— Я не хотел причинять ей большой вред…
— Это отвратительно.
— Ну… да, теперь я это понимаю.
Он прислонился лбом к лицу Артура, и король испытал чувство, неведомое ему прежде, — с ним действительно был его сын…
— Ты собираешься наказать ее за то, что она напала на твоего сына?
Король на мгновение остановился, потом продолжил спускаться по лестнице.
— Да. В тот самый день, когда решу, как именно наказать тебя за то, что ты ранил ее лошадь.
— Значит, ты предпочитаешь мне ее лошадь?
— Нет, Мордред, я предпочитаю добро злу.
— Ты считаешь мои поступки злом?
— Как ни грустно это говорить — да, считаю. Ты покалечил невинное существо. Зачем, Мордред? Чего ты хотел добиться?
Артур поудобнее перехватил сына.
— Прошу, помоги мне понять твои намерения.
— Графиня представляет опасность для нас, отец.
— Какую? Она добрая женщина.
— Ты ведь несешь меня к целителю, отец.
— Сам виноват, ты ранил ее животное.
Мордред некоторое время молчал. Потом наконец произнес:
— Я просто чувствую, в ней есть какая-то угроза нашей династии.
Короля охватило сильное, как никогда, желание сбросить кого-то с лестницы. То есть не кого-нибудь, а собственного сына. Но он сдержался.
— Но почему? Графиня пришла к нам с миром. Она прибыла заключить договоры, выгодные всем. Так почему же, Мордред, она кажется тебе такой опасной?
— Потому что твой ум затуманен чувствами к ней.
Король Артур опять остановился, на этот раз всерьез раздумывая, не растоптать ли ему дерзкого.
— С чего ты взял?
— Это видно по тому, как ты вспылил, когда я прошелся на ее счет.
Артур рассмеялся.
— Сын, если ты считаешь, что можно вот так «проходиться» на счет женщин, мне предстоит многому тебя поучить.
— Она для тебя значит больше, чем Гвен.
Король похолодел.
— Я знаю ее совсем недолго. Никаких чувств за такое время возникнуть не могло. И вообще очень опасно выносить преждевременные и поспешные суждения. Это как раз и есть ошибка, из-за которой проигрывают сражения.
Воцарилось молчание. Король чувствовал, как слабеют руки. И напрягся, чтобы не уронить сына.
— То, что она говорила, — правда? — спросил наконец Мордред, нарушая тишину.
— Кто говорил? Графиня Изабель?
— Да. Она сказала правду?
— Да.
— А почему ты никогда прежде не объяснял все вот так?
— Сын, я повторял тебе одно и то же много раз, много лет. Но ты отказывался верить. Как могло случиться, что то же самое, но сказанное графиней проникло наконец в твой ум?
— Может быть, дело в том, что она была в ярости… а ты всегда говорил спокойно.
— О! Надо учесть на будущее. Что необходимо кричать, чтобы ты услышал и понял.
На лестнице послышались шаги — кто-то поднимался навстречу. Король поспешно поставил Мордреда на ноги, чтобы избавить сына от стыда. Это оказалась юная девица, Мэри. Увидев короля и Мордреда, она остановилась.
— Прошу прощения, мой король и…
— Мой сын, Мордред.
Девушка присела в реверансе.
— Сэр…
— Ты идешь к графине Изабель, Мэри?
— Да, мой король. Вот, несу целебные травы и цветы для ее ванны. Это… это ведь можно, сэр?
— Конечно — усмехнулся Артур, — А если подвернется возможность, набери в саду цветов и просто для ее удовольствия.
— Да, мой король. Могу я… могу я идти?
— Иди.
Мэри улыбнулась и помчалась наверх. Как только она скрылась за поворотом площадки, король Артур снова поднял сына на руки.
— Да, ты действительно стал мужчиной, Мордред. Изрядно весишь.
Они спустились еще на несколько ступеней. Мордред пробормотал:
— Она стремилась защитить тебя. Уверен, ты ее очень, очень интересуешь.
Королю не нужно было спрашивать, о ком говорил его сын.
— И она меня интересует, Мордред. Она удивительная леди.
— Когда кончилась любовь между тобой и королевой? Вместе с приездом графини?
Артур чуть не споткнулся.
— Я же сказал, мы с графиней — не любовники! Мы только познакомились!
— В это я верю. Но спрашивал о другом.
— Мордред, ты мой сын. Веришь ты в это или нет… а прямо сейчас тебе лучше в это поверить, а то я могу ведь и уронить тебя, — и тем не менее у каждого человека есть в жизни такое, что остается его личным делом, будь он хоть король, хоть смерд. И это как раз та часть моей жизни, в которую я попросил бы тебя никогда не соваться.
К счастью, они почти добрались до места.
— Я скажу еще только одно, отец, и не кляни меня за это. Графиня высказывается чересчур откровенно.
— Тронь еще раз ее лошадь, Мордред, и она начнет разговаривать с тобой посредством кинжала. Или чего похуже. А я не уверен, что тебе захочется столкнуться с этим лицом к лицу.
Мэри влетела в комнату Изабель меньше чем через пять минут после того, как встретилась с королем Артуром и Мордредом.
Если бы не поднос в руках, она, наверное, подпрыгивала бы от радости. На подносе обнаружились самые душистые травы, цветы и еще те дурацкие прутики, которыми Изабель приходилось теперь чистить зубы.
— Привет, Мэри, — сказала она, улыбаясь при виде переполненной чувствами девушки.
— Добрый день, мэм! Мэри огляделась по сторонам, ища, куда бы поставить поднос — стол был загроможден.
— Может, поставишь на кровать, Мэри? — предложила Изабель.
Девушка повернулась к кровати — и застыла на месте.
— Я была уверена, мэм, что застилала твою постель утром.
Упс! Изабель с Артуром успели зайти не слишком далеко, но кровать привели в беспорядок.
— О, это я виновата, Мэри. Я отдыхала… несколько беспокойно.
— Ничего, мэм. Я сейчас.
Изабель с размаху шлепнулась на постель и похлопала рукой по одеялу.
— Если сможешь усидеть на месте, Мэри, расскажи мне, пожалуйста, что тебя так взволновало?
— Джильда сказала, что легко переделает платье на меня! Разве это не замечательно?
— Ох, Мэри, действительно замечательно! Да я и не сомневалась, что так будет.
Она взяла девушку за руку.
— Ты будешь такой прекрасной невестой!
— Спасибо, графиня.
— Да, только платье тут ни при чем. Дело в тебе. Ты чудесная юная леди, и ты бы светилась, даже если бы оделась в джутовый мешок.
Конечно, Мэри сразу растерялась. Но прежде чем Изабель успела пуститься в объяснения, что такое джут, девушка — счастливое существо! — отбросила в сторону то, чего не могла понять, не сомневаясь, что Изабель ее похвалила.
— А еще, мэм, мне велено кое-что тебе передать. От самой королевы, вот как!
