шансов на спасение. Но, как успела понять Астра, для Виктора как раз было небезопасно являться сюда. Павел вполне чётко дал понять, что намерен его убить.
Астра облокотилась о холодную кирпичную стену и посмотрела на Эстер. Она выглядела уставшей, поникшей и, казалось, даже потеряла надежду. Сколько она здесь просидела? Эстер так и не ответила. Неделю, две? Астра не выдержала бы и одной. Впрочем, она не особо понимала, сколько дней на самом деле прошло с её попадания в этот мир. Всё слилось в одну бесконечную ночь, словно её лишили права на рассвет.
Раньше Астра любила лето за ранние рассветы и яркие, солнечные дни. За короткие ночи, полные тепла и романтики. В маленьком городе она могла гулять допоздна и наслаждаться видом ночного неба, усыпанного звёздами. В большом городе звёзд почти не видно. Их затмевали городские огни, не угасающие даже глубокой ночью.
И где-то здесь, в городе, подобном столице, жил Виктор. Тот, кто, по мнению Павла, был связан с ней. Знал ли он, как выглядят звёзды? Северное сияние? Ощущал ли он когда-нибудь тёплый ласковый ветер на своих щеках? Какую вообще жизнь он вёл, до того как Астра впервые появилась в его… душе.
Ну и способ же она нашла впервые проявиться. Да, это вполне соответствовало характеру Астры — влипать в неловкие ситуации. И со смехом из них выбираться…
Астра считала себя неунывающей оптимисткой. Она верила во многое. В сказки, в мистические истории, в родство душ. Верила в то, что двое могут быть предназначены друг другу судьбой. Ей было всего двадцать лет. Она имела право на наивную веру. Иначе зачем вообще даётся молодость?
Виктор обязательно её найдёт. Сейчас, грея руки о небольшую масляную лампу, заточённая в душной комнате, она верила в это как никогда. Нужно было лишь дать ему подсказку. Одну маленькую подсказку.
— Эстер, — обратилась Астра к почти заснувшей сокамернице.
— А? — вяло ответила та.
— А ты… Тоже когда-то создавала… цветы?
Эстер подняла полный непонимания и удивления взгляд.
— Как ты узнала?
— От Павла. Он мне сказал, что в человеке живёт магия. И она пробуждается, когда человек… воодушевлён. Или, вроде, занимается любимым делом. Наврал наверняка, но… Знаешь, я всегда петь любила. С самого детства. А тогда у Павла в доме, меня так восхитил новый мир, полный магии…
Астра прикрыла глаза и воскресила в своём воображении тот дивный мир, каким он показался вначале. Полный жизни и надежды. Мир, в котором люди создавали волшебство, даже несмотря на то, что были заперты в тесном, скучном городке.
— Павел был таким очаровательным и казался таким добрым… — продолжила Астра. — Я не знаю… Он попросил меня спеть, и когда я запела, появились цветы. Астры. Я им даже не удивилась, когда они появились. Правда, они почти сразу исчезли…
Эстер слушала внимательно. Настолько, насколько могла. Огонёк в масляной лампе осторожно танцевал, освещая её миловидное лицо.
— А я своим цветам удивилась сильно… — сказала Эстер.
— Почему?
— Не знаю. Просто мой бывший часто мне повторял, что я никчёмная. Будто во во мне нет ничего хорошего. Что это он сделал меня такой, какая я есть. Я ведь музыкальное училище закончила только благодаря ему. Да и поступила только благодаря его связям.
Эстер чуть приблизилась, и Астра убрала лампу с матраса, поставив её на пол перед ними. Так у Эстер появилась возможность прилечь и положить голову к Астре на колени. Сколько же сил Павел забрал у неё? Как долго он мучил её? Нет, не в таких страшных условиях должны жить цветы. Их не должны приковывать к стенам алыми цепями. Не должны сковывать их сердца жгучим холодом.
— А потом я нашла в себе силы от него уйти. Пусть даже меня никто бы не принял, такой, какая я есть. Хотя и сама не знала, какая я, пока не встретила Игоря. Когда я играла для него, цветы и появились. Но я, если честно, даже не знала, как они называются. А Игорь счёл их за иллюзию.
Эстер замолчала, и Астра положила руку ей на волосы. Мягкие и волнистые. У Лили были такие же, даже по цвету. Лиля была похожа на маму, только характер у неё был не такой… равнодушный. После ухода отца из семьи мама сильно изменилась, часто срывая всё негативное, что было в её душе, на Астре. Ведь Астра была так на него похожа. Не только внешне, но и характером. Как и отец, она никогда не сдавалась и старалась сохранять оптимизм.
Имеет ли она право сохранять оптимизм и дальше? После всего того, что видела? После того, как ощутила смертельный холод на своей коже? После того, как встретила тех, кого заставили замереть?
Астра не знала ответов. Она знала лишь то, что на её коленях сейчас лежала девушка, которая не должна быть здесь. И этой девушке грозило ледяное оцепенение, наверное, даже больше, чем Астре. Её нужно было поскорее вытаскивать из этого плена.
Но как? Астра и сама была в плену безумца, меняющего внешность. Того, кто воровал чужую сущность без зазрения совести. И кто мог его остановить? Виктор?
У Астры больше не у кого было просить помощи и не на кого было надеяться. Только Виктор оставался тем связующим звеном, который мог вновь вывести под ласковые лучи солнца. Нужно было только дать ему знак.
Не придумав ничего лучше, Астра запела. Тихая надежда тлела где-то в глубине её сердца. Это была надежда на встречу с тем, чьё лицо ей было уже знакомо, пусть и при таких необычных обстоятельствах. С тем, чьё лицо могло принести ей боль, ведь его украл кто-то, чьё сердце покрылось льдом.
Во свете тьма, во тьме есть свет.
Неразделимые друзья или враги? Нет.
Они, как пленники, обречены быть в вечности одни.
Лишь в сумраке одном быть вместе могут,
И лишь на расстоянье,
Не споря ни о чём.
В ночи есть день, а днём увидеть можно ночь.
Вот так всегда: оно — не то! Оно — иное.
Так в чём же вопрос?
В одиночестве двух половинок?
Так не похожих на себя, но так похожих на другого.
Свою мы ищем половинку. Где?
На улице, шагая по дорогам.
Мы ищем. И поиски осуждены заранее.
Ведь мы же рядом. Всегда.
Как две стороны медали, всегда мы рядом.
Как день и ночь, как свет и тьма,
Увидеть можем мы
Лишь на мгновенье.
Я — тебя, а ты — меня.
Лишь в сумраке, укутавшись
