Я хоть хрипловато, но рассмеялась:
— И я по тебе, Куп. Какие новости?
— Вертушка Гери села тридцать минут назад. Пленница надежно упакована и пришла в себя. Джэн там. Допрашивает.
Теперь я в самом деле улыбнулась. Я попросила вызвать сюда Джэна, потому что он безжалостный ублюдок, — а сейчас это мне в нем и нравилось.
— Можешь остаться здесь или пойти со мной, тебе решать, — обратилась я к Владу.
— Пойду, — ответил он, бросив беглый взгляд на подплывавшего к нам Фабиана.
Призрак завис рядом с Купером, который, как все люди, его не замечал.
— Фабиан, ты был неподражаем, — заговорила я. — Что бы там ни было, я о тебе позабочусь. У тебя всегда будет дом.
— Спасибо, — ответил он, теплым жестом проведя рукой сквозь мою ладонь. — Мне очень жаль, Кэт.
Этого он мог не говорить. И так ясно.
— Кто бы ни сказал, что спасение в неведении, — с горечью улыбнулась я, — он, на мой взгляд, был близорук. Но что сделано, то сделано, а мне надо восстановить старое знакомство.
Призрак мгновенно воодушевился:
— С Кости?
— Нет, с той стервочкой, и тебе, пожалуй, лучше остаться здесь. Это будет неприятно.
Мне не пришлось повторять дважды. Фабиан растворился в воздухе. Отличный трюк. Жаль, что на него способны только духи.
Дядя ждал меня в глубине коридора. И выглядел… плохо.
— Что-то не так? — сразу забеспокоилась я. — Самолет Кости проследили? Или атаковали? Или хуже?
— Нет, — закашлялся он. — Просто я простужен.
— Ох. — Я обняла его и удивилась, когда он обнял меня в ответ и прижал к себе. В нашей семье ласки не в обычае.
Влад принюхался:
— Простужен?
Дон выпустил меня и с досадой взглянул на него.
— Вот именно. Не беспокойся, для твоей породы это не заразно.
Сказано было резко. Черт, видно, Дону действительно паршиво. Обычно он бывал вежливее, хоть вампиры и не числились его любимцами.
Влад оглядел его с ног до головы и пожал плечами.
Дон тут же заговорил о деле:
— Я сейчас из нижней камеры. Пленница не слишком откровенна относительно своей роли и этом деле.
— Значит, пора мне повидать старую подружку.
22
Каннель, казалось, за прошедшие двенадцать лет не постарела ни на день. Только красновато-коричневые волосы были подстрижены короче. Должно быть, по ним она и получила имя Каннель. По-французски — «корица».
Она сидела на стальной скамье, тянувшейся по всей длине квадратной, похожей на коробку камеры. И была не связана, поскольку тут же находились Джэн и Гери. Даже если бы она каким-то чудом сумела пробиться мимо них, за дверью ждала еще охрана. Под глазом у нее был синяк, изо рта и с виска сочилась кровь, но она не смирилась.
Когда я вошла, она моргнула и рассмеялась:
— Bonjour, Кэтрин. Давно не виделись. Ты наконец стала похожа на женщину. Я весьма удивлена.
Я позволила губам скривиться в мерзкой усмешке:
— И тебе bonjour, Каннель. Да уж, отрастила груди и задницу и еще много чего. Как много меняется, за двенадцать лет, а?
Она вцепилась прямо в глотку:
— Должна поздравить тебя с таким любовником, как Кости. Qu'un animal, non? В данном случае его репутация… приуменьшила его достоинства.
Сука! Как мне хотелось сорвать с ее лица эту ухмылочку!
— Жаль, что твое постельное искусство его не вдохновило. Я хочу сказать: тот факт, что тебе не удалось вытащить его из города ради групповичка, о многом говорит, верно?
Джэн хмыкнул с мрачным юмором:
— А вы, дамы, давние знакомые, не так ли? Лучше бы тебе уже заговорить, куколка. Я был с тобой мягок, но у Кэт отвратительный характер. Она может и убить, прежде чем я сумею ее урезонить.
— Она? — Каннель презрительно щелкнула пальцами. — Эта девочка?
Ох, не та я девочка и не в том настроении, чтобы со мной так шутить.
— Дай мне этот нож, Джэн.
