'Укуси!' — все рычала пума, метясь внутри.
Я подчинилась ей, пытаясь вонзить острые клыки в манящую плоть. Запах Кона ударил в нос, заполнил легкие. Я дышала им. Желала овладеть им. Он — мой! Только мой! Плевать на блондинку. Сейчас для меня не существовало преград.
Паника начинала проникать в сознание. Я не могла никак выпустить клыки. Руки похолодели. Желудок сжался.
'Укуси! Ты можешь!' — шипела кошка, не позволяя мне отстраниться.
Но было поздно. Вся моя уверенность резко схлынула. Внутри образовалась пустота. Отстранившись от шеи Кона, сползла и забилась рядом в клубочек. Хотелось скулить от боли, вспыхнувшей в груди. Как же тяжело... Всхлипнув, старалась не разреветься в голос. Да и вовсе хотелось провалиться сквозь землю.
— Все хорошо, — рядом оказался Кон, ласково скользя своей теплой рукой по моей спине.
С другой стороны умостился Вульф. Ральф улегся у меня около ног, лаская их. Ощущая поддержу, расслабилась и закрыла глаза.
— Она пыталась заклеймить нас всех, — облегченно прошептал Кон.
— Но не смогла... — в голосе Ральфа сквозила грусть.
— Ничего, завтра все измениться, — слова Вульфа остались для меня загадкой.
Я уснула прежде, чем успела даже поразмыслить над ними.
Глава 17
Вульф
Я находился в доме пумы. Этот вонючий запах отвратительно щекотал в носу, что хотелось чихнуть. Светлая просторная кухня не была идеально чистой. Вокруг было пыльно. В раковине валялись грязные тарелки, стол был заставлен продуктами, и некоторые уже начали портиться. Из соседней комнаты раздался заливистый смех трех женщин. Тихо ступая по плитке, прокрадывался на голоса. Один из них казался до боли знакомым. Выглянув из-за угла, оскалился. Блондинка с тугой косой уже не казалась мне незнакомой. Теперь я точно знал, кто она и почему мне так хочется перегрызть той глотку. Она пропустила вперед двух своих подруг, а сама следовала за ними.
Я лишний раз старался даже не дышать, что бы ни выдать своего присутствия. Бесшумно следуя за ними, вошел в огромную залу. Взгляд сам поневоле зацепился за угол комнаты, скрытый за толстой темно-красной шторой. Волка что-то взволновало. За шторой кто-то был. Небольшое шевеление ткани заставило подруг Киры взглянуть в ту сторону.
— Что это у тебя там? — недоуменно спросила брюнетка, откидывая назад свои длинные густые кудри.
— Ах, это, — Кира небрежно махнула рукой и хитро улыбнулась.
Я уже предчувствовал беду. Мое сердце колотилось как бешенное в груди. Все присматриваясь, так и не смог понять, что там. Нюх подводил меня. В этой комнате вообще, казалось, другие ароматы отсутствовали. Ощущалась лишь вонь пум.
— Да-да, — подхватила вторая кошка, любопытно поглядывая то на Киру, то на угол комнаты.
— А это мое маленькое развлечение! — хохотнула сука и направилась туда.
Она медленно шла, покачивая бедрами. Так и хотелось выскочить вперед и отодвинуть штору самому. Наконец, Кира подошла и развернулась к подругам. Я замер в ожидании.
— Та-дам! — весело крикнула она и отодвинула толстую ткань.
Мое сердце ушло в пятки. Невыносимая боль прокатилась по телу, сосредотачиваясь в груди. Лапы задрожали и, не устояв, рухнул на пузо. Невыносимое зрелище, как самый сокрушающий удар не позволял мне подняться. Волк тихонечко заскулил. В комнате повисла гнетущая тишина. А уже через несколько секунд обе пумы громко охнули.
— Святая луна... — буркнула брюнетка, не веря своим глазам. — Кира, ты чокнулась! — она продолжала пялиться, но больше ничего не говорила.
Кира лишь фыркнула.
— Если Варкес узнает об этом... он тебя... — вторая не договорила и тяжело вздохнула. — Хотя... Так ей и надо! — недолго думая, добавила та.
— Вот и я о том же! — победно заключила Кира.
Я больше не мог слушать. Злость и недоверие грызли меня изнутри. Я отказывался верить в то, что видел. За занавеской скрывалась небольшая клетка. Внутри было разбросано несколько грязных тряпок. К стене было прикреплено металлическое кольцо, от которого шла массивная цепь. Пока я рассматривал это, еле сдерживал себя. Ярость отравляла кровь. Заставляла броситься на суку и вырвать ее сердце, бросая его под ноги моей маленькой девочке...
