30 окт 13:14
МЕЛОДИ: Мне тоже.) Удачно выбраться из дома! Счастливого Дня Варенья! До скорого.
Телефон Клодин звякнул – Клео снова спрашивала «Когда тебя ждать?» Она поспешно отключила мобильник.
– Напомни, почему я решила застроить День Варенья так близко к полнолунию? – спросила она у Ляли, спускаясь по лестнице, устеленной зеленым ковром.
– А мы тебя предупреждали! – напомнила Ляля, подняв бледный палец. – Но ты настаивала, что он должен совпадать с твоим днем рождения, иначе это будет не взаправду.
– Эх, лучше бы вы меня отговорили! А то мне пришлось провести весь день рождения, занимаясь эпиляцией и подстригая ногти. И бегая в туалет!
– Ну а ты чего ждала после того, как высосала два чайника успокоительного чая «Тихо-мирно»?
Ляля улыбнулась, гордо демонстрируя безупречно белые клыки.
– Ну надо ж было что-то делать! – огрызнулась Клодин. – До превращения всего два дня, я себя совершенно не контролирую!
Она остановилась перед зеркалом в холле, проверить, как выглядят ее кудряшки. Кудряшки по-прежнему были тугими и блестящими. У нее есть еще минимум три часа, пока отросшие волосы не начнут распрямляться под собственным весом. Доехать и пофоткаться времени хватит.
– Может, это и неплохо, что День Варенья отменился, – заметила Ляля, стоя рядом с Клодин и подкрашивая губы. Несмотря на многолетнюю дружбу, Клодин до сих пор иногда вздрагивала, обнаружив, что подруга не отражается в зеркале. – По крайней мере, можешь не бояться нечаянно кого-нибудь сожрать!
– Ну, Ляль!
– Да шучу, шучу, – Ляля хихикнула. – Все равно, отметить твой день рождения в кругу семьи тоже будет неплохо.
Клодин кивнула, с нетерпением ожидая момента, когда можно будет посвятить подругу в свой план. Скрывать это от Ляли было все равно, что сдерживать икоту после вишневой колы. Но впереди еще ждет большой семейный ужин. А если отношения Клео с Дьюсом чему-то научили Клодин, так это тому, что влюбленная девушка язык за зубами держать не способна. Непринужденная атмосфера семейного праздника непременно заставит расслабиться, и секретная информация ненароком выплывет наружу. Одна случайная оговорка Ляли, и вечеринке Клодин конец, как злодею в сериале «Закон и порядок».
Оказавшись в коридоре, Ляля зашагала в сторону ресторана, цокая каблуками ботильонов с открытым носком, чтобы отворить дверь и пропустить Клодин вперед. Ее шелковистые волосы, собранные в высокий хвост, весело раскачивались из стороны в сторону. В своем темно-сливовом мини-платье из жатого шифона вампирша смотрелась очаровательно. Бледная кожа чуть-чуть разрумянилась, косметика была наложена безупречно, умные черные глаза словно сияли внутренним светом. Со времени ее приезда сюда скромное обаяние Ляли становилось все менее скромным и все более обаятельным. Ну что ж, по крайней мере, сегодня ей не придется тратить свое очарование на этих недорослей – братьев Вульф. Ее ждет незабываемый вечер и восторг самых сливок школы Мерстон! Клодин не терпелось рассказать ей обо всем. То-то Ляля обрадуется!
– Голодная? – застенчиво спросила Ляля у подруги.
– Не особенно, – ответила Клодин, хотя аппетит у нее был волчий. Борясь с нарастающим желанием попировать, она целый день жевала жвачку, как настоящая голливудская дива. В конце концов, ей надо еще втиснуться в платье четвертого размера и блистать на танцполе! Сегодня ее ждет диско-бал! А фрикадельки подождут до завтра.
– А жаль. Потому что… – Ляля распахнула дверь в ресторан и крикнула: – Сюрприз!
«Что еще…»
Из динамиков грянуло «Raise Your Glass»[23] Пинк. Когда зазвучал припев, Дон встал и поднял пакет молока.
– Мы все знаем, как ты мечтала о Дне Варенья – и вот он настал!
Блюда и тарелки, как обычно, были уже наполовину пусты, а животы ее братьев наполовину полны.
– Вилки в сторону! – потребовала Ляля, не подозревая, какая сила воли требуется для этого за два дня до полнолуния. Тем не менее мальчишки послушались – то ли из уважения к сестре, то ли под обаянием ее лучшей подруги. И на счет «три» они, все как один, опустились на одно колено и запели «С днем рожденья, Клодин!».
Когда все умолкли, Клодин яростно зааплодировала. На глаза у нее навернулись слезы. Она бросилась обнимать братьев и Лялю, а Гарриет тем временем щелкала фотоаппаратом.
– С ума сойти! – сказала она, восхищаясь всем, что они сделали.
От бара к камину тянулся огромный транспарант, сделанный из старых белых скатертей. На нем было баллончиком написано: «С ДНЕМ ВАРЕНЬЯ, ДИНИ!» На столах горели свечи, отбрасывающие причудливые тени на каменные стены. За столами восседали манекены, которые отец привез со стройки. Манекены поднимали бокалы с шампанским – очевидно, безалкогольным, – в ее честь. Благодаря сканеру, старым фотоальбомам и фотопринтеру с функцией увеличителя у всех манекенов были лица гостей, приглашенных на ее День Варенья. Это было похоже на блог Переца Хилтона – жутко и в то же время завораживает.
Клодин охватили эмоции. Ее братья, конечно, старомодные шовинисты, и все-таки она их обожает! И, очевидно, они ее тоже… Если бы они только знали, что она планирует сбежать сразу, как только развеется дым потушенных свечек! Она почувствовала себя виноватой от одной мысли об этом.
– Папа ужасно жалеет, что не смог сегодня приехать, – сказала мама, закрывая объектив своего «Никона».
– Да ладно, ничего, – сказала Клодин. И не кривила душой: в отсутствие дотошного папы сбежать из дома будет куда проще.
– Он пытался выбраться на денек, – продолжала Гарриет, – но Пэниссы – очень требовательные клиенты…
– И у них огромный Пэнисс! – фыркнул Ниньо.
Мальчишки заржали. Клодин тоже. Лялю передернуло.
Клод снял свою темно-синюю вязаную кофту и накинул ей на плечи. Ляля, похоже, удивилась. Он пожал плечами, как будто сделал бы это для кого угодно. Они, точно звезды, снимающиеся в одном фильме, обманывали себя, делая вид, будто их отношения – тайна для всех. Как будто роскошный ирокез Клода, который он так и носил с тех пор, не говорил открытым текстом о том, как он предан Ляле.
– Погоди! – улыбнулась Гарриет. – Ты ведь еще не видела своего подарка!
Кирпич полез под стол и вручил Клодин крутейшую профессиональную машинку «Зингер» – «Singer XL-150».
– Это караоке! – торжественно объявил он.
– Ни фига подобного! – возразил Войу, шлепнув Кирпича салфеткой по затылку. – Это швейная машинка.
– Ага, как же! – Кирпич закатил глаза. – Там же написано – «Singer»[24], что я, не вижу?
