— Не переживай, детка, — дрожащим голоском пискнул он. — Не переживай! Я все исправлю… я смогу все изменить! Я не позволю тебе сойти в мир теней за тем, кого нет!
И Бон со всех лапок кинулся бежать, чтобы глянуть в бессовестные глаза Короналя.
****
Однако, самое интересно разыгрывалось вовсе не в спальне Короналя, а совсем неподалеку от гарема, там, где сошлись Прекрасная и Пустотник.
— Вот как, Ваше Пустейшество, — зло рычала Прекрасная, впившись в Пустотника мертвой хваткой и едва не кусая его в ярости. — Вы хотели обмануть меня! Вы мне подсунули отраву — и это в обмен на мою помощь, в обмен на мою доброту!
— Хороша доброта, — хохотнул Сайрус, отнимая от себя ее руки, отцепляя от свой одежды ее скрюченные пальцы, цепляющиеся за его ворот. — Предательство Короналя, это не очень доброе дело!
— Какое же предательство, Ваше Пустейшество!
— Такое, Прекрасная моя! Вы же знали, зачем и куда я иду! Знали отношение Короналя к нечестивцам — и помогли, помогли! И зелье от нечестивцев приняли, между прочим!
— Грязный шантажист!
— Ха! Дура набитая, а ты думала, я подниму вверх лапки и сдамся?!
Страстная и грязная то ли борьба, то ли возня закончилась, Сайрус отпихнул от себя раскрасневшуюся, взъерошенную Прекрасную, и та, отирая потное лицо, злобно засопела в темному углу.
— Ты подсунул мне зелье забвенья! — ненавидяще выплюнула Прекрасная.
— Чем тебе не нравится результат, — цинично поинтересовался Сайрус. — Я слышал, Корональ напрочь позабыл свою красотку.
— Позабыл ее и полюбил меня — две вещи разные! — выкрикнула Прекрасная. — Я вернулась к тому, что имела!
— И это немало, судя по тому, как он за ней волочился, — парировал Сайрус.
— А если он завтра вспомнит ее? — рыкнула Прекрасная. — Зелье я влила в свечи. И, судя по тому, что Корональ не стал Пустотником, оно или поддельное, или повреждено.
— О, тот глуп, кто доверяет нечестивцам! — засмеялся Сайрус. — И я в том числе. Не вспомнит, не беспокойся. А если и вспомнит, то в досаде нахмурит брови, и только-то.
— Что ты собираешься сделать?
— Пока она ценности особой для него не имеет, я выпрошу ее для себя, — кратко ответил Пустотник. — Увезу подальше, если он и хватится — девица уже станет моей, и обратно он ее не возьмет. Не переживай, скоро ты о ней позабудешь, как о дурном сне, и уж тогда крути из своего Короналя какие угодно фигуры. Твоя забота — завоевать его. А я устраню его привязанность.
Прекрасная презрительно поджала губы. Пустотник — тонкий, изящный, хитрый, — был явно потомком аристократии, с его-то изысканной красотой, с тонкими чертами и стройным гибким телом!
— С чего такой интерес к этой девке, — ревниво поинтересовалась она. — Как будто она слиток золотой?
Пустотник задумался.
— Наверное, потому, — ответил он, — что я ее люблю?
Глава 25
Подаренная Короналю жизнь невидимой тонкой лентой перевила его волосы, билась на ветру, и Нова чувствовала, как ее дар — бесценный, но незамеченный, — медленно, но неумолимо рассеивает время. Корональ не хотел ответить взаимностью; если он и ощущал магический прилив сил, то не понимал причины этого. Не все ли равно, если так хорошо и легко?
Прислужницы, восторженно ахая, восторгаясь подарками Короналя, разодели свою молодую госпожу, пригладили ее золотые волосы. Золотым украшениями, что подарил ей Корональ за потерянную невинность, изукрасили ее: запястья — браслетами с прекрасными драгоценными камнями, на ее золотые волосы возложили золотую диадему. Они украшали ее с тем расчетом, что Корональ увидит, как она хороша, и снова захочет ее. Они рассчитывали на то, что Корональ, плененный красотой девушки, снова позовет ее к себе и одарит богато за ночь, проведенную с ним. А это означало богатые подарки, золото на всех — и на саму наложницу, и на ее прислужников. Однако Нова меньше всего думала сейчас о своей красоте. Что драгоценности, если жить осталось несколько дней?
