Наверное, последнюю мысль я пропустила в сознание зря. Поскольку сразу после этого погрузилась в беспамятство.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я очнулась. Предполагаю, что не слишком много. Где-нибудь от двадцати минут до часа. Дамиан по-прежнему не то был без сознания, не то спал, но щёки уже приобрели нормальный, живой оттенок вместо мертвенно-бледного, а дыхание было ровным и глубоким.
Я осторожно попыталась подняться. Слабость оставалась весьма ощутимой, но голова больше не кружилась. Я поднесла к глазам левую руку. Кровь просочилась сквозь повязку, но не текла и, похоже, успела слегка подсохнуть. Стало быть, мне повезло: остановить кровотечение всё-таки удалось.
Аккуратно, не делая резких движений, я встала с кровати и принялась ликвидировать следы "преступления". Прежде всего допила остывший чай, хоть и не была вполне уверена, добавит ли мне напиток сил, или всё это — полнейшая ерунда. Намочила несколько чистых тряпок в воде, которая была приготовлена ещё раньше, сразу после прихода доктора. Осторожно смыла подсыхающую кровь с живота и бока Дамиана, а также со своей левой руки. Опустила предварительно закатанный рукав. Выливать остатки сока тысячелистника не стала: пусть думают, что я приготовила его не для себя, а для Дамиана на случай, если у него возобновится кровотечение. Теперь следовало наложить ему новую повязку на рану в боку, но у меня снова закончились силы. Комната разок покачнулась, и я поспешила сесть на кровать. Немного отдышалась. А потом услышала голос Дамиана.
— Ника?
Голос звучал слабо, но сам по себе факт, что виконт уже пришёл в себя, многое значил. Это внушало оптимизм касательно моего… не вполне традиционного метода лечения.
— Я здесь.
Я полуобернулась, так, чтобы он мог видеть моё лицо, и взяла его за руку. Дамиан скосил глаза в мою сторону, потом снова посмотрел прямо перед собой и негромко сказал:
— Не помню… как здесь оказался.
— Ещё бы, ты же был без сознания. Тебя привёз Фредерик, и доктор Истор уже был с вами, наверное, вы повстречали его где-то по дороге. Он тебя осмотрел, обработал раны, перевязал. Сказал, что вечером снова вернётся. — Я тараторила, стараясь, чтобы мой голос звучал максимально бодро. — Как ты себя чувствуешь?
— На удивление неплохо. — В его глазах — вполне искреннее изумление, так что видно: он не хорохорится, а говорит вполне искренне. — Странно, я был уверен, что тот второй меня достал.
— Ну видишь, всё хорошо, что хорошо кончается.
— Давно ты здесь сидишь?
Не сижу, а лежу, но этого ему говорить, пожалуй, не стоит.
— Не слишком. Доктор сказал, чтобы кто-нибудь за тобой присматривал. Вот я и решила: ты-то ежевечерне торчишь в моей комнате, а мне что же, даже взглянуть на твою нельзя?
— Справедливо.
Дамиан прикрыл глаза, губы едва заметно растянулись в подобии улыбки.
— Скажи, ты можешь пошевелить левой рукой? — спросила я, стараясь не пропустить в голос волнение.
Он приподнял руку, согнув её в локте.
— А пальцами?
Впрочем, я и без того видела, что пальцы уже не были неестественно согнуты, как прежде.
Дамиан подтвердил мой оптимистичный прогноз, без видимого усилия сжав руку в кулак, а затем вновь распрямив пальцы.
— А ногами? — не унималась я.
Дамиан непонимающе нахмурился, но, судя по шевелению одеяла, просьбу мою выполнил.
— Что на очереди? — осведомился он, приподнимаясь повыше. — Сжать в кулак пальцы ног? Или сложить их в кукиш? А может, сразу сыграть с их помощью на арфе?
— А ты умеешь? — заинтересовалась я.
— До ранения не умел, — ответил он.
Я разочарованно вздохнула. Сама я играть на арфе умела, но исключительно руками, и теми плохо.
— Ника, можешь не сомневаться, у меня прекрасно работают все конечности, — отключился от темы музыкальных инструментов Дамиан. — Так что лучше тебе будет отсесть подальше.
Я вскочила с кровати, как ошпаренная. Даже позабыла про собственную слабость.
— Да шучу я, — протянул Дамиан, прикрывая глаза.
— Э… Я, пожалуй, пойду, — пробормотала я, не слишком убеждённая его последними словами. — Тебе надо наложить новую повязку, а здесь всё закончилось. Я распоряжусь, чтобы принесли ещё тряпки и воду и… что там ещё…
Он молча следил за мной глазами, пока я выходила из комнаты. Я чувствовала спиной его взгляд.
Снаружи дожидались несколько человек, среди них Мэгги, Амандина и Фредерик.
— Господину виконту надо поменять повязку, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, а сама потихоньку прислонилась к стене, чтобы ненароком не пошатнуться. — Чистые тряпицы закончились, надо принести новые. Мэгги, займись этим.
Стук шагов, раздавшийся со стороны лестницы, возвестил о приходе Истора. Я сразу же направилась ему навстречу.
— Добрый вечер, доктор!
— Здравствуйте, госпожа виконтесса. Как состояние вашего супруга? Он приходил в себя?
— Да, ему стало лучше, и именно об этом я хотела бы с вами поговорить. — Я отвела Истора в сторону. Слуги бросали на нас жадные до информации взгляды, но подойти поближе не решались. — Видите ли, доктор, то, что вы увидите, покажется вам неожиданным. И… я нисколько не сомневаюсь в вашей квалификации, поверьте, но ведь бывают же в жизни и чудеса. Порой вера оказывается сильнее медицины.
Мне неприятно было морочить голову Истору, к которому я испытывала искреннюю симпатию, но сказать всё как есть я всё равно не могла. Возможно, сопоставив все факты, он и догадается, какое именно средство спасло виконта. Но тут я уже ничего не могла поделать: это было неизбежное зло. Как минимум я со своей стороны предложила альтернативное объяснение, для кого-то нелепое, а для кого-то — вполне разумное.
Доктор смотрел на меня удивлённо, пока он ещё не понимал, о чём именно идёт речь, лишь догадывался, что пациент чувствует себя лучше, чем можно было ожидать, учитывая характер нанесённых ран.
— Он не парализован, доктор, — пояснила я, понизив голос. — Он был парализован, но похоже на то, что это прошло. Вы сами всё увидите. У меня будет к вам лишь одна просьба. Пожалуйста, если вы убедитесь, что опасаться более нечего, не рассказывайте виконту о том, что за участь его ожидала. Зачем ему испытывать этот шок сейчас, когда ему ничто более не угрожает? Вы могли бы сделать это для меня?
Истор был по-прежнему удивлён, чтобы не сказать сбит с толку, он смотрел на меня с недоверием, но всё-таки кивнул.
— Хорошо, Вероника, — сказал он. — Я осмотрю пациента и, если приду к выводу, что ситуация не так плоха, как я ожидал сегодня днём, не стану запугивать его неактуальными диагнозами.
