— А как ты узнал об этом? — перебила я.
— Обратился за помощью к Александре. Она иногда заходила в твои сны… — сказал Саймон как о чем-то обыденном.
— Так это правда? Она действительно это может?
— Еще как! Правда, она старалась появляться незаметно, так что ты вряд ли ее видела.
— Сегодня она пришла открыто!
Любимый чуть улыбнулся.
— Это в ее стиле: не могла удержаться, чтобы не похвастать своим даром! Между прочим, мне пришлось долго уговаривать Александру помочь. Профессор и ее пытался убедить в том, что ты должна стать моим тринадцатым контактом. Морские не испытывают чувства привязанности, но для Александры это был нелегкий выбор — решить, кто из нас двоих ей дороже. Поэтому она решила уйти… Я смог ее уговорить помогать мне, только пообещав, что никогда не причиню тебе вреда… Так вот, в Турции я следил за тобой, — продолжил Саймон, глядя мне в глаза. — И кстати, правильно сделал, потому что тебя нельзя оставлять без присмотра! Ты едва не погибла в той деревне!
Я ошалело смотрела на него, сознавая, что выгляжу глупо.
— Полин, ты же не думаешь, что та девушка случайно вышла к морю, когда ты потеряла сознание на берегу?
— Так это ты ей внушил? — воскликнула я.
— Конечно! — он притянул меня к себе. — И в этот день я решил, что так дальше продолжаться не может. Да, я не верил тебе. Но и не мог больше без тебя!
Я забарабанила кулаками по крепкой груди Саймона.
— Ты не знаешь, что я чувствовала, когда искала тебя!
Саймон перехватил мои кулачки. Он был очень серьезен.
— Полина, насколько я понимаю, профессор лгал нам все это время. Возможно, я так никогда и не стану человеком. Ты…
— Хватит! — закричала я. — Никогда не спрашивай меня об этом! Я! Люблю! Тебя! Навсегда!
— Я тоже, — тихо и как-то обреченно произнес Саймон.
В лучах выглянувшего из-за туч солнца его влажное лицо казалось сияющим. Я смотрела на него и в тысячный раз думала, что никогда еще не видела никого прекраснее, чем он. И еще я думала о том, что он любит меня!
— Не знаю, что там замыслил Стоян, но нам нужно уйти от него, — вернул меня к действительности Саймон. — Этот человек опасен. Мы заберем свои вещи прямо сейчас. Но сначала кое-что…
Он вдруг схватил меня на руки и побежал. Через минуту мы уже были далеко в море. Глаза слепило от солнечных бликов, губы жгло от соленой воды. Но от близости Саймона эти ощущения отходили на второй план. Я чувствовала себя невесомой и счастливой. Поддерживая меня на поверхности, Саймон прижался к моим губам долгим, нежным поцелуем. Все поплыло у меня перед глазами…
— Мы с тобой больше никогда не расстанемся! — хрипло сказал любимый, оторвавшись от моих губ. Я молча прижалась к нему, и он поплыл к берегу, легко рассекая зеленоватую водную гладь.
На залитой солнечными лучами террасе нас ждал профессор Стоян. Толстяк уютно расположился в качалке и, как кот, жмурился на солнце. Его коротенькие ножки не доставали до пола, и он смешно болтал ими в воздухе, стараясь раскачаться посильнее. На секунду я заколебалась — разве может этот улыбающийся человечек желать кому-то зла? Я нерешительно замерла на пороге, но Саймон уже шагнул вперед:
— Профессор, мы уходим! — жестко произнес он.
— Вот как! — безмятежно улыбнулся Стоян, раскачивая качалку. — Куда?
— После того как вы сообщили обо мне журналистам и еще кое-кому, я не собираюсь держать вас в курсе наших передвижений! — отрезал Саймон.
Стоян по-кошачьи ловко спрыгнул с качалки и подошел к нам. На липе его не было ни малейшего смущения.
— Друг мой, я не отрицаю, что пошел на крайние меры! Ты сам вынудил меня к этому!
— Я не буду больше это обсуждать. Мы уходим! Полина, тебе помочь собрать вещи? — повернулся любимый ко мне.
— Не надо, я почти ничего не распаковывала, все в сумке…
— Что ж, други мои, это ваше решение! — на удивление спокойно сказал нам вслед профессор, после чего вновь уселся в кресло-качалку.
Я переложила вещи в сумке поаккуратнее и села на кровать в ожидании Саймона. Неожиданно в комнату вошла Магда. Не понимая, какова была ее роль во всей этой истории, я не знала, как к ней относиться. Друг она или враг? Некоторое время мы молча буравили друг друга взглядами. Магда, казалось, внимательно изучала меня.
— Девочка, профессор ждет тебя в лаборатории. Он хочет поговорить с тобой… — сказала она после мучительной, неловкой паузы.
— Я не буду с ним говорить!
— Это в твоих интересах, Полина! Ведь ты еще не все знаешь…
— Профессор расскажет мне очередную сказку? — зло кинула я.
— Он ждет тебя в лаборатории… — значительно повторила Магда. И пояснила: — Зеркала нельзя обмануть, девочка. Они помогут тебе разобраться, где правда, а где ложь.
Я заколебалась. Сейчас мы уйдем от профессора навсегда, и у меня уже никогда не будет возможности поговорить с ним. А если он хочет сказать что-то действительно важное? Все-таки Стоян знает о Морских больше, чем они сами о себе. Кроме того, мне очень хотелось высказать профессору все, что я о нем думаю. Человек, который безжалостно планировал мое убийство, заслуживал этого.
— Ты будешь раскаиваться потом, если не пойдешь, Полина. Это очень важно… — тягуче произнесла Магда.
Я решилась.
— Хорошо.
В конце концов чем я рискую?
Поднимаясь по лестнице, я слышала, как возится в своей комнате Саймон. Наверное, у меня есть минут пять до того, как он соберет свои вещи. Я толкнула дверь и вошла в лабораторию, где, по-наполеоновски скрестив на груди коротенькие ручки, стоял профессор. Увидев меня, он невозмутимо кивнул, словно не ожидал ничего другого.
Зеркала отразили мое возмущенное лицо. Я не могла понять, как он может оставаться таким спокойным после разоблачения? Неужели ему не стыдно смотреть в глаза человеку, чье убийство он затевал? Тайфун во мне набирал мощность, негодование захлестывало.
— Придержи свои эмоции, прекрасная госпожица! — осадил меня маленький человечек. — Вижу, ты готова наброситься и растерзать беззащитного профессора! Но у нас мало времени. Я должен разъяснить тебе кое-что… Это касается тебя и нашего друга Саймона.
Эти слова оказали на меня магическое действие. Я сдержалась и кивком позволила ему продолжать.
— Ты любишь его и хочешь сделать счастливым. Это похвальное желание, Полина. Но ты и сама знаешь, что оно неосуществимо. — Стоян сочувственно взглянул на меня, словно врач на обреченного пациента. — Наш друг отказался от тринадцатого контакта, а это значит, Полина, что он таки не познает радости земного бытия. Ни чувств, ни стремлений, только однообразное существование рядом с неумолимо стареющей возлюбленной…
