— А сам Рэйвен занят, да? Из-за этого дела с химиками? Сообщает вашим темным дознавателям?
— Э-э, а зачем им сообщать? — удивился Шорсейн. — Рэйвен еще не потерял хватку, чтобы не справиться с подобной мелочью самостоятельно.
Тогда почему он говорил о темных дознавателях? Я понимала, что вроде как не мое дело, но я-то уже в это дело влезло, даже мозги и знания к нему приложила! Но, разумеется, Шорсейну ни о чем сообщать не стала:
— Что-то перепутала, слишком много новых впечатлений. А раз много новых впечатлений, то надо заняться одним очень важным делом.
— Каким же? — спросил Шорсейн.
— Воспитанием и наказанием, — улыбнулась я, от чего мужчина весьма резко побледнел и начал вещать о том, что он преувеличил, дети отличные и совсем не надо их наказывать.
Добряк. Как я и думала.
— Шорсейн, я не собираюсь их пугать, чего-то лишать или делать больно. У меня совершенно другие методы. Да и не твой хвост с ушами причина, — фыркнула я.
— И какие же методы?
— Скоро узнаешь.
В отличие от Рэйвена, любопытство Шорсейна было намного сильнее его благоразумия. Вместо того, чтобы насторожиться, оборотень кивнул и сказал:
— Тогда я хочу узнать побыстрее.
Отказывать Шорсейну не было ни малейшей причины, потому мы отправились к моему новоявленному дому. И лишь подходя к двери, я вспомнила, что дом на меня так и не оформили. Не то что я не доверяла Рэйвену, но вдруг я не имела права торговать в чужом жилище? У светлых на границе, например, открывать магазин можно было лишь в своем доме, иначе штраф или тюремное заключение. Кто же знает, что тут у темных? Когда я уточнила этот момент, то Шорсейн ответил просто:
— Проблемы могут возникнуть только в одном случае: если владелец дома пожалуется, что ты тут осуществляешь торговлю без его ведома и желания. Но не думаю, что Рэйвен опустится до чего-то подобного.
Рэйвен? Этот дом принадлежит ему? Не могу сказать, что где-то у меня зашевелилась совесть из-за отобранного дома: в конце концов, Рэйвен сам притащил меня на темные земли, лишив пусть и не лучшего, но все-таки приемлемого жилья. Да и бедняком он не казался...
— Конечно, — ответил Шорсейн. — А кому еще?
— Ну, например, Темной Башне, — предположила я. — Правителю темных земель. Или какому-нибудь принцу, которого Рэйвен упоминал.
— Так Темная Башня полностью принадлежит Рэйвену, — фыркнул Шорсейн. — А правители, принцы... скорее всего, они беднее самого Рэйвена.
— А... — начало я, а после захлопнула рот, не зная, с чего начать.
— Рэйвен создал проект Темной Башни с нуля, — сказал Шорсейн, поняв мою растерянность. — Раньше Рэйвен сражался с тварями на границе, когда тут еще не было так спокойно. А потом вроде как основные гнезда уничтожили, воевавших отозвали. И настала пора заняться другим делом. Кто послабее, тот пошел в наемники или трактиры охранять, кто посильнее — отправились во дворец правителя темных земель. Рэйвен тоже мог. Более того, кто-то из родителей у него не из последних темных был, он бы и звание повыше получил, и в качестве командующего бы стал. Но Рэйвен сказал, что война закончилась — и не нужно пытаться продолжать ее в нынешней мирной жизни. Поездил по миру, собрал особенные племена, которым вечно не было места, вернулся в центр темных земель и построил Темную Башню за свои собственные средства.
Шорсейн не скрывал восхищения. И я его понимала: на словах пусть и звучало просто, но на деле колоссальная работа, требующая недюжинного таланта, силы воли и решимости. Хорошо, очень хорошо, что у Рэйвена не было никаких кошачьих ушек, иначе я бы ни за что не поверила в существование такого человека.
— Понятно, — кивнула я и вошла в дом. — Впечатляет.
— Не то слово, — подтвердил Шорсейн. — За ним многие последовали. И, как видишь, совсем не зря. Да и...
Договорить мы не успели, потому как раздался топот детских ножек. Ног. Ножищ. Иначе объяснить дикий грохот я не могла.