Она смирено позволила надеть на себя все самое красивое и дорогое, послушно поела, совершенно не ощущая вкуса еды. Малыша Бон рядом не было, некому было развеять ее печаль, и Нова решила выйти погулять. Она от самой себя скрывала, что надеется увидеть Короналя хотя бы издали, и чем черт не шутит — вдруг бы усилия ее прислужниц не пропали даром? Вдруг бы он обратил на нее внимание?..
Но мечтам ее сбыться было не суждено.
Корональ позабыл ее так прочно, что даже наслаждение ночи словно бы не касалось его совсем. Он заперся в своих покоях с Прекрасной, и Нова роняла слезы в бассейн с золотыми рыбками, понимая, чем они там заняты.
Любовь Короналя показалась ей слаще всего на свет, желаннее глотка воздуха, и вот теперь она отнята — как же можно жить с этим?! И как можно жить без его взгляда, полного обожания и желания, как можно жить без его прикосновений, без его внимания?
Впрочем, кое-чье назойливое внимание, кажется, было обеспечено Нове навсегда.
Стоило ей покинуть гарем и ступить в цветник, как тотчас к ней подскочил Пустотник, появился из ниоткуда, как чертик из табакерки, и Нова застонала как от сильной муки, потому что его одержимый взгляд, его раскрасневшееся лицо и трясущиеся губы вызывали в ее душ стойкое чувство гадливости.
— Что еще? — прошептала она, отнимая у Пустотника свои руки, которые тот кинулся целовать, припав на колено перед Новой. — Что еще вы хотите от меня? Разве недостаточно угроз, насмешек и издевок я перенесла? Радуйтесь; свершилось то, о чем вы говорили с такой язвительностью. Я вас не послушалась, а вы наверняка знали о планах Короналя… Смейтесь надо мной. Вы ждали этого часа!
— Нет, нет, нет! — шептал, как одержимый, Пустотник, пытаясь обнять колени Новы. Его глаза горели маниакальной, одержимой любовью. — Простите меня, простите! Моими устами тогда говорила ревность, и я вовсе не хотел, чтоб вы страдали! Но я солгал бы если б сказал, что не рад тому, что Корональ отстранил вас от себя. Я рад; рад тому, что теперь вы свободны, и я смогу вас у него выпросит для себя.
Губы Новы тронула слабая усмешка.
— Увы, я потеряла свою главную ценность, — с горькой издевкой над самой собой произнесла она. — Я была с Короналем. Я больше не невинна, не чудо, которое всем показывали в клетке, как диковинного зверя в зоопарке. Просто женщина, одна из многих…
Пустотник отчаянно замотал головой, зажмурившись.
— Нет! — выдохнул он. — Для меня это не имеет значения! Не это мне ценно в вас!
— А что же, — безучастно спросила Нова. — Я давно уже не принцесса. Новый Корональ снял корону с моей головы; и не самая богатая — отец не даст вам ни золотой крошки. Зачем я вам?
— Я влюблен, — тихо и почти застенчиво произнес Пустотник, опуская глаза, пылающие страстью. — Нет, не смейтесь надо мной. Влюбленный Пустотник — это зрелище достойное клетки не меньше, чем последняя девственница… Теперь-то, когда Корональ… отверг вас, — голос Пустотника стал мягче и тише, — теперь вы можете ответить мне согласием?
— Думаю, что нет, Ваше Пустейшество, — так же легко и беспечно, как и прежде, ответила Нова. От обиды и стыда бледные щеки Пустотника снова вспыхнули ярким румянцем, меж бровей на лбу залегла глубокая морщина. Пустотник не привык к отказам, и сейчас ему казалось, что Нова издевается над его чувствами.
— Почему? — обиженно и отчасти зло произнес он.
— Не сердитесь, — ответила Нова, чуть коснувшись его плеча рукой. — Я не хотела уязвить вашего самолюбия. Я всего лишь хочу прожить остаток своей жизни тут, во дворце. Рядом с ним…
— Остаток? — горько усмехнулся Пустотник. — Он может быть очень, очень длинным! Говорят, маги Огня доживают до трехсот лет! И все это время мучиться и страдать от несбывшегося, вместо того, чтобы попытаться стать счастливой?!
— Это не могут и боги обещать — того, что с вами мы будем счастливы, — ответила Нова. — Это никому не известно. Да и жизни долгой у меня не будет.
