– В этом подвале света нет. Даже солнечным днем с открытыми шторами, – сообщила Лера.
– Кажется, ты искала именно такой?
Подруга не только раскритиковала салон – она еще и наотрез отказалась занять то место, что предназначила ей Лера! По ее замыслу Марина будет отлично выглядеть на ресепшне – отвечать на звонки, записывать клиентов, принимать от них деньги, быть может, варить для Леры кофе в маленькой кухоньке… Нанимать чужую девицу не хотелось, придется учиться ей доверять.
– Ну неужели в твоей библиотеке тебе нравится больше? – допытывалась Валерия.
– Да, больше. Я работала там всю жизнь.
– Они же тебя сократили. Помнишь?
– Помню. Но это не со зла, не из желания испортить мне жизнь. Просто тогда сильно урезали бюджет. Время такое было, тяжелое. В конце концов, я же нашла себе работу и не пропала с голоду, а как только финансирование вернулось в прежние рамки, они сами мне позвонили и позвали назад. Директриса Алла Ивановна сказала так торжественно: «Добро пожаловать, Мариша, обратно в нашу дружную семью!»
– Потому ты и замуж не вышла. В этой вашей дружной семье одни женщины.
– Не скажи! А Кончик?
Обе рассмеялись, словно и не было между ними размолвок. Про Кончика Марина рассказывала Лере не раз. Пожилой мужчина служил в библиотеке гардеробщиком. Он был большим любителем большой политики и каждого, кто не успевал улизнуть, старался втянуть в дискуссию о положении дел в секторе Газа, причем для пущего интереса всегда занимал позицию, диаметрально противоположную точке зрения собеседника. Еще Кончик читал политические статьи в газетах, а высшим наслаждением было для него обсуждение какой-либо серьезной аналитической телепередачи, вроде воскресного «Времени» или почивших в бозе «Итогов».
– Вот видишь, чем не жених, такой не даст соскучиться. Потом, знаешь, к нам ходят интересные мужчины. Ты права, женщин больше. Но к тебе за пророчествами вообще одни женщины ходят!
– Это временно, – улыбалась Лера.
Она была уверена в успехе. Кроме того, она чувствовала, что Марина может переменить свое решение. Она так печется о младшей подруге, она захочет, чтобы та «была у нее на глазах». Так говорила Марина Валерии, когда выводила ее, маленькую, гулять в чахлый скверик. Песочница, качели, лесенка, скамейка. «Гуляй где хочешь, но будь у меня на глазах». Сквер, что измерялся и в длину, и в ширину тридцатью шагами, казался Лере огромным и полным волшебных тайн.
Оказалось, найти секретаршу не так легко. Первая явившаяся кандидатка обладала такой модельной внешностью, что Лера почувствовала себя гадким утенком и вынуждена была ей отказать. Вторая очень смущалась на собеседовании, к тому же слегка заикалась. Третья с порога заявила, что претендует на оклад в тысячу долларов. Четвертая была не лучше – расспрашивала потенциальную начальницу о перспективах своего карьерного роста, искренне не понимая, что повысить ее Лера может, только предложив свое место. Пятая девица оказалась молоденькой готкой – черные губы, черные ногти, медальон с Оззи Осборном и перстень с оскаленным черепом. Тем не менее в разговоре готка проявила здравый смысл и продемонстрировала хорошие навыки, и Лера подумывала утвердить ее в должности своей помощницы, но тут объявилась шестая. Вернее, шестой.
– Мужчина-секретарь! Ну, Лерочка, ты даешь стране угля! – весело удивлялась Марина.
Шаткое перемирие подруги тихонько отмечали в скромной пиццерии – в модный японский ресторан Марина отказалась идти.
– Я только сегодня видела в новостях сюжет о девушке, отравившейся суши. Ботулизм страшная штука, ей повезло, что она выжила. К твоему сведению, в Японии суши – обычный фаст-фуд, примерно как булка с сосиской. И служат поварами у нас в ресторанах не японцы и даже не китайцы, а выходцы из Казахстана. Два месяца их учат, а потом они идут сворачивать бубликом сырую рыбу!
– Это же модно, весь Петербург ест суши! А в этом ресторане, кстати, сам Евгений Мордовин бывает…
Но даже имя любимого актера не смягчило Марину.
– У него свои друзья, пусть у них и болит голова о его здоровье!
Заканчивали спор уже за столиком в пиццерии, под рентгеновским взглядом официанта. Но пицца и вино оказались вкусными, хорошими, и Валерия порадовала Марину новостями.
– На что он хоть похож, твой помощник?
– На повзрослевшего Гарри Поттера. Серьезно, копия Дэниел Редклифф. Очочки, шевелюра встрепанная, улыбка обаятельная. Только ростом примерно с табуретку. Хорошенький, как куколка, Лешечка зовут.
– Уже и Лешечка? А кто клялся, что будет держаться от мужчин подальше?
– Это не мужчина. Так, забавная зверушка. Вот, Мариш, смотри, я себе визитки заказала.
Визитки были очень простые – Лера уже успела кое в чем разобраться. Гладкий серо-серебристый картон, строгий шрифт: Валерия Новицкая. Ясновидящая. В уголке визитки хорошо бы было разместить логотип салона, но Лера слишком торопилась заказать карточки, чтобы искать дизайнера, объяснять ему, чего именно она хочет, следить за работой и выбирать варианты. Может быть, так даже лучше – просто название «Посох дождя», адрес и телефон. Потом она закажет логотип и, наверное, даже подберет девиз из книги крылатых латинских выражений. Девиз – это шикарно, это как на рыцарских гербах. Об этом стоит подумать.
Несмотря на трудности и тяготы последних дней, несмотря на страх сделать что-то не так, допустить неисправимую ошибку, отклониться от того маршрута, который она так четко для себя обозначила, Лера все же чувствовала себя необыкновенно счастливой и свободной. Эта свобода походила на одиночество, это счастье – на блаженный эгоизм. Она знала – никто не думает о ней, и назойливая подчас опека Марины не разрушала, а странным образом подкрепляла это знание. И она не хотела думать ни о ком…
Она старалась не думать о том видении, о той судьбе, что сама себе нагадала. До сияющего чертога, до вечерних платьев от кутюр и бриллиантов было все так же далеко, как и раньше. Но дальше всего было до него – до человека, явленного ей. Неужели это и в самом деле Мрак? Не похоже. А если это он, то почему не пленился ею с первого взгляда, не пал к ее ногам по всем канонам любовного романа? Перестать, перестать думать о нем! Но если она перестанет думать хотя бы даже так – безнадежно, влюбленно, горько, то путеводная ниточка оборвется. И она останется одна в этом мире, потерявшем реальность, в черной тьме чьих-то чужих зрачков.
Но она ошибалась, полагая, что он не думает о ней, – его мысли и чувства она занимала, как никто другой. Просто… У него были свои странности. Он и в самом деле не походил на героя любовного романа, вовсе не собирался падать к ее ногам и сторонился людей вообще. Странный человек, при первой встрече внушивший ей страх, при второй не старавшийся рассеять это впечатление.
