Ручные весы, которые позволяют взвешивать вещества до ста грамм, набор гирь, которые, правда, выглядели не как гири, а как сплющенные камни немного квадратной формы. Я положила по набору на разные столы. Маленькие лопаточки, необходимые для помещения субстанции на одну из чаш весов. После чего порылась там, где сложили мои журналы, и нашла несколько листов пергаментной бумаги. Отлично! Мне бы еще вощеную и проклеенную отыскать — и я буду готова ко всему. К сожалению, измерительный стержень, который использовался здесь вместо привычной линейки, был лишь один. Я достала перо — увы, до ручек тут прогресс не дошел, отмерила с помощью линейки десять и семь с половиной сантиметров, после чего вырезала довольно неудобными, но все же работающими ножницами первую заготовку для бумажной капсулы. Она станет образцом — по ее контуру сделают остальные.
Детишки вернулись как раз в тот момент, когда я закончила с подготовкой. А следом за ними пришел и Мик, таща с собой несколько кульков и небольших мешков с сахаром. Неплохо, скорее всего, все облазил, ничего не упустил. Я похлопала по центральному столу, куда Мик тут же сгрузил сахар.
— Что ж, кто-то должен вырезать прямоугольники из бумаги вот по этому образцу, а потом мы начнем обучение, — бодро сказала я, указывая на бумагу и ножницы, а сама в это время села за центральный стол. Так мне будет проще подсказывать, если кто-то где-то ошибется.
— Давайте я, — тут же вызвался Шорсейн. — А то дети и острые предметы — это опасно, могут случайно пораниться.
Я не стала разубеждать Шорсейна, что дети, скорее, кого-то другого поранят, чем себя. И это точно будет не случайно — подозреваю, что Ная обращается с ножом получше некоторых профессионалов. Пока Шорсейн нарезал нам материал, я провела вводный инструктаж, с невольной грустью вспоминая студенческие годы.
— Перед тем, как приступить к изготовлению порошков, вы должны как следует убрать рабочее место. Ничего лишнего, поверхность чистая. После берете небольшую чистую тряпицу, смачиваете спиртом и протираете столешницу, весы и лопаточки.
За что я любила... Нет, не так. За что я безоговорочно уважала Наю и Ная, так это за их сообразительность и стремление научиться чему-то новому. Любила я их просто так. Как только я рассказала, дети тут же сделали все согласно мои словам, заставив меня удовлетворенно кивнуть.
— Берете несколько бумажных прямоугольник и раскладываете их на столе. А потом отвешиваете ваш порошок, — я говорила, а сама делала все озвученное. — Сейчас вы будете развешивать и запаковывать сахар по пять грамм. Берете весы, всовываете указательный пальчик и придерживаете вот таким образом. Кладете на одну сторону гирю, а на вторую лопаткой накладываете сыпучую смесь с помощью лопатки. Мик, найдешь им по чистой ступке, чтобы можно было пересыпать сахар?
Когда Мик молча принес ступки, Шорсейн дорезал пергмаент. А скорость-то... ого-го какая!
— Смотрите. Вот сюда в середину вы насыпаете порошок. В данном случае — сахар. После с одной длинной стороны бумажного прямоугольника делаете загиб. Небольшой — где-то по ширине с ваш пальчик, — я говорила, попутно выполняя действия. — Потом вот эту часть, которая напротив загиба, вы в этот загиб вкладываете, аккуратно полученную фигуру разравниваете, а после загнутую часть подворачиваете еще раз. Видите, что получилось? Все бока прямоугольника с длинных сторон надежно запакованы. Теперь обратите внимание на короткие стороны — там образовалось что-то по типу дырки: вот вы один конец всовываете. Понятно?
Дети следили внимательно, но кивнули неуверенно. Сложновато, да? Ну, это с непривычки, потом будет полегче. Как я и думала, Най практически без труда повторил мои действия, единственное, у него не получилось засунуть один край во второй с первого раза. После чего я показала маленький секрет: загиб должен быть чуть-чуть неровным, чтобы один свободный край вышел немного меньше. И все прошло отлично. А для Наи я повторила складывание бумажной капсулы еще раз.
