только в шее, в которую впилась клыками Лита, но и во всём теле. Оно горело и одновременно с этим менялось.
Чтобы окончательно добить свою жертву, чёрная волчица на секунду разжала пасть, но завершить начатое уже не успела. Каким-то образом я вывернулась, отскочила и при этом как будто вышла из собственного тела, настолько неожиданными стали обрушившиеся на меня новые ощущения.
Слух, зрение и обоняние не просто усилились, они стали другими. Теперь я могла видеть сквозь казавшуюся ещё недавно почти непроницаемой белую пелену и вместе с этим различать отдельные составляющие её снежинки. А, сосредоточившись, даже услышать, как они падают на землю.
Со всего, что меня окружало, как будто резко сдернули покрывало и пространство вокруг наполнилось самыми разными запахами. Влажный аромат снега и чуть горький растущих у склона холма деревьев, сильно соленый вязкий запах собственной крови из глубокой раны на моей шее, едкий живой запах Литы и ещё один, едва уловимый, такой нужный сейчас, но пока что слишком далёкий.
Мир стал ярче и даже боль теперь чувствовалась по-другому, не так остро, как будто она превратилась в сильную слабость.
Я подняла глаза и взглянула на Литу. Нападать снова она не спешила. Напротив, опять превратилась в человека и как будто в удивлении замерла.
— Обернулась всё-таки. Тварь! — не сводя с меня взгляда, проскрипела сквозь зубы, — ну что ж, по крайней мере в последние секунды жизни сможешь почувствовать себя волчицей.
Она опять опустилась на снег, я услышала своё собственное тихое и такое неубедительное по сравнению с чёрной волчицей рычание, попятилась назад и неожиданно для себя самой заскулила.
Вернув себе звериный образ, Лита оскалилась, зарычала гораздо громче меня и также быстро, как в прошлый раз, напала. Правда, теперь моя реакция оказалась быстрее, мне удалось увернуться и в прыжке она приземлилась в пустое пространство.
В ту же секунду резко развернулась и снова направилась ко мне. Даже в образе волчиц соотношение наших сил не было равным, я чувствовала это, но всё равно, когда Лита снова напала попыталась защититься и не смогла причинить ей даже небольшой вред.
Слишком быстро, почти мгновенно она вцепилась в мою холму, когтями разорвала кожу на животе и части грудной клетке. Я с трудом вздохнула, но лёгкие и горло тут же заполнились кровью. Попыталась вырваться и не смогла даже пошевелиться, почувствовала только, как её клыки снова смыкаются на моей шее.
Не двигаясь, я словно со стороны наблюдала за тем, как исчезало моё сознание, ещё немного и весь этот кошмар для меня закончится…
Закрыла глаза и даже не сразу поняла, что зубы на моей шее разомкнулись и на меня больше никто не давит. С трудом сделав краткий вдох и уже почти не понимая, что со мной происходит, я приоткрыла веки.
В нескольких шагах от меня стоял Бран и в первую секунду я даже подумала, что мне это кажется. Лита ведь сказала, что пустила его по ложному следу, а, значит, его просто не могло здесь быть.
Но это точно был он. Бран держал чёрную волчицу на высоте собственных глаз, одной вытянутой рукой сжимал ей горло. Она вырывалась, превратилась в девушку, пыталась что-то сказать, но вместо этого могла только жалобно хрипеть пока через несколько секунд не затихла.
Бран отбросил её в сторону как ненужную тряпку и, отыскав меня взглядом, мгновенно оказался рядом. Опустился на колени и провёл рукой по моей шерсти.
— Мина, малышка, — его слова кричали отчаянием, но звучали уже словно откуда-то издалека, — Мина…
В голове пронеслась мысль о том, как хорошо, что он здесь и мне не придётся умирать в одиночестве, а ещё, что превращение в волчицу оказалось не таким страшным, как я думала. Инстинкты и ощущения в органах чувств обострились, но это по-прежнему была я и даже чувствовала себя гораздо более целой, чем когда-либо раньше.
И всё же уйти хотелось в образе человека. Так, как я и прожила всю свою слишком короткую жизнь.
— Мина… — уже, наверное, в сотый раз Бран повторил моё имя, — не уходи. Не оставляй меня.
Я чувствовала его страх гораздо сильнее, чем собственный, а сама, несмотря на то, что с каждой секундой пульсирующая во всём теле боль усиливалась, бояться перестала совсем.
Последними крупицами исчезающего сознания попыталась сосредоточиться на образе человека, но превратиться так и не смогла. Вместо этого как будто всеми мыслями и всей своей сутью потянулась к Брану. Желание снова стать человеком сменилось на другое, ещё более важное: соединиться с ним, стать его частью.
Мысленно ещё сильнее направилась к нему и боль как будто исчезла, но вместе с ней через мгновение исчезла и я сама.
То, что опасность миновала и Мина всё-таки выживет, стало попятно не сразу. Две бесконечно долгие недели, в течение которых никто не мог с уверенностью сказать, удастся ли вылечить слишком глубокие даже для оборотня раны.
Лита, и правда, постаралась. Даже с животными на охоте поступают мягче, по крайней мере убивают сразу, быстро, без лишних мучений. А эта дрянь как раз хотела причинить Мине как можно больше боли. Но, как ни странно, именно это и спасло ей жизнь. Убей она её сразу и Бран просто бы не успел.
И даже сейчас, когда угрозы для жизни уже нет, сама мысль, как всё могло закончиться, если бы он обнаружил второй след позже или просто задержался хотя бы на минуту, отравляла. Теперь, когда риск миновал, её нужно было отбросить как мешающую двигаться дальше, так, как, сталкиваясь с препятствиями, Бран поступал всегда. Вот только пора уже было признать, что, когда дело касалось Мины, обычные правила его жизни переставали работать.
Чтобы хотя бы немного отвлечься от навязчивых образов, в которых его волчица раз за разом умирала прямо на его руках, а, главное, не вернуться в подвал, где час назад закончился допрос Литы и всё-таки раньше времени не придушить суку, Бран подошёл к окну.
За прозрачным стеклом зелёный парк, чистое светлое небо и ни намёка на горы. Именно то, что нужно его паре сейчас. В том, что она ещё долго не захочет возвращаться в пещеры, Бран не сомневался. Также как и в том, что понадобиться время, чтобы получить её прощение.
Он скривил губы, потёр ладонью лоб и устало выдохнул. Лита, конечно, получит по заслугам, но и его вины никто не отменял. Между ним и Миной с самого начала всё
