— Держи кинжал. Можешь воткнуть его в голенище, тут есть специальные ножны на такой случай.
Он показал, как это делается.
— У меня шапки нет, — сказала я.
— Здесь есть капюшон. А шапка вот, — он натянул мне на голову какой-то неровно вязаный неопределённого серо-коричневого цвета мешок, который венчал облезлый помпон. — Это моя, не потеряй.
Я стянула шапку с головы и посмотрела на неё.
— Нет. Тебе мало запереть меня в замке, заставлять выйти замуж за какого-нибудь мужлана и издеваться на тренировках? Хочешь окончательно меня сломать? — возмутилась я от всей души. — Я никуда в этой шапке не пойду.
Кажется, он опешил.
— Нормальная шапка, тёплая.
— Я сказала нет!
— Другой нет.
— Тогда я пойду без шапки!
— Уши надует.
— Я не надену это. Заметь, я не буду награждать твою шапку никакими эпитетами, но надевать это не стану, потому что это падение на дно, Ирт. На дно, на котором лежат советский халат в синий цветочек, штаны-галифе и красный кандибобер, — я скрестила руки на груди.
— Что? Я тебя не понимаю! То есть остальное ты надела, а шапку не будешь? — нахмурился он.
— Она оскорбляет моё чувство собственного достоинства.
— Как шапка может оскорблять чувства? — теперь он уже злился.
— Цветом, материалом или фасоном, — холодно ответила я. — И эта конкретная шапка делает это всеми тремя способами сразу.
— Нормальная шапка, смотри, — он нацепил это недоразумение себе на голову и из вполне симпатичного мужчины превратился в опустившегося алкаша. Тот, кто говорил, что не вещи красят человека, а человек — вещи, явно не видел эту шапку.
Внутренне содрогнувшись, я сняла её с его головы.
— Ирт, тебе тоже нельзя её носить. Ты в ней похож на бомжа.
— На просветлённого из вашего мира? И что? — продолжал сопротивляться он, отбирая шапку обратно.
Закусив губу, я быстро обдумала ситуацию.
— Ирт, подари мне её, — наконец нашла я отличный выход.
— Это моя шапка, она мне нравится, — заартачился он, чувствуя, что мои намерения относительно этого убого предмета гардероба далеки от светлых. Модный приговор уже вынесен, и шапка подлежала немедленному уничтожению. — Её ещё мои дети носить будут!
Дрогнув всем телом, я решилась. Если он сам, то я ещё как-то смогла бы смириться, но дети? А если это будут девочки? Я просто обязана их защитить!
Решив деморализовать его и усыпить бдительность, я ласково посмотрела и погладила его по щеке.
— Ты такой красивый, — проворковала я, пытаясь забрать шапку из его рук.
— Что, правда? — он удивился так искренне, словно ему никогда никто этого не говорил. Внимательно вглядевшись в его лицо, я была вынуждена признать, что дала маху. Нужно было сказать симпатичный, может быть, и прокатило бы.
— Очень красивый. И такой мужественный, — продолжила я, отцепляя сильные пальцы от этого убожества, по недоразумению считавшегося головным убором.
Он с подозрением уставился на меня, явно почувствовав подвох.
Ладно, на что только не пойдёшь ради детей.
Одной рукой я обвила его шею и притянула к себе, а другой потянула шапку себе за спину, надеясь, что он наконец выпустит эту гадость из рук. Поцелуй получился сначала неловким, но затем он ответил, и мне стоило усилий сосредоточиться, чтобы не забыть и про шапку, и про гипотетических нуждающихся в спасении детей.
На этот раз он не стал притворяться поленом. От взметнувшегося желания и того, как откликалась моя магия, и я чуть не потеряла равновесие. С мягким стуком шапка упала на пол, приводя меня в чувство. Да из чего она вообще сделана? Из металлической дерюги?
С неимоверным удовлетворением я встала на неё обеими ногами, продолжая отвлекать её потенциального защитника. С него станется с пола поднять и надеть обратно.
Ирт распахнул мою шубу, обвил руками талию и крепко прижал к себе. Я зарылась рукой в тёмно-рыжие волосы.
— Ирт… О, Ирт, — хрипло прошептала я, постаравшись звучать как можно эротичнее. — Умоляю тебя, сделай это.