-Сестрена! Мы же этот дом окончательно забрали, да? Он крутой, классный, — с несвойственным ему восторгом и без всяких предисловий сказал Най.
— Забрали, забрали, — подтвердила я.
— А мы можем выбрать комнаты? — тут же спросила Ная.
— Можете, конечно. Более того, вам еще придется выбирать себе кое-что в комнаты, — сказала я, вспоминая, что в этом доме нет всего нужного.
Мебели для торгового зала было предостаточно, но вот постельного белья, небольших стульев и столов, за которыми детям удобно было бы заниматься (а я не отбросила плана отправить мелких в какую-нибудь школу), шкафов для одежды не хватало. Что уж говорить о предметах гигиены и других «расходных» вещах. По крайней мере, из того, что я успела отметить при осмотре. Конечно, я не буду зря тратить деньги, перепроверю дом на наличие нужных вещей еще раз, но похода на местный рынок не избежать.
— А когда мы пойдем выбирать? — радостно спросил Най.
Най обожал покупать новые вещи. Раньше он всегда отнекивался, презрительно называл меня транжирой и глупой взрослой дамочкой, которая не знает цены заработанным деньгам. Прятался, презрительно поджимал губы, заставляя меня усмехаться — уж слишком забавно такое выражение смотрелось на детском личике. А потом Мик мне рассказал, что кто-то из учителей раз купил Наю то ли игрушку, то ли зеркало, а потом потребовал отдать взамен кулон, оставшийся от родителей. Выручил тогда Мик, причем именно тогда, как я поняла, и завязалась крепкая дружба между ними. Но с тех пор Най боялся, когда ему пытались что-то купить. Разбирались мы с этим страхом упорно, но не очень долго — гибкая детская психика упрощала дело. В общем, разобрались так, что стало все наоборот.
— Не сейчас. Позже. После наказания, — улыбнулась я.
— К-какого наказания? — неуверенно уточнил Най, глядя на меня жалобно-прежалобно.
Ну-ну, как будто что-то такое меня возьмет. Как будто я не вижу, что он все понял.
— За что? — спросила Ная с видом безжалостно оскорбленной невинности.
— За пункты в контракте.
— Но мы хотели как лучше! — воскликнула Ная. — Разве можно наказывать нас за наши добрые намерения?
Теперь на меня смотрели три пары глаз с умоляющим выражением. Да-да, именно три. К детям присоединился Шорсейн. Ему даже говорить ничего не нужно было, все читалось в глазах.
Но я была абсолютно безжалостна:
— Не за добрые намерения. Сами знаете за что. Знаете ведь?
— Знаем, — грустно ответили брат с сестрой.
— А что за наказание? — спросила Ная. — Надеюсь, ты просто отлупишь нас ремнем?
— Когда это я применяла к вам силу? Бить детей — отвратительно, лишняя жестокость ни к чему.
— То есть, ты предполагаешь, что твои оригинальные наказания — это совсем не лишняя жестокость, — пробормотал Най, но громче спросить не осмелился.
— Никогда, — вздохнула Ная. — Но это не мешало надеяться. Так что за наказание?
— Вы будете учиться делать бумажные капсулы для порошков. Пока они не выйдут абсолютно идеальными.
— Бумажные капсулы? Это еще что такое? — спросил первым Шорсейн.
— Название намекает на орудие пыток, — задумчиво сказала Ная. — Мы выживем после того, как эти капсулы сделаем?
Шутки шутим? Надо поддержать! Я сделала максимально неуверенное лицо:
— Возможно. Но как я могу гарантировать такие вещи? Дети нынче такие хрупкие...
Все трое одновременно побледнели.
— Лерия шутит, — заметил Мик, который вышел откуда-то из подсобного помещения.
И что он там делал?
— Шуточки у сестренки... — надулась Ная.
— Вашим под стать, — фыркнул Мик. — Ладно, что за бумажные капсулы и зачем они нужны? Точнее, как срочно?
— Пока не могу сказать, — честно ответила я. — Ты осмотрел дом? Много тут работы?
Дети облегченно выдохнули. Синхронно с Шорсейном. Вот же кошачья гипертревожная нянька! Если бы не знала, что он помощник Рэйвена и получает наверняка немало, то попробовала бы нанять для присмотра за детьми. А так... А так я попробую спросить об этом у Рэйвена, вдруг получится все добровольно-принудительно организовать.
