Я пожимаю плечами:
— Даже люди из мира, не знающего магии, додумались до контрацепции. Какой смысл в потомках-однодневках?
— Знаешь, почему в императорской династии сплошь Дарны, Теории, Крессиды? Нередко даже у братьев одинаковые имена.
— Традиция.
Богиня качает головой:
— Традиции не возникают на пустом месте, а кровь не настолько важна, как душа. Тебя не удивило, что ты смогла повлиять на судьбу Даши, будучи простолюдинкой? Но ты сделала это, как моя… дочь.
— Не внучка? — почему она интонацией подчёркивает “дочь”. Уж кем-кем, а моей матерью она быть не может. Хотя бы потому что вступать в брак со своим потомком — чистое извращение.
— Дочь. Духовная. Я столько рассказала, а ты до сих пор не поняла, Кресси?
— Вы намекаете, что души ваших потомков раз за разом перерождаются в нашей династии. Грубо говоря, умирает император Дарн Шестой, у его внука Теория рождается ребёнок, являющийся реинкарнацией императора Дарна и, зная это, имя ему дают Дарн.
— Кресси, я не намекаю, я прямо говорю. Помнишь легенду о моём рождении?
— Вы вышли из света звёзд, по движению которых древний мудрец пытался прочесть судьбу мира.
— Ага. Глупость… величайшая. Но, надо признать, часть про звёздный свет мне льстит. Действительность гораздо приземлённее. Я была смертной, но в череде реинкарнаций накопила достаточно сил, чтобы однажды вознестись. Я видела твои прошлые жизни, Кресси, ты не однодневка. Так почему ты не хочешь завершить ритуал? — она кивает на Колыбель.
Какой забавный переход.
— А вы этого хотите? Возможно, жертва принцессы стала для нас спасением, но за прошедшие века многое изменилось. Своему чутью я доверяю больше, чем советам мёртвой. Её душа…?
Богиня вытягивает руку, сжимает и разжимает кулак. Когда она раскрывает пальцы, на её ладони сидит крошечный светлячок, очень тусклый, болезненно мигающий. Привыкнув к мерцанию света, я замечаю, что светлячок не просто язычок пламени. Зрение перестраивается, и я, наконец, обретаю, полную картину. На ладони богини свернулась миниатюрная феечка. Девушка свернулась клубком, под щёку по-детски подложила кулачок и спит, укрываясь растущими из спины стрекозиными крылышками.
Когда богиня повторно сжимает и разжимает пальцы, фея пропадает.
— Как видишь, я перехватила её в шаге от окончательного распада, восстанавливаться её придёся лет семьсот-восемьсот. Знаешь, решение, которое она приняла, было настолько сложным, что даже я, богиня судьбы, не могу сказать, правильное это решение или неправильное. Ты, мне кажется, тоже сомневаешься?
— Да.
— Ты похожа на меня гораздо больше, чем она. Возможно, через десяток жизней ты присоединишься ко мне.
Богиня спрыгивает с алтаря. В воздух потревоженной пылью взвивается звёздный вихрь, в котором богиня бесследно исчезает. Я провожаю её взглядом.
Надо же…
Было бы наивно ждать прямых подсказок, но даже эта отвлечённная беседа дала мне ответы на многие вопросы. И теперь я уверена, что двигаюсь в верном направлении. А ещё я уверена, что Рейзан больше не откликнется. В этой моей жизни. Впрочем, даже этих нескольких минут с избытком. На меня наваливается усталость, не имеющая никакого отношения к жертве принцессы Крессиды.
На подкашивающихся ногах я добираюсь до арочного входа и сползаю на пол. Спать не тянет, кажется, у меня не осталось сил, чтобы уснуть. Я не знаю, сколько я так сижу в оцепенении.
— Ваше высочество? — в себя меня приводит голос Бьянки.
К тому времени, как она спускается на площадку, я кое-как поднимаюсь на ноги, встречаю её стоя.
— Сможете подойти ко мне, леди? — моё зрение всё ещё работает по-иному, и я вижу, что мост в полном порядке. Да, он узкий, но по-прежнему крепкий. Трещины обманывают.
— Д-да.
Бьянка лишь на миг запинается, колодец по мосту она не переходит, а грациозно перепархивает.
Я кивком указываю на Колыбель:
— Полагаю, без жрецов-мужчин нам не обойтись.
Пора завершить начатое.
