и пары шагов, как мужчина прохрипел: «Ты! », – после чего откинулся на постель и затих. А я от неожиданности, что меня отпустили, плюхаюсь на попу рядом.
37. Четвертый
– Что с ним? – испуганно спрашиваю, прижавшись к Хьюго. Жених бережно обнимает меня и старается вполоборота прикрыть своим телом от громилы.
– А ты догадайся? – зло шипит Даниэль. Мы удивленно переглядываемся с Хьюго и смотрим на Даниэля. Он отодвигается в сторону, чтобы не загораживать здоровяка, и приподнимает его правую руку, на которой вязью чернеет брачная татуировка.
Да быть этого не может! – это единственная мысль, что у меня успевает промелькнуть. Все! Я в ступоре. Четвёртый жених! Да как так-то? Четвёртый? Да он в два раза меня старше, ему на вид лет сорок. Как он в женихи-то ко мне умудрился попасть? Как он дожил до этого возраста и остался холостым?
Хаос. У меня в голове просто хаос.
Сколько это будет продолжаться! Каждый встречный и поперечный теперь мне в женихи метит. Что же делать?
Точно! Идея!
Как там у них по преданию:«только девственная дева может быть Истинной». Ну так вот: надо срочно с этим что-то делать! И кандидат у меня самый лучший имеется. Обстановка, конечно, не располагает, но в ближайшие дни от этого девственного недоразумения надо срочно избавляться. Пока ещё с десяток женихов не приобрела.
О своих планах молчу, о таких вещах приличной девушке не стоит распространяться. Просто в подходящий момент припру к стенке Хьюго, думаю, он долго возмущаться не будет.
От размышлений меня отвлёк Даниэль, который позвал нас к огню. В самом деле, не стоять же нам над этим верзилой в ожидании, когда он очнётся.
По моим скромным размышлениям, у всех женихов продолжительность комы после «помолвки» была разной. А нам эту проблему надо обсудить в узком «семейном» кругу.
– Итак, товарищи, что делать будем? – ощущала себя Лениным на броневике.
– А какие есть варианты? – хмурится Хьюго. Невольно усмехаюсь: ну да, по его скромному мнению, у него тут конкурент нарисовался.
– Все просто, нам надо в срочном порядке двигать в храм к жрецам, – уверенно заявляю я, выдавая основную версию моих планов. Про лишение меня девственности в кратчайшие сроки благоразумно молчу. – Только жрецы нам могут толком разъяснить, что делать и когда этот «дождь» из женихов закончится, и что мне делать с уже имеющимися.
– А с этим-то что делать? – подаёт голос озадаченный Даниэль. Так как не уловил в плане никакого упоминания о нашем незнакомце.
– А наш гость нежданный пусть здесь и дальше спит. Его брать с собой не обязательно. Жизни его ничего не угрожает, а от «помолвки» он очнётся не скоро. Когда мы сможем отправиться? – вот главный вопрос, который меня интересует.
– Ну, дождь уже прекратился. Но ты видела, в каком состоянии тропа? Она размыта, и есть большая опасность просто соскользнуть с неё в какую-нибудь пропасть, – осторожничает Хьюго.
– Значит, завтра выдвигаемся, – бодро говорю я, игнорируя предостережение об опасности. – Будем надеяться, что наш здоровяк проспит подольше всех остальных принцев. Быстрее всех у нас очнулся Хьюго, потом «огонек», и дольше всех был в беспамятстве Эдмунд, – при мысли о принцах в груди будто кольнуло и заныла тупая боль, а руку неприятно обожгло. Что это? Надо скорее к жрецам, вопросов все больше и больше.
– Все же это как-то не хорошо, – говорит мой такой правильный и совестливый Хьюго. Ему-то хорошо, у него Истинные не выползают из каждых углов, как зомби на свежие мозги. Ф-у-у-у-у, ну и сравнение пришло мне в голову. Чёрный юмор накрыл, не иначе.
– Ничего с ним не станется, вон кабан двухметровый, – бурчу я и начинаю потихоньку собирать вещи. Я теперь из-за этого нежданного гостя даже в источнике помыться не могу. Раздражение и обида меня накрывает все сильнее. Вообще, заметила изменения у себя в характере. Стала раздражительнее, истеричнее, ворчливее, это новый мир на меня так плохо действует. Никогда не была такой, всегда смотрела на мир с позитивом, а сейчас ещё и чёрный кладбищенский юмор подоспел.
– Ты что, злишься? Прости, если обидел, – забирает у меня из рук вещи и откладывает их в сторону Хьюго.
А я понимаю, что он-то как раз и не причём. Эти обстоятельства ни от меня и ни от него не зависят, и моя злость в крепких объятиях жениха постепенно затихает. Я вообще в его руках чувствую себя значительно спокойнее и умиротвореннее, а стоит побыть одной или поковыряется в своих мыслях, как превращаюсь в злую мегеру.
– Тебе не за что извиняться. Ты ни в чем не виноват. Это ты меня прости, злость сама появляется. Не нужны мне больше женихи, а тут этот амбал, – тихо бурчу, уткнувшись в грудь Хью.
Он смотрит на меня так влюблено и нежно, что хочется прогнать все мысли о плохом и все своё дурное настроение послать к черту. Хочу, чтобы он всегда так на меня смотрел и всегда меня любил.
Сегодня самый тревожный день.
Я как параноик собираю вещи и кошусь на нашего нежданного гостя. Молюсь всем богам, чтобы он проспал в этой «коме» как можно дольше, чтобы мы успели скрыться.
Парни не в восторге от моего плана. Они оба считают: это подло – бросать раненного одного. Мне и самой не по себе, но отступать я не буду.
Я скоро от людей шарахаться буду, боясь, что очередной мужчина, волей судьбы оказавшийся от меня в радиусе пары метров, станет мне очередным женихом. Это сбой программы какой-то. Не может быть такого. Одна невеста и четыре жениха – это не правильно, это аморально.
В голове у меня происходит разрыв шаблонов, в которых я – милая и добрая любящая жена. В них муж приходит вечером с работы, я кормлю его ужином, и мы ложимся спать, занявшись любовью. И тут вспышкой, как насмешка, фантазия подкидывает мне, что я стою у плиты, а домой приходят четыре мужа. И ужином я кормлю всех четверых, а потом мы все вместе укладываемся спать. Я и четыре мужа, каждый из которых ласкает меня по очереди, а я принимаю их ласки. И не только ласки. Ой, мамочки! Я что, извращенкой стала?
– Тебе плохо? – косится на меня Хьюго. Я понимаю, что задумалась и уставилась в одну точку и, видимо, каким-то своим поведением выдаю пошлые извращужные фантазии.
– Нет, все нормально, – отвечаю я, а сама чуть не сказала, что в фантазиях мне было очень даже хорошо.
