчивают возиться с моей одеждой, я чувствую легкое случайное касание возле пупка. Она едва это замечает, а у меня вдруг аж всё сводит дрожью! Я давно не бывал с женщиной. На войне не до того, а здесь… Дома организм вспоминает, что у него есть потребности. И есть жена, с которой эти потребности можно удовлетворить.
— А если и заставлю? — дерзко говорит Леотта.
— Ты не бог, чтобы распоряжаться погодой.
— Для этого не нужно быть богом. Люди давно научились… —
