Агния улыбнулась.
— Изольда справится?
— Да. Я в неё верю. — Хольгер взял жену за руку. — Ну что, вернёмся в гостиницу?
— И чем там займёмся? — спросила она с наивной непосредственностью.
О, Хольгер знал, чем хотел бы заняться с молодой женой. Он с умыслом отправил с Изи всех бет. Оставшись с Агнией наедине, не желал думать о чутких волчьих ушах под дверью номера или даже на другом этаже. Но сейчас, когда Агния прямо спросила, не нашёл подходящих слов для ответа.
— Если ты не против, — сказала она, — то я бы хотела ещё немного пройтись по этой дороге. Видишь, там дальше маленькая часовенка. Мне бы хотелось туда заглянуть. И если боги будут милостивы, то мы найдём там священника.
— Ты сама говорила, что тебе не нужны лишние люди, чтобы благословить наш союз, — напомнил Хольгер.
— Это так. Потому мы заглянем туда только вдвоём. И если на то будет воля богов, сразу получим благословение. И я стану тебе настоящей женой. И когда вернёмся в гостиницу, ты решишься сказать мне то, о чём только что промолчал.
Хольгер улыбнулся. Как и сестра, Агния умела проникать в суть вещей.
Он обнял её за плечи, и они медленно пошли к часовенке. Идти туда было и правда недалеко. В воздухе всё сильней пахло ладаном и горьковато — свечным нагаром. Внутри находился один человек, читал молитвы, похоже.
— Боги милостивы к нам, — сказала Агния. Почуяла присутствие человека задолго до того, как это получилось бы даже у опытной беты. Она не знала, какое чудо собой представляет, и Хольгер не спешил её просвещать.
— Да, лунные волчицы выткали для нас особо прекрасный узор.
— Когда будем внутри, не говори о волчицах, м-м, хорошо?
Он кивнул.
— Я понимаю, милая, как для тебя это важно.
Хольгер поцеловал волосы Агнии и поднялся по ступеням, чтобы открыть дверь перед женой. Войдя вслед за ней, повторил то, что сказала она:
— Во славу Творца и богов, ангелов и архангелов, святых и добрых людей, а также архангела Люциана.
Пожилой священник поднялся с колен, и Агния, поклонившись, попросила у него благословения для создания семьи.
— Но я не знаю вас, крепко ли ваше решение, — сказал тот, переводя взгляд с Агнии на Хольгера.
— Наше решение провести вместе всю жизнь никто и ничто не изменит. — Хольгер достал из кармана пригоршню золотых и положил их на блюдо для пожертвований. — Попросите у Творца благословения для нашей семьи и много детей.
— …выросших в святой вере, — продолжил старик заученным тоном.
— И это тоже, — согласился Хольгер. Удивительно, но ему нравилось здесь. Лунные волчицы привели их к правильному человеку.
*~*~*
— Мне будет больно? — спросила Агния.
Хольгер опустился на корточки так, чтобы сидящая на краю кровати жена возвышалась над ним. Её волнение перед неизведанным было естественным, но он хотел, чтобы она прямо сейчас, ещё до того, как они легли в постель, забыла о страхе.
— Обычной девушке я бы честно ответил, что да, это может быть больно. Но ты теперь волчица, а значит, никакой боли не будет. Мы, волки, рождены, чтобы любить. Производя на свет детей, наши женщины не кричат в муках. И тем более они не кричат, зачиная новую жизнь. — Он слегка улыбнулся. — Только если от страсти.
Агния совершенно смутилась, опустила глаза, и он поднялся, чтобы сесть рядом с нею. Обнял её, и она доверчиво прижалась к его груди.
— Я никогда не причиню тебе боли, — пообещал Хольгер в дополнение к тем клятвам, которые дал в часовне перед ликами её богов. — Я буду тебя вечно любить. Что бы нас ни ждало на жизненном пути, ты никогда не пожалеешь о своём согласии стать моей парой.
Эпилог. Вольфганг. Здравствуй, любимая
Посланца Хольгера Вольфганг сразу узнал, хотя и не ожидал встретить кого-то из человолков в столице Богдании, да и в целом к югу от непроходимых в это время года Стеклянных гор. Перед свадьбой случайные неприятности были ни к чему, так что после проезда Вольфганга с сопровождающими перевалы на юг закрыли по его повелению. Все Стеклянные горы, понятно, закрыть не могли. Но недаром они веками защищали Богданию от угроз с севера.