Дальше все пошло легче — отвешивать дети научились еще раньше, правда, снова пришлось повторять правила держания ручных весов. Дети расселись по столам и начали быстренько отвешивать сахар по пять грамм, а после запаковывать его в бумажные капсулы. Где-то через пять минут, когда Ная с Наей ускорились, я подошла к столу Наи, взяла один из пакетиков с сахаром и потрясла его: маленькие кристаллы сахара сразу же показались на столе.
— Надо запаковывать так, чтобы сахар не высыпался, — заметила я.- У тебя получается недостаточно плотная упаковка. Скорее всего, ты слишком сильно «скашиваешь» первый загиб, делай его чуть ровнее.
— Но тогда один конец не влезет во второй! Это слишком сложно!
— Поэтому тебе важно найти баланс, — улыбнулась я. — А кто сказал, что будет легко? Это же наказание.
— Это пытка, пытка, — пробормотала Ная. — Разве же гуманно наказывать так всего лишь за несколько пунктов в контракте...
Я не удержалась от тихого зловещего смеха, от которого даже у Шорсейна задергались уши. Я оставила детей и дальше заниматься заворачиванием сахара в бумажные пакеты, а сама встала из-за стола и пошла к синей дверце, которая не давала мне покоя.
— А там что? — спросила я, постучав костяшками пальцев по дверке.
— Жилая комната, еще одна, — ответил мне Шорсейн, который из-под ресниц наблюдал за детьми.
— О, здорово, будет где передохнуть, когда заработаюсь, — обрадовалась я, распахнув дверь.
— Только она немного занята, — заметил Шорсейн, поглядывая на меня немного виновато.
— Занята? Кем? Разве я тут не одна с детьми жить буду? — настороженно спросила я.
— Не кем, а чем. Таблеточной машиной.
— Шорсейн, зачем вы поместили таблеточную машину в жилой комнате? — спросила я, чувствуя, что за всем этим скрывается какой-то подвох.
— Чтобы ей там было удобно? — неловко улыбнулся Шорсейн. — Наверное.
— Кому удобно? — тупо переспросила я. — Таблеточной машине неудобно?
— Ну да...
Нет, честное слово, я не ожидала, что Шорсейн действительно подтвердит эти слова. Эти вещи звучали не менее странно, чем питье ампул для внутривенного введения или же поедание ректальных свечей.
— Ну, вы же должны понимать, что нет никакой гарантии, что она не обидится? — спросил оборотень. — Эй, вы почему на меня так смотрите?
— Бедненький, — Ная бросила на Шорсейна на диво сочувственный взгляд. — Такой молодой, такой пушистый, а уже с такими проблемами.
— Ная, — одернул ее Мик, но весь эффект замечания практически полностью нивелировался еще более скорбным взглядом на оборотня.
— Эй, вы мне не верите? — сказал Шорсейн. — К предметам из другого мира нужно относиться с уважением, словно они живые. Это ведь реликвия из вашего мира…
— Я не верю в то, что реликвиям или вещам стоит придавать большое значение, — сказала я. — Но, разумеется, переубеждать тебя не буду. И тебе меня не советую.
Признаюсь, тогда я восприняла слова Шорсейна как попытку пошутить над детьми. Не только же им дана эта привилегия? Однако сейчас было неподходящее время: я хотела, чтобы Най с Наей сосредоточились на деле, а потому прервала Шорсейна. Но даже если бы я знала, что он серьезен, то поверить навряд ли бы смогла.
***
Три дня перед открытием аптеки за хлопотами пролетели абсолютно незаметно. Я была уверена, что работы будет немного, и я в неспешном темпе закончу подготовку к открытию, сделав запас настоев и настоек, пройдусь по лавкам травников, чтобы прикинуть цены, загляну к местным лекарям и узнаю, какие болезни распространены, а еще успею взяться за порошки. Тем более, что упаковкой сыпучих субстанций в бумажные капсулы Най с Наей овладели в совершенстве. Да и наказание прочувствовали от макушки до пяток. Теперь брат с сестрой синхронно кривились при виде бумаги, ножниц и... сахара. Неожиданный и приятный побочный эффект от заворачивания. Только что теперь делать с несколькими тысячами расфасованного по пять грамм сахара, если мы с Миком не любили, а Най с Наей то ли бледнели, то ли зеленели при его виде?
