class="p1">- А чем вы занимаетесь в мирной жизни, уважаемый Сава? – несколько громче обычного поинтересовалась я.
- Так гробовщик я - флегматично пожав плечами, ответил Сава – вот и господин Стефан оценил моё изделие! Клиенты не жаловались, да и родственники их все довольные…
От неожиданности я громко икнула, а Стефан заработал руками, пытаясь выбраться из «шкафчика», в котором до сей поры прекрасно себя чувствовал. Я предположила, что у нас имеются все шансы использовать изделие Савы по назначению в том случае, если пострадавший не прекратит размахивать конечностями, как жук на палочке.
- Ты это, Стефан, не обращай внимания, и всё тут! Что за нервы? Хорошо ведь лежал! – жарко зашептала я на ухо дорогому родственнику. Он немного успокоился, во всяком случае, махи руками стали реже.
- А гроб-то какой – прелесть! Аккурат как на тебя делали – решила закрепить положительный эффект я. Зря, наверное, поскольку к движению конечностей прибавились жуткие сипы из горла гробопользователя. Немного прислушавшись к натужному бормотанию, смогла вычленить фразы примерно подобного содержания: «рано хоронишь, подлюка» и «не родилось того коня, что боевого офицера зашибить может». Ну а в доказательства своих слов просил немедленно достать его из гроба или прекратить мерзейше улыбаться.
Я позволила себе перебить Стефана на половине предложения, когда он не успел поведать миру и о десятой доли тех страданий, которые он претерпевал с момента моего появления в Дубовой Роще.
- Выпить хочешь? – гостеприимно протянула я бутыль с сивухой. Стефан открыл было рот, в самое сердце поражённый моим хамством, но, по здравому размышлению, коротко ответил: «да!»
Дальше мы ехали молча. Целебный напиток переходил из рук в руки, движения наши приобрели некоторую легкость, а внимание – рассеянность.
- Хорошо сидим! – задумчиво протянула я известную фразу.
- Она меня не замечает – абсолютно не по теме разговора решил сообщить мне Стефан.
- Кто? – немного собравшись с мыслями, кротко поинтересовалась я.
- Ну, она же! – вот теперь более предметно сообщил мне наш гробопользователь. – Свадьба скоро!
- Да, скоро! Забудь… ты… это всё иллюзия – неизвестно отчего расстроилась я.
- Щас спою! – угрожающе сообщила я, вытирая нос рукавом
- А давай! – поёрзав для удобства во временном пристанище, милостиво разрешил мне Стефан.
- Он к тебе опоздал, только поводом —
Вряд ли пробки огромного города, ик
Ты спустись с неба — жизнь на земле, внизу
А прогнозы пророчат грозу…
Не кричи о любви с уличных реклам
Не дели неделимое пополам
Посмотри: битва сердцем — проиграна
Ты сама это выбрала, ик
Он — твоя иллюзия. Он — бессонница
Не начавшись, эта история — Не закончится
Не любовь ему ты…
Я решила, что с меня хватит. Почему-то сильно засвербело в носу.
- Ну и нажралась же я! Как некстати! – беспрестанно икая, пробормотала я, пододвигаясь ближе к гробику. А его временный владелец спал, подложив ладошки под щёчку и даже умудрившись повернуться на бочок!
Оказывается, за нашими мытарствами мы не заметили, как наступила ночь! Я смотрела на ясное небо, и звёзды казались особенно близкими теперь.
- Он – твоя иллюзия… не любовь… - бормотала я, устраиваясь в тихонько поскрипывающей телеге поудобнее. Ну а поскольку второго гробика в телеге не предусматривалось, я прилегла отдыхать просто на дно телеги.
Таким образом, наш феерический въезд в поместье прошёл мимо моего сознания. А посмотреть там было на что! Когда наше транспортное средство втянулось в открытые ворота поместья, его встретили домочадцы с факелами, воем и плачем. Причиной столь эмоциональной встречи был Мирко, который прибежал с трагическим вестями.
Семейное горе по случаю «безвременной кончины» Стефана было огромным, как океан и глубоким, как он же! Тётушка Адрияна заперлась в своих покоях и отказывалась выходить, дядюшка Виктор был бессилен что-либо в связи с этим предпринять, и даже суровый Марко был убит горем! Ну а гости просто старались не попадаться лишний раз на глаза.
Сам «вестник несчастья» находился возле людской и в сотый раз рассказывал о том страшном горе, что поразило семью Валер! Глаза Рины и Милицы заплыли от слёз, и они весьма напоминали внучек Тамерлана.
Скрип телеги вновь взбудоражил домочадцев. Все обступили наш транспорт с целью лично лицезреть «погибшего во цвете лет» Стефана и безутешную меня. Ну что сказать: не то, чтобы они совсем ничего не увидели…
- Доброй всем ночи! – степенно поздоровался сразу со всеми Сава – поздненько вы, однако, родичей – то дожидаетесь! А они вон у меня, туточки, притихли, как мышки, лежат рядком.
Возница умилительно смотрел на ценный перевозимый груз в наших со Стефаном лицах. Хочу сразу заметить, что его чувство радости от доставки нас в родные пенаты никто из многочисленных окружающих не разделял. Более того, люди даже смотрели на него недобро.
- И госпожа Анна тоже умаялась, сердешная… - Сава был сама заботливость. Чего не скажешь о подошедшем Марко. Который, как водится, в своей грубоватой манере, отдавал распоряжения: «гроб с телом отнести в дом» и «не толпиться у телеги».
Несколько мужчин взяли «последнее пристанище» моего дорогого кузена Стефана, и на своих плечах понесли, куда было велено. Марко же решил быть настоящим джентльменом, и отнести меня в мои покои на руках, как нуждающуюся в помощи и всяческой поддержке.
Не успел сей господин прижать меня к груди, как я, распахнув очи, выдала: « а-атпусти меня, ик, у меня внутри-и будут биться, ик, птицы, ты на ни-их сма-атри…». В последний раз мучительно икнула и замолчала, снова закрыв глаза. Я хотела сообщить Марко о том, какой он всё-таки хороший, добрый и отзывчивый человек, но по непонятной для меня причине язык отказывался меня слушаться, да и мысли слегка путались!
Я какой-то задней чуйкой почувствовала, что градус нежности и заботы по отношению ко мне со стороны Марко и других окружающих явно упал… жаль, конечно, но это ещё не всё: когда я закончила столь скомкано своё выступление, Стефан счёл своим мужским долгом оказать посильную помощь в исполнении популярной музыки, в связи чем из гробика донеслось печальное: «а-атпусти меня, я не па-авернусь, а-атпусти меня, я больше не ви-и-ирнусь!». Я так