Эта предосторожность, как и меры, предпринятые дедом — Хольгер, посаженный на серебряную цепь в Лунном дворце — не избавили Вольфганга от необходимости сейчас разбираться с соотечественниками. Если зимой кто и мог преодолеть трудный путь, то, конечно же, этот невозможный упрямец.
Хуже того, по словам Лайоша, альфа Хольгер пришёл в Богданию не один, а с верными сподвижниками и младшей сестрой.
Услышав об Изи, Вольфганг уверился в том, что знает цель, которую преследовал Хольгер. Мог удивляться только тому, что видел не самого Хольгера с Изи перед собой, а всего лишь посланника-человолка.
На расспросы Лайош не стал отвечать. Сказал, что все обстоятельства изложены в записке его господина.
Вольфганг долго держал в руках запечатанное письмо, не желая его открывать, читать и тем самым окончательно ломать надежды на продолжение дружбы. В голове крутились слова Лайоша, что Изи здесь. По всему выходило: если Хольгер решился отправиться сюда старыми перевалами, да посреди зимы, да с юной сестрой — он не готов к компромиссам, а полностью убеждён в своей правоте — твёрдом знании, какую жену Вольфгангу стоит ввести в Лунный дворец.
Хогги упрямее упрямого мула. Не желал понимать, что долг перед дедом и родом не оставлял Вольфгангу права поступить так, как он выбрал бы сам, будь его воля. Хогги не понимал, что вновь выслушивать уговоры и объяснения, от какого счастья Вольфганг отказывается — как сыпать серебряный порошок на открытую рану.
— На словах твой господин что-то просил мне передать?
Лайош безмятежно ответил:
— Только то, что написано в этой бумаге. Потому я молчу, так как лучше господина это дело не изложу.
Вольфганг прочитал письмо, к своему удивлению, ни разу не встретив слов «моя сестра», «прекрасная Изи», «Изольда — лучшая для тебя королева». Речь шла совсем о другом — немыслимом, невозможном в их обстоятельствах.
— Он обезумел? — Вольфганга обуяло искреннее возмущение. — Эту женщину мне в жёны по сватовству моего деда пообещал король Драгош. Ждут только её, назначен королевский бал, все готовятся к свадьбе. Наши имена объявляют в их главном храме уже неделю, начали ещё до моего появления здесь. Вся столица жужжит, что герцог Сташевский отдаёт старшую дочь за меня. Какая тут может быть замена? В таких обстоятельствах, когда каждая собака в Богдании знает, кто будет мужем, а кто женой, идти на попятный — страшный позор. Эту свадьбу может отменить только смерть, и то неуверен.
— Мне эти слова передать господину? — спросил Лайош, мгновенно растерявший всю доброжелательность.
Вольфганг смял записку в руке.
— Разумеется, нет. Я поеду на встречу. Попытаюсь его убедить отказаться от этой женщины.
Лайош ничего не сказал, но по его лицу Вольфганг понял, что уговорить Хогги не удастся. Непробиваемо упрямый, упорный, бьющийся всегда до конца, прозванный Берсерком за неукротимую волю к победе, Хольгер и в обычном состоянии был столь же сложным соперником, сколь и великолепным соратником. А теперь он будет биться за свою женщину. Истинную, по его — безумным — словам.
— Как Агния Сташевская стала его истинной? Как это вообще возможно, если она не волчица? — бросил Вольфганг с досадой.
Он больше говорил вслух, чем ждал объяснений, но Лайош ответил:
— Не знаю, господин Вольфганг, но, что они пара, видно с первого взгляда. Мы полагаем, лунные волчицы посчитали эту деву хорошей женой нашему господину по той причине, что она ведьмарка.
— Именно, она ведьма! Хольгер всегда ненавидел и опасался ведьм. Мы даже подшучивали над его страхами. По-дружески, разумеется.
Лайош кивнул.
— Да, его нелюбовь к ведьмам всем известна. Но госпожа Агния — хорошая ведьма. Она вылечила его. Если бы не она, наш господин бы погиб. Серебряная стрела вонзилась ему в бок, совсем рядом с сердцем. Я сам видел вытекающую из него красную и чёрную кровь. Он был почти мёртв, когда она взялась за дело. Удержала его душу, забрала у предков и вернула господина Хольгера к нам живым и здоровым.