Глава 15
Три недели в храме проходят как три дня. Однообразие и скука…
Утренняя молитва, завтрак, условно свободное время, когда можно прогуляться по территории храмового комплекса, почитать религиозные трактаты или остаться в святилище. Затем обед, работы в храме. Заниматься уборкой и прочими неблагородными занятиями нам с фрейлинами. естественно, не предлагали. Мы либо проверяли книги в библиотеке, либо вышивали знаки отличия на жреческом облачении, один раз нам поручили ревизию благовоний. Ежедневно мы неизменно присутствовали на заупокойной службе и отдавали почести почившей императорской принцессе. Ужин, вечерняя прогулка и сон.
Почти что санаторные условия, разве что кефира на ночь не хватает.
Но по-настоящему удручает отсутствие новостей. Храм живёт своим камерным укладом. Если у главного жреца и есть связь со столицей, мне об этом неизвестно. Приходится раз в неделю гонять оборвыша в столицу. Но это же ни о чём!
— Ваше высочество, — докладывает он вечером на исходе третьей недели, я даже отдохнуть с дороги ему не позволила, — слухи подтвердились. Великий хан за гибель посольства в качестве виры потребовал выдать ему вас младшей женой.
Надо же какой прогресс. В прошлой версии Олис выдал меня наложницей.
— Император…?
— Отказал. Войска спешно стягиваются к южным границам. На послезавтра назначен Совет, на котором будет определено, кто возглавит армию.
Я киваю.
Вопрос по-настоящему болезненный. Заговорщики ещё не арестованы, император покинуть столицу не может. Мог бы отправиться Тери, но он наследник, и лезть в эпицентр бойни, когда в спину могут ударить свои же южане, слишком опасно, папа, уверена, не пойдёт на риск. Лёк? Но в военных вопросах Лёк слаб, при нём должен быть надёжный советник. Олису по понятным причинам доверия нет. Остаётся всё же Лёк…
— Что-то ещё?
Оборвыш отрицательно качает головой.
— Ещё по столице ползут слухи. Нехорошие слухи. Говорят, что война будет бессмысленно-кровопролитной, что нас ждут большие потери, что убивать посольство грязный поступок. Слухи в шаге от того, чтобы открыто объявить императора Дарна Семнадцатого плохим правителем. На кронпринца помоев льётся не меньше.
— Ящерка!
Феликс — наконец-то! — я так ждала!
Ухмыльнувшись, Феликс вспоминает о галантности и отвешивает мне поклон.
Я жестом отсылаю оборвыша. Пусть отдыхает, а заодно подумает, почему в его докладе не было столь важных вещей, о которых сообщил Феликс.
— Моя госпожа, ваш приказ выполнен.
— Ты так долго ползал, что я ещё с десяток приказов придумала.
— Ваше высочество, смилуйтесь! Позвольте хоть дыхание перевести, с сестрой парой слов перекинуться.
— Разве что парой. Свободен до утра. Жду тебя вместе с оборвышем сразу после завтрака.
Я, не скрываясь, жадно рассматриваю Феликса. Держится непринуждённо, ни намёка на травмы. Возможно, он скрывает, но откликнувшееся на мысленное усилие зрение подсказывает, что он по-настоящему в порядке. И вымотался — иначе бы не просил о передышке.
— Принцесса, вы не выслушаете, что я узнал?
Мне мерещится, или в голосе нотки неподдельной обиды?
Я улыбаюсь:
— Самое важное я услышала. Остальное терпит. Ящерка, поверь, завтра ты очень пожалеешь, что тратил время на вопросы, а не на сон.
— Принцесса, вы заботитесь обо мне. Я тронут.
— Пфф!
Мне бы тоже не помешало выспаться, но почти до самого рассвета я кручусь с боку на бок. Моя затея пугает меня до чёртиков, мне безумно стыдно, что я в очередной раз заставлю близких поволноваться, но альтернативы просто не вижу.
И остаётся одно — уповать на Судьбу.
А ещё мне не терпится расспросить Феликса, причём не о результатах расследования, а о том, как он провёл эти три недели. Мне не хватало его, и сейчас, когда я знаю, что он рядом, что достаточно кликнуть, и он придёт, сдерживаться очень трудно, я с нетерпением жду завтрашний день, кручусь под одеялом и засыпаю, лишь когда восточный край неба начинает светлеть.
