какое-нибудь шпионское ПО, которое невозможно отследить?
— Зачем? — Спросил Ной, все еще ухмыляясь. — Ты планируешь использовать свой телефон таким образом, что нам придется беспокоиться?
Я кашлянула. Он шутил, но все же.
Я протянула руку, и он вложил телефон в мою подставленную ладонь. Хотя у меня, конечно, был соблазн сказать ему, чтобы он взял свое предложение мира и засунул его в тугую задницу Беннетта, я осознала, что говорить было моей тайной привилегией. Я бы отдала этот телефон Максу, который на самом деле проверил бы его на наличие шпионского ПО, а потом мы бы отдали его одному из учеников Дома в спортзале, который не мог позволить себе такой хороший телефон.
Ной просиял, глядя на меня, как будто гордился мной за то, что я хорошая девочка и приняла его подарок без лишних возражений. — Отлично. И я знаю, ты мне не поверишь, когда я скажу это, но мы, конечно, не оправдываем то, что произошло на Revelry. У нас действительно есть политика невмешательства в подобные вещи, но это перешло все границы. То, что сделали девочки, было неуместно, а то, что пытался сделать Донаван, было отвратительно.
Мне пришлось закатить глаза. — Ты мог бы одурачить меня. Я могу сказать, что у тебя немного заботливое сердце, Ной, но двум другим засранцам было наплевать на то, что произошло в той комнате, кроме того факта, что вам, ребята, пришлось там убираться. И я уверена, что у вас в любом случае есть люди для этого.
Улыбка Ноя исчезла, а его голубые глаза за стеклами очков стали жесткими, и я поняла, что вызвала его раздражение, оскорбив его лучших друзей. — Не думай, что тебе что-то известно обо мне или других Наследниках. Мы делаем то, что должны делать. И ты не можешь сказать, что тебя не предупреждали - лично и неоднократно, как я, так и Беннетт, - что нечто подобное произойдет, если ты останешься в Академии и продолжишь вести себя так, как ты это делаешь.
Я встала, понимая, что именно об этом и шла речь на этой маленькой дружеской встрече, поэтому я закончила слушать.
— Я не брошу школу, Ной, — сказала я устало. Я очень устала повторять им свои слова. — Итак, ты можешь просто отложить остальную часть своей лекции. — Я повернулась, чтобы уйти.
— Джоанна, — предупреждающе прогрохотал он, останавливая меня на полпути. Я не могла поверить в этот требовательный, доминирующий звук, который только что издал мой милый Ной.
Тьфу, он не мой, ничей. Господи, Джоли.
Я обреченно вздохнула и оглянулась на него через плечо.
— Хочешь верь, хочешь нет, — сказал он, сверля меня своими темно-синими глазами, — но мне не нравится видеть, как тебе причиняют боль. Беннетт сказал мне, что ты одна из лучших гребчих в женской команде. Ты можешь заниматься этим буквально в любой точке страны. Пожалуйста, просто.... — Он страдальчески вздохнул. — Просто иди и получи нормальный опыт учебы в колледже где-нибудь, не здесь. Это место не для тебя.
Словно по сигналу, у меня в кармане зажужжал телефон. Я вытащила его, игнорируя тот факт, что Ной теперь узнает, что я взяла предложенный им телефон, когда у меня уже был новый, и прочитала срочное сообщение, которое только что пришло на мою школьную почту.
Я криво усмехаюсь, поворачиваясь, чтобы показать экран Ною. — Похоже, твое желание все-таки сбудется. Декан хочет видеть меня в своем кабинете. Немедленно.
Я не дождалась от него никакого сочувствия. — Обычно такое случается, когда ты ломаешь нос другому студенту посреди Холиуэлл-Холла.
— Нет, — огрызнулась я. — Вот что происходит, когда ты ломаешь нос Лизе Авиано посреди Холиуэлл-Холла. Когда ты разбиваешь хрустальную чашу о голову Джоанны Миллер на мероприятии Академии, за тобой убирают Наследники Четырех Семей.
Он просто пожал плечами, одарив меня своей очаровательной обезоруживающей улыбкой, прежде чем встать со своего насеста на столе, и в два быстрых шага своих длинных ног оказался передо мной. Мы были почти нос к носу, когда он протянул руку мне за спину, чтобы залезть в задний карман моих джинсов и вытащить новый телефон, который он мне дал, оттуда, где я его спрятала.
— Удачи тебе на встрече, — прошептал он.
Мы просто смотрели друг на друга несколько долгих, напряженных секунд, прежде чем я, наконец, пришла в себя и вышла из класса, чтобы представиться декану Академии Холиуэлл.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Директор Амара Янсен смотрела на меня из-за своего величественного стола из красного дерева так, словно я была пятном, которое она только что заметила на своем персидском ковре за десять тысяч долларов. Это была худощавая женщина, ее темно-русые волосы были того же оттенка, что и у ее дочери, только она убирала их в строгую прическу, которая едва доставала ей до подбородка. На ней был безупречный кремовый брючный костюм, а кроваво-красная помада гармонировала с ее ногтями.
— Вы знаете, мисс Миллер, — начала она, переводя свой изучающий взгляд с моего растрепанного хвоста на ботинки и обратно. — Я горжусь стремлением этой Академии предоставить стипендии нескольким достойным студентам, у которых есть стремление чего-то добиться в этом городе. Хотя, конечно, существуют проблемы для определенного... типа студентов, посещающих Холиуэла, те, кто находится здесь на стипендии, благодарны за то, что они здесь и понимают, какая это возможность изменить жизнь.
Она сделала паузу, чтобы театрально переложить какие-то бумаги на своем столе, и, поскольку во мне все еще оставалась крошечная крупица чувства самосохранения, я воздержалась от закатывания глаз.
— Однако. — Ее проницательные серые глаза снова уставились на мое лицо. — Похоже, вы решили не обращать внимания на полученный вами подарок. Я, конечно, слышала о вашем поведении с первого дня семестра, но бить другого студента по лицу - это совершенно неуместно и противоречит нашему кодексу поведения. — Она изобразила на лице то, что, как я подозревала, она приняла за выражение жалости. — Теперь у меня нет выбора, кроме
