— Хорошо… Эм-м… Даже не знаю с чего тут начать.
— С начала. Как я у вас появилась? Что ты обо мне подумал?
Деккард молчит наверное целую минуту, сцепляет пальцы в замок и начинает рассказ.
— Когда тебя привели, ты была маленькой, худой, одежда на тебе болталась, как на вешалке. И только глаза — большие, точно блюдца. Красивые... Ты напоминала мне брошенного котёнка, была такой же пугливой, неуклюжей... и милой. Всё время спрашивала про маму. Когда я с тобой поздоровался, даже не ответила, только спряталась за отца. Ты мне сразу не понравилась.
Пойми меня тоже… Не успела наша семья похоронить мать и тут приводят тебя и говорят: «Это твоя сестра». Я знал, что ты как-то замешана в раздоре между родителями. К тому же не хотел делить любовь отца. Да и не нужна была мне сестра, которая отказывалась называть меня братом. Не желала разговаривать и здороваться. А терпения у меня не было.
Отец нанял лучших учителей. Ты быстро схватывала, они хвалили тебя куда чаще, чем меня. Ставили в пример. Говорили мне: «Равняйся!» Вскоре ты научилась писать и читать. История, этикет, математика — всё давалось тебе легко. Кроме того, ты была скромной, не велась на провокации, много читала. Притворялась добрячкой — так я думал. Не верил в твою показную скромность. Копил злость и ждал случая.
Однажды, я заметил, что каждый вечер ты убегаешь из своей комнаты. Я проследил… и увидел, что ты ходишь в сад, туда, где сломан забор. За забором тебя всегда ждала чумазая девочка со светлыми волосами. Видимо, твоя подружка с прежних времён. Ты приносила ей еду и книжки. Сказки в основном. Учила читать и писать. Вы так весело смеялись, что меня взяла чёрная злоба. Мне ты даже не улыбалась, а тут — заливаешься.
Я рассказал отцу. Дыру в заборе заделали, а к тебе приставили строгую служанку, чтобы следила и никуда не пускала. Уж как ты плакала, как просила… Рвалась, даже пыталась сбежать. От меня только сильнее стала шарахаться. Поняла, кто тебя сдал. Смотрела с ненавистью.
А через пару лет или около того ты сильно заболела, помнишь? Нет? Это случилось на моих глазах. Сидела за столом, и вдруг глаза закатились. Ты упала и стала биться на полу и так кричать, словно из тебя сердце вырывают.
Ты не просыпалась несколько месяцев. Врачи, маги приходили и уходили, а сделать ничего не могли. А потом, однажды, ты просто открыла глаза и… как ни в чём не бывало встала с кровати и попросила еды. А когда служанка прибежала с подносом, швырнула в неё подсвечник с криком, что она принесла тебе отраву, а не еду. И есть это невозможно.
После болезни, ты изменилась, Виктория. Стала другой. Вспыльчивой, агрессивной. В тебя словно демон вселился. Чем сильнее отец пытался перевоспитать тебя, тем хуже становилось. Меня ты полностью игнорировала, отца обливала презрением. А когда занялась магией, так и вовсе чуть дом не спалила. Смеялась, как сумасшедшая. Потом рыдала несколько ночей напролёт… Руки в кровь изрезала. Именно в те года ты экспериментировала с ядами. Никто не пострадал лишь чудом…
У нас был не дом, а поле боя.
Ещё, помнишь, ты часто жаловалась на боль в груди и усталость. Требовала внимания. Иногда переставала разговаривать на несколько дней, просто чтобы всех побесить.
Ты могла сесть перед стеной и смотреть на неё часами.
Зачем ты так делала? Не знаешь? И я…
В то время отец иногда просил приглядеть за тобой, мы стали общаться чаще. Я увидел тебя и с другой стороны. Ты могла смеяться до упадка, дурачиться, беззлобно язвить.
Но на другой день вдруг становилась мрачной, капризной и молчаливой.
Некоторые маги предполагали, что тебя прокляли. Они чуяли кругом чёрную магию… Но отец считал, что это дурная кровь твоей матери пробудилась. Характер и наклонности передаётся по наследству, как говорят.