Я не заметил, в какой момент Кира ушла. Но ее приход сразу почуял. В руках она несла железную миску. Вонь чего-то протухшего взорвалась у меня в носу. Оно перебивало запах кошатины. Кира открыла дверцу клетки и, небрежно швырнув миску, резко закрыла дверь.
— Жри, дьявольское отродье! — брезгливо крикнула и вновь хохотнула.
Сердце обливалось кровью. Маленькая рыжая девочка, которой едва ли было пять лет, тихонько всхлипнула и, звякнув цепью, потянулась за миской. Ком застрял в горле. Я не мог на это спокойно смотреть. Кровь гнала так стремительно, что перед глазами плыла картинка. Сука посадила малышку на цепь! Ребенка...
— Вы только посмотрите на это убожество! — ржала сука, от которой уже скоро ничего не останется.
Теперь обычной смертью она не отделается. Это было слишком легко для нее. Пускай рассказ Лины не был приятным, но это... Это переходило все дозволенные границы.
— Да, жалкое зрелище! — взорвалась диким хохотом вторая кошка, наблюдая, как цепь натянулась до предела и малышка не смогла дотянуться до миски.
Она тянула свою тоненькую, хрупкую ручку за миской, но ей не хватало буквально несколько сантиметров. После нескольких попыток, рыженькая девочка подняла свои заплаканные голубые глазки и посмотрела на кошек, которые потешались над ней. Затем она взглянула чуть левее, и встретилась со мной изумленным взглядом. Клянусь, мне показалось, что в этот момент что-то надорвалось внутри. Я словно заглянул в душу этой напуганной крошки. Мне хотелось вырвать цепь и заключить ребенка в объятия. Забрать отсюда.
Рядом неожиданно появилась Кари. Подняв морду, тяжело выдохнул. Кари со слезами смотрела на клетку и мотала головой. Ей и самой было страшно наблюдать за этим зрелищем.
— Теперь ты знаешь все, — сказала она, стирая скатившуюся слезинку со щеки.
Я приблизился и уткнулся носом ей в живот. Кари зарылась руками в мою шерсть.
— Ты так и не понял, почему я не охотилась, — с грустью выпалила моя пара.
Взглянув в ее глаза, тихонько рыкнул. Мне безумно хотелось понять это. И надеялся, что хотя бы сейчас получу ответ.
— Беременным самкам нельзя часто оборачиваться, это могло спровоцировать выкидыш, — только и сказала Кари, начиная растворяться.
Хотелось закричать, остановить ее, но вышел лишь грозный рык, который эхом раздался в пустом лесу. Я был один. Ни тех сук, ни Лины, ничего... Я был один на один со своими мыслями и тревогами. Сердце готово было разорваться на куски. Боль от утраты моей пары с новой силой оглушала, накрывая с головой. Беременна... Она ждала моего ребенка! Вой отчаяния гремел, не хуже грома. Хлынул дождь. А я все выл, не в силах остановить муку, раздирающую грудь, сокрушающую мой мир. Повалившись на землю, продолжал скулить. Мне больше даже не хотелось жить. Но внезапно перед глазами возник яркий образ Лины. Она улыбалась мне и манила пальчиком. Моргнув несколько раз, поднялся на лапы. Лина... Малышка! Теперь я знал, ради чего стоит продолжать жить и бороться. Не знаю за что, но судьба подарила мне второй шанс. Я должен был позаботиться о ней. Больше ни одна долбанная пума не посмеет причинить ей боль!
Подскочив на кровати, чаще задышал и стер бисеринки пота со лба. Боль и ярость до сих пор боролись во мне. Я не знал, что делать, как поступить. Этот сон... Перед глазами стояла картинка рыженькой девочки, которая пыталась дотянуться к миске с едой. Да и едой ту дрянь можно было назвать лишь с натяжкой. Тяжело вздохнув, пошарил рукой по кровати. Я должен был заключить малышку в объятия. Повернув голову, увидел лишь рядом сопящего Кона. Ральф лежал позади меня. Лины не было. Дурное предчувствие снова разрасталось внутри. Сегодня, наконец-то, мы должны были поговорить с ней. Я надеялся, что Лина все поймет, и не будет противиться. Ведь ее кошечка уже пыталась прибрать к своим лапкам нас троих. Это радовало. Бедный Кон остро переживал, что Лина не захочет разделить с ним связь. Но этой ночью...
