Мне почудилось, как камень выжег в коже дыру.
– Знаешь, я ощутила в тебе магию… Сильную, неиспользованную, дикую. Она наполняла всё твое тело, но не имела возможности выплеснуться из чаши. Ты – не колдунья в первоначальном понимании того, но ты – сосуд. Я перекрыла тебе доступ к энергии и стала потихоньку, словно воришка, вбирать в себя. Но мне мало этих крох, мне необходим весь запас! Мне придется провести ритуал…
В эту секунду безумие хлестало из нее потоком, и из глаз пропала жалость.
– После… что случится со мной? Я… умру?
– Да, и не только ты.
Ведьма отряхнула невидимую пылинку со складок юбки и поднялась с тяжелым кряхтением.
– Кто еще?..
– Милая, я не знала, смогу ли перетащить тебя силой, смогу ли отвлечь твоих спутников, и мне пришлось прибегнуть к помощи извне. Ты помнишь его… Клеверий.
Это имя было вырезано в моих воспоминаниях незаживающей раной.
– У него твой друг, – продолжила Прейя.
Сердце кольнуло острой безысходностью. Пускай я, пускай моя жизнь, но только не Ричард! У него свадьба, он должен быть счастлив. Он обязан быть счастлив.
– Почему?!
– Поверь, знала бы я, что ты сама отстанешь от компании, никогда бы не просила помощи у этой неотесанной свиньи.
Поздно приносить извинения. Не осталось времени для задушевных бесед. Я взглянула наверх, прямо в лицо богини. Ее спокойные глаза смотрели вниз, излучая лживую (разумеется, лживую, иначе бы все вышло иначе) заботу. Идеальные очертания, красивые губы, мраморные волосы – всё обманчиво и мерзко.
– Ты не поможешь ни ему, ни себя, деточка.
– Тогда начинайте, – прохрипела я, готовая принять любую участь.
Агония поможет забыться? Не останется больше памяти о стертых ветром линиях на песке, о широких улыбка и о соленых слезах.
– Я не могу отдать тебя охотнику на растерзание. Даже если ты останешься жива после ритуала, я убью тебя во спасение твоей души. Прости, – и она сделала рукой какой-то пас.
Привычная боль врезалась под кожу.
Глава 8. Сделай последний шаг
Клеверий говорил, не останавливаясь. Описывал, как Анна окажется в его руках, что он с ней сделает. Грязно, омерзительно. И эти его слова оживляли ту сущность, которая есть в каждом оборотне: чистое, незамутненное безумие. Ричард скрывал в себе зверя долгие годы, но теперь тот рвался сквозь израненное тело, через каждую рану, кровью выплескивался наружу. Он прорывал кожу, чтобы восстать и обратить в пепелище всё кругом.
Охотник видел перед собой растоптанную жертву, не способную ни на что. А волк в Ричарде оживал и, наконец, поднялся на четыре лапы. Глаза его полыхали жаждой.
Он одним движением, которое заставило кости загореться огнем, выбил оружие из рук бывшего королевского фаворита, и повалил охотника на землю. Тот попытался столкнуть Ричарда с себя, но зверь внутри придавал сил.
Нож оказался зажатым в руке, и Ричард долго, целую вечность рассматривал перекошенное от гнева лицо охотника.
С губ того сорвалось поистине змеиное шипение.
К чему приводит любовь?
К желанию жить.
Удар ножом между ребер, прямиком в сердце, тяжелый выдох охотника. Руки окрасились кровью.
К чему приводит любовь?
К желанию убивать.
Единственное, что Ричард осознавал со всей четкостью: Анна должна вернуться в замок и выйти замуж за своего короля. Она заслужила счастья как никто другой. Ради неё Ричард был готов стать убийцей. Он был готов потерять всё, даже самого себя, только бы оставаться подле неё.
Прихрамывая и сжав зубы, чтобы не застонать от боли, Ричард дошел до Верного, растерянного и напуганного, но смиренно ожидающего хозяина.
Главное, чтобы Прейя не успела ничего сотворить с обладательницей глаз цвета темного шоколада.
***
Где находится грань между болью и блаженством? Одно перерастает в другое, оплетает побегами. Сначала всё горело: ноги, руки, внутренности. Кожа лопалась, и воняло паленым мясом. А потом я вспыхнула изнутри, и пламя поползло по венам, стекало огненными каплями с пальцев.
Ведьма закричала, и мой огонь лизал ей щеки, будто поглаживая.
– Ты… сильная…
Пламя во мне плясало, а я не могла даже шелохнуться. Я вся обратилась в магию, и имя мне было – разрушение.
– Мальчик, неужели ты выжил?.. Ты пришел за ней… – хрипя, продолжила ведьма. – Сними я неё камень!
В ноздри забился запах травы, южных ветров и солнечного лета. Мой огонь отпрянул прочь от того, кто сейчас касался моей шеи ледяными пальцами. Кулон плавился, обжигая его ладони, но тот, кто пах летом, не сдавался.
А потом всё стало прежним, и я почувствовала, как Ричард подхватывает меня на руки. Ведьму окутывал зеленовато-рыжий огонь, который медленно, словно не решаясь, расползся по шали, протянул пальцы-всполохи к волосам. Ведьма встала, раскинув руки, и пламя окутало её рыжим коконом.
Миг, и Прейя рассыпалась песком у наших ног.
***
Ричард молчал. Его серые, неживые глаза выдавали всю скопившуюся усталость. Он подворачивал руку и шел, ковыляя. Кровь на рубашке и руках. Синяки, ссадины. На виске запеклось алое. Но он выжил.
Он, черт возьми, каким-то образом смог убить охотника!
Я обняла такого родного человека, привычно утыкаясь носом в его грудь. Прижимая к себе дрожащими руками, он целовал мои веки, мокрые щеки, брови.
Он волновался за меня. Я боялась потерять его. Каждую секунду нашей дороги длинной в полгода.
– Что случилось с ребятами?
– Выйдем отсюда, – чужим голосом ответил Ричард. – Здесь давят стены. И… мне надо тебе кое-что сказать.
***
Мы стояли, уткнувшись лбами в шеи друг друга. В сердце жгло от боли и непонимания: почему всё происходит именно с нами? Есть ли у этого какой-то особый смысл, или просто мы – два неудачника?
– Ривалия выживет? – спросила я, дослушав рассказ Ричарда.
– Надеюсь, что да. Оборотни выносливы.
– Извини, что из-за меня сорвалась ваша свадьба.
Ричард замолчал.
– Извини, – повторила я. – Пожалуйста, прости меня за всё.
– Тебе не за что извиняться. Если бы я женился на Ривалии, то сделал бы несчастными и её, и себя.
Он отстранил меня и пристально вгляделся в лицо. Я отвела взгляд.
– Анна, я боялся не успеть… не застать тебя живой. Я кое-что понял, пока несся сюда. Я не смогу без тебя прожить.
Желваки на скулах напряглись, лоб пересекали морщины. И я боялась перебить этого не по возрасту хмурого мужчину, который смотрел на меня так, что кружилась голова, и перехватывало дыхание.
– Знаешь, – начал он, – из поколения в поколение оборотням передаются клятвы, которые мы обязаны произносить перед Велицией в день свадебной церемонии. Они до слащавости идеализированы, поэтому я