Он передал нож, сверкнув бирюзовыми глазами. Гери, похоже, занервничала. Каннель и глазом не моргнула.
— Ты меня не убьешь, Кэтрин. Разыгрываешь крутую, но я вижу перед собой ту же девочку.
Джэн, забавляясь, смотрел на нее:
— Она не в себе.
— Нет, просто помнит, какой я была раньше. Грегор поначалу сделал ту же ошибку.
Я снова улыбнулась Каннель, перебрасывая его из руки в руку. Она следила за ним взглядом, и на ее лице в первый раз мелькнуло колебание.
— Помнишь, Грегор не хотел, чтобы я превращалась в большую гадкую суку. Ну, так я превратилась. А сейчас я спешу и вот что собираюсь сделать: буду тыкать этим ножом в твою ладонь, и единственный способ меня остановить — это заговорить. Так что, пожалуйста, пожалуйста, молчи.
Она мне не поверила. Когда Джэн прижал ее ладонь к скамье, она все еще смотрела на меня, словно говоря: «А вот слабо!». И когда я задержала нож над ее ладонью, давая ей последний шанс, она все еще думала, что я блефую. Только когда я вогнала нож прямо в ладонь и еще провернула, она поняла.
И не удержала крика.
— Знаю, что больно, — заметила я. — То же проделал со мной в прошлом году мой отец, и черт возьми, как это было больно. И к тому же я чуть не осталась калекой. Когда он выдернул нож, все сухожилия окапались перерезаны. Чтобы вылечиться, мне понадобилась вампирская кровь. И тебе понадобится, Каннель, иначе тебе никогда не владеть этой рукой. Так что можешь заговорить и, получив капельку вампирской крови, станешь как новенькая. Или молчи, и я искалечу тебе правую руку.
— Вылечи! Вылечи!
— Расскажешь то, что мы хотим узнать?
— Oui!
Я вздохнула и выдернула нож.
— Джэн?
Каннель еще визжала, когда Джэн разрезал себе ладонь и поднес к ее губам:
— Брось выть и глотай.
Она глотнула у него с ладони. Через несколько секунд кровь остановилась и рана затянулась на глазах.
Гери не могла оторвать взгляда от этого зрелища. Она судорожно вздохнула и машинально потерла руку об руку. Меня больше занимало лицо Каннель. Сдержит ли она слово?
— Теперь, когда мы установили, что я действительно в мерзком настроении, перейдем к стадии «вопрос — ответ». Да, и если ты опять заставишь меня прибегнуть к этому ножу… я не стану лечить порез. С какой целью ты встретилась с Кости во Французском квартале?
Каннель все сжимала и разжимала руку, в ужасе уставившись на меня.
— Должна была его поиметь, naturellement [9], и позаботиться, чтобы ты услышала о его измене, а потом доставить к Грегору. Мари не пропускала людей Грегора в Квартал, хотя Грегору сообщила, что он может прийти.
Это была новость. Я-то думала, не пускают никого.
Джэн тоже заинтересовался:
— Если она дала ему пропуск, почему Грегор не мог встретиться с Криспином в Квартале и сразиться там, если уж так хотел его убить?
Каннель скривила губы:
— Грегор говорил: Кости не стоит честного боя.
— Или Грегор просто обосрался и решил застраховать свою ставку, — буркнула я.
— Грегор сильнее, — зашипела Каннель, — но с какой стати ему позволять противнику умереть с честью после всех его преступлений?
Я не собиралась обсуждать с Каннель достоинства Грегора.
— Значит, Грегор добился, чтобы Мари, королева Орлеана, его поддержала. Интересно.
Каннель передернула плечами.
— Мари сказала, что подстеречь Кости Грегор может только вне города. Потому она и не впустила силы Грегора в Квартал. И участвовать в изгнании Кости она тоже не хотела, но Грегор ее сделал.
— Он ее заставил?
— Нет, ты не поняла. Он ее сделал. Это его кровь превратила ее в вурдалака, а второго старшого Грегор убил в ту же ночь, когда ее подняли, поэтому она подчинена только ему. Грегор согласился в обмен отпустить Мари, а она больше ста лет добивалась свободы.
— А Кости доверял Мари, поскольку она всегда гарантирует свободный проход к себе… — Вот хитрый грязный подонок!
Каннель хитро усмехнулась:
