Надо только папу предупредить. Не про то, что слиняю, это станет сюрпризом, когда я раньше срока появлюсь в столице, предупредить надо, что почившая императорская принцесса Крессида не я. Отправлю оборвыша — не слишком трудное поручение, как раз чтобы почувствовать себя личным рыцарем. Двери ему распахнёт приказ с моей печатью.
Бьянка и Кэтти что-то предчувствуют, я несколько раз за завтрак ловлю их настороженные переглядывания. Я притворяюсь, что ничего не замечаю, точно также я игнорирую появление младшей жрицы. Семеня, она проходит вдоль стены и останавливается сбоку от меня.
— Принцесса.
— Жрица, — в тон отвечаю я.
Какая… необычная. В Старый храм попадаю жрецы и жрицы, вставшие на путь служения не меньше двадцати пяти лет назад. Редко кто за это время так и остаётся на низшей ступени жреческой иерархии. Вот, одна осталась. Из-за возраста? Жрица сухонькая старушка мне едва по плечо, тощая, лысеющая, а вот зубы идеально белые, словно искусственные, морщины больше похожи на трещины, отчего возникает неприятная ассоциация с трещинами на пепельном лице ночной гостьи. И цвет лица землисто-сероватый, неприглядный.
— Старший жрец просил передать, что ожидает встречи с вами в любое удобное для вас время, ваше высочество.
— Я встречусь незамедлительно.
Пока я буду извлекать останки, кто-то должен подготовить место, где принцесса этот месяц будет лежать. Пусть старший лично занимается. С собой мне нужны простыни, несколько простыней… Как-то само собой получается, что старушка тенью следует за мной. Помощь от неё дельная, так что я не возражаю, только отмечаю ещё одну странность. Старушка выглядит не просто старой, а древней, готовой переломиться от неосторожного движения, но при этом оказывается на диво крепкой, связку факелов поднимает одной рукой с таким видом, как будто эти дрова вообще ничего не весят. Я из любопытства пробую вторую связку — мне, молодой, тяжело.
— Принцесса, вы уж простите слугу, одной мне будет несподручно, — предупреждает старушка, когда становится очевидно, что спускаться мы будем вдвоём.
— Вам не нужно беспокоиться, жрица. Почему бы вам не подождать снаружи? Я хочу осмотреться и прикинуть, что нужно.
— Ох, конечно. Простите, принцесса.
— Жрица, вам не за что извиняться.
— Ох…
От предложения остаться наверху она отказывается, более того, ни простыни, ни факел мне не доверяет, несёт сама. Спорить или тем более отбирать несолидно, поэтому я смиряюсь.
Сосредоточившись на предстоящем, я неожиданно легко преодолеваю спуск по крутой лестнице. Или при свете пляшущего огонька ступеньки не выглядят такими уж страшными? Старушка и вовсе спускается как по широкой парадной лестнице.
— Ваше высочество, простите, но разве достаточно одной печати, чтобы опознать останки?
— Официально принадлежность к императорскому роду будет установлена через регалии.
Возможно, я излишне поспешно признала скелет принцессой. Против моей версии железный штырь и вообще механизм, превращающий особу императорской крови в дохлую дешёвую пугалку. Но принцесса пришла ко мне…
Жрица ловко закрепляет факел в крепление на стене, тени падают на мостик.
Я заглядываю во мрак провала, а затем беру второй факел из запасных, поджигаю и бросаю вниз. Кувыркаясь, факел летит вниз. Я надеюсь, что огонь хоть на миг подсветит дно, позволит понять, насколько глубок колодец, но нет. Огонь гаснет, безобидно брызнув снопом искр. Как ни прислушиваюсь, удара о камни или всплеска воды не слышу.
— Принцесса?
Сможет ли амулет вырастить на броне шипы, достаточные, чтобы остановить падение?
Буду верить, что мост крепче, чем видится. Не давая себе времени передумать, я ступаю на него. Первый шаг камень выдерживает. Я заставляю себя не смотреть ни на мост, ни во мрак колодца — только вперёд. Кто бы мог подумать, что уроки, которые я получала у преподавательницы изящных манер, пригодятся в такой ситуации — она учила меня двигаться, в том числе и ходить, не глядя под ноги.
Синева становится ярче, осязаемей, если вглядеться в неё, как в толщу воды, можно легко провалиться. Провалиться навсегда. Мне начинает казаться, что у меня закружилась голова, но я упрямо преодолеваю последние метры и ступаю под арочный свод.
У дальней стены рукотворной пещеры лежит небрежно обтёсанная глыба алтаря, испещрённого знаками Рейзан Судьбоносной. В нише прячется статуя богини.
Святилище найдено.
Я останавливаюсь на пороге, не торопясь входить.
— Рейзан, если ты это видишь, наверное, смешно, да?
Я искала святилище в надежде получить благословение богини, стать сильнее. Получилось ровно наоборот. Можно сказать, что это святилище нашло меня. И отнюдь не для того, чтобы дать мне новые возможности. Напротив, оно хочет забрать всё, что у меня есть, включая жизнь и душу.
Алтарь не пуст. Колыбель похожа на хрустальную ладью. У меня в серванте такая стояла, Даша ещё фыркала, что держать дома хрусталь не модно. У меня была столовая, а в этой ладье свободно разместится человек под два метра ростом. Собственно, уже размещается. Я подхожу ближе.
— Вот и встретились лицом к лицу, ваше высочество?
Теперь очевидно, что скелет в коридоре принадлежит обычной жрице, пусть и высшей. Настоящая Крессида спит в ладье. И предполагается, что я должна прямо сейчас её подвинуть и навсегда прикорнуть рядом.
Я ещё не приблизилась вплотную, а на меня уже наваливается сонливость.
— Что же за ритуал вы тут устроили, леди? — вслух спрашиваю я вслух, чтобы взбодриться.
Впору отойти, уж слишком явно ощущается и давление магии, и её эффект. Меня буквально рубит. Не настолько, чтобы я захотела спать больше всего на свете, но достаточно, чтобы идея прилечь на пару минут не вызывала отторжения. Пока я держусь…
Допустим, я следую инструкциям принцессы и укладываюсь к её бренным останкам. Что дальше? Я имею в виду, если я умру и рассыплюсь, ритуал должен завершить некто третий, так? Или… Я хватаюсь за бортик Колыбели, тяну на себя. Сдвинуть получается на толщину волоска, но этого хватает, чтобы давление ослабло.
Достаточно разорвать контакт артефакта и алтаря?
— Ох, что же вы сами, ваше высочество?!
Как посторонняя могла пройти сквозь магическую завесу нашего, императорского, цвета?!
Я ошеломлённо смотрю на жрицу, отвечаю с некоторой оторопью?
— Иногда следует действовать самой.
Старушка словно не слышит. Подставив предплечье, она предлагает:
— Давайте я помогу вам забраться, принцесса?
— Нет необходимости, — отрезаю я.
Откуда она знает про ритуал? Ну… знает. Я изначально поняла, что она с сюрпризом.
— Разве? — не вполне искренне удивляется она. — Разве императорская династия не вырождается?
Слишком смелая фраза для старушки, которая умеет только ахать и извиняться.
— Вырождается, — усмехаюсь я.
Мы замираем друг напротив друга. Сна больше ни в одном глазу. Магия ещё действует, я это отчётливо понимаю, но меня почему-то не цепляет. Магия словно обтекает меня как вода валун. Я не питаю иллюзий, не зря говорят, что вода и камень точит, но у меня однозначно появилось время.
С чего я решила, что сходство возникло из-за морщин и цвета кожи?
Я склоняюсь в глубоком реверансе:
— Богиня Рейзан Судьбоносная.
— Узнала-таки.
Я выпрямляюсь. Когда я поднимаю глаза, вместо старухи передо мной молодая, пышущая здоровьем женщина. Я смотрю на неё, как на отражение лживого зеркала, зеркала, ухитряющегося показывать тебя во сто крат красивее, чем ты есть.
— Сложно не узнать, ведь вы дали мне лицо, хотя, кажется, я до сих пор не верю своим глазам, не верю оказанной чести.
— Ещё чему не веришь? — хмыкает она. Так знакомо…
Это был вопрос?
— Не верю нашему родству.
— О? Это почему же? — богине надоедает стоять, и она присаживается на алтарь, бедром без усилия сдвигая Колыбель, отчего одна сторона на вид весьма хрупкой ладьи оказывается над полом. Она хочет разбить артефакт?