— Что? — его голос был таким же хриплым, как и мой, а взгляд был совершенно диким. Абсолютно не как у мороженой рыбы. Ну вот, совсем другое дело.
— Просто скажи мне да, — отозвалась я, умоляюще глядя в его глаза.
— Да, — он притянул меня к себе ещё крепче, углубляя поцелуй, подчиняя себе, завораживая ласками языка.
Мне стоило некоторых усилий оторваться от него, напоминая себе, что дело было в шапке.
Подняв её с пола, я вынула из голенища маленький кинжал и с садистским удовольствием уничтожила инструмент модной экзекуции.
— Спасибо, — счастливо улыбнулась я, — очень хороший подарок.
Он смотрел на меня так, будто я только что предала его. Дважды. Чтобы как-то смягчить обиду, я сказала:
— Ты очень хорошо целуешься, — и на всякий случай мило улыбнулась.
— Очень хорошо? — глухо ответил он. — Ты целовалась со мной из-за шапки?
Он сказал это с таким лицом, будто я сделала что-то не так.
— Нет, Ирт, из-за спасения. Тебя, меня, твоих будущих детей. Я нас всех спасла.
— От шапки? — неверяще спросил он.
— От падения на дно, — серьёзно ответила я. — Так, где тут у вас другие шапки? Теперь нам нужно две, — я старалась звучать максимально радостно и оптимистично, но он всё равно почему-то не был рад. Пришлось пояснять: — Иртальт, у каждого человека есть черта, которую он не может пересечь.
— И у тебя — это шапка? — спросил он так, словно у меня голове выросли рога. Если бы. Было бы тогда чем боднуть этого несносного типа.
— Да что ты пристал ко мне со своей шапкой? — возмутилась я. — Столько шума из-за неё, ты не находишь?
У него аж рот приоткрылся от удивления.
Вернув указательным пальцем его отпавшую челюсть на место, я ещё раз улыбнулась. Да что же он какой тугой? Неужели эта грешная шапка была ему так дорога? Наверное, стоило быть умнее, сказать, что я её потеряла. Но тогда пришлось бы её надеть, а этого я себе никак не могла позволить. Всё-таки одно дело перейти в другой мир, выйти замуж за варвара по расчёту и носить фланелевые рейтузы. Их хотя бы никто под одеждой не видит. Другое дело — добровольно превращать себя в непонятное чучело.
— Ирт, а мы разве не торопимся? Давай, ты мне покажешь, какие ещё шапки тут есть, а я выберу для себя и для тебя тоже, — я даже погладила его по руке, чтобы он видел, что это я так забочусь.
— А те, которые тебе не понравятся, ты тоже изрежешь? — наконец отмер он.
— Нет, если ты не будешь пытаться надевать их на себя или на меня, — честно ответила я.
— Эта шапка каким-то образом тебя оскорбила? — наконец-то догадался он.
— Да! Я тебе сразу сказала!
— У вас в мире шапкам уделяется какое-то сакральное значение? — продолжал допытываться он.
— Шапка — это очень важно, — кивнула. — Пойдём, выберем.
— А одежда?
— Одежда тоже, но пока что всё было приемлемо. Хотя вот те штаны, которые ты всё время носишь… Ну да ладно, сейчас не о них.
Из предложенных мне вариантов я выбрала две для себя и одну для него. Мысленно похвалив себя за прекрасный вкус и предприимчивость, я сообщила, что готова. Оказалось, что нужно выбрать ещё и очки из тёмного стекла. Ирт сначала потянул руки к каким-то старым и округлым, но я сурово покачала головой, взяв для нас обоих большие, напоминающие лыжные маски. Сделаны они были из стекла и нежной замши, очень приятные наощупь и абсолютно новые по виду.
Теперь настал черёд перчаток, но я предпочла варежки.
В самом конце Ирт подобрал мне узкие овальные снегоступы. Лёгкие на вес, они удобно крепились к сапогам. Оказывается, в подошвах были специальные засечки.
Всё-таки Ирт от потери шапки ещё не оправился, то и дело смотрел на меня с обидой и укоризной. Я перекинула свою сумочку через плечо и показала кулак с выставленным вверх большим пальцем, присовокупив самую лучшую улыбку.
Опешив, он сжал мою руку и прижал большой палец обратно к кулаку.
— Ты чего творишь? — серьёзно спросил он.