Ты стала тёмным пятном на репутации Саблфордов. Ребёнок из трущоб. Живое доказательство измены отца. Причина их раздора с моей мамой… Девушка с ужасным характером, да ещё и с наклонностью к чёрной магии.
Но ты была красива. Невероятно красива… Так, что глаз не отвести. Пленяла с одного вздоха. Наверное, только поэтому отец не отослал тебя в пансионат. Надеялся выгодно выдать замуж.
Я говорю как есть, ты ведь просила.
Мы все старались тебя лишний раз не трогать. Отец, бывало, срывался. Наказывал. Не стоит его винить. Он не знал, как по другому, никто его не учил.
С возрастом твой дурной характер пошёл на убыль.
Став старше, я, конечно, изменил своё отношение к тебе. У нас бывали и хорошие дни, сама знаешь. Конные прогулки например, или фестивали. Но ты не простила меня за прошлое, я это знаю.
Иногда мне кажется, а не стало ли твоё «бешеное поведение» одной бесконечной местью за то, что в детстве тебя забрали у матери и не позволили видеться с единственным другом? А порой кажется, что маги правы, и тебя прокляли. И то, что мы с отцом принимаем за дурной характер — на самом деле отголоски той давней болезни… Наверное, странно это слышать, да?
Ты можешь верить мне или нет, но на магический факультет я записался с мыслью, что получится разгадать твой секрет. Помочь, если это возможно… Думаешь, много на себя беру? Наверное так и есть… Ты помощи не просила. Может, она тебе вовсе не нужна. Но ты мне не чужая, Виктория.
Несколько недель назад мне показалось, что ты вновь стала прежней… Такой, какой была до болезни. Но теперь, после сегодняшнего — не уверен. Может это было затишье перед бурей?
Деккард сидит, перекрестив руки, смотрит напряжённо, словно ждёт, что я его оболью презрением. Или швырну чем-нибудь тяжёлым. Но я лишь вздыхаю и говорю:
— Спасибо.
— За что? — кривится он.
— За честность, Деккард.
— Ты не злишься на меня?
— А ты? — Я улыбаюсь через силу. — Мы были детьми, делали глупости. Судя по всему, я устроила всем «весёлые дни». Честно говоря, плохо это помню. Словно проснулась лишь пару недель назад, а остальное было сном.
Деккард хмыкает. Вид у него такой, точно он ожидает подвоха.
— Спасибо, что остался моим братом несмотря ни на что, — говорю.
— Странно слышать эти слова от тебя. Да и не за что тут благодарить.
— Жаль, что я не сделала этого раньше. Нет, правда. Я понимаю… На твоём месте, я бы тоже не была рада новому родственнику, да ещё которого ставят в пример и заставляют называть сестрой, хотя ты впервые её видишь. А потом она заболевает, а тебе с ней возиться. А после — терпеть выходки этого малознакомого человека, который умеет выражать лишь презрение.
— Я тоже подарком не был.
— Нет, но это был твой дом. Твой отец. А я просто пришла и внесла хаос, ничего не дав взамен. Бесконечная обуза. Тёмное пятно… А оставили меня лишь за красивое личико. Ты всё верно сказал… Удивительно, что вообще сидишь напротив и разговариваешь со мной, после того, как я себя вела.
— Перестань, — тихо говорит брат. — Тебя притащили силой. Ты к нам не особо-то и хотела.
— А ты хотел сестру? Не всегда происходит так, как мы желаем… Наши отношения далеки от идеала, Деккард. Но ты заступаешься за меня каждый раз, когда чуешь опасность, как тогда, на королевском балу. Сейчас приехал, чтобы помочь с женихом, хотя можно было послать любого слугу. Уверена, ты и от гнева отца меня прикрывал.
Деккард качает головой, плотно сжимает губы.
— Просто знай, — шепчу, — я благодарна, что ты рядом. Кроме тебя, у меня никого и нет. И если ты уйдёшь, я пойму. У тебя на это сто причин, и ни одной — остаться.
Деккард вглядывается в меня несколько долгих секунд, а потом порывисто встаёт, в два шага подходит ко мне.
— Виктория, — говорит.
— Что, Деккард?
— Ты всё-таки плачешь.
— Нет, — шепчу, а он вдруг наклонется и обнимает.
В этих объятьях ни грамма пошлости, одна теплота. Точно два человека встретились после долгой разлуки.
