Ромалауша, как мне показалось, тоже что-то почувствовал. Или подсознательно увидел в госте себя молодого, только он, задумчиво прищурившись, спросил:
— Вы ведь не первый раз здесь, ваше высочество? Сдается мне, что мы уже встречались. Но я точно не был в Антарктиде. Где это? По ту сторону Кыргрыбского моря?
Мой любимый не стал терять времени на дурацкие легенды, а сразу взял быка за рога.
— Ваше величество, — без намека на акцент заговорил он, — нам нужна ваша помощь!
— Вот как? — нахмурился король. — На Антарктиду напали?
— Помощь нужна не Антарктиде, а… нам, — кивнул Гоша на меня. — Но еще более срочно — вам. Только другому.
— Как вас следует понимать? — еще сильнее помрачнел Ромалауша Величайший Из Рода Энатакоров и так далее.
— На другой складке вы — мой отец, — рубанул правду-матку любимый. — Я — наследник престола. Придворный маг избавился от меня, натравив акутуру, а теперь хочет убить вас. Или свергнуть. Или сначала свергнуть, а потом убить.
— Кто это меня хочет убить? — начал подниматься с трона король. — И чей я отец? А ну, повтори, подлый обманщик! Кому ты собрался запудрить мозги — мне, величайшему из рода Энатакоров? Ты набрался наглости назваться наследником престола? И привел с собой ведьму, чтобы я, поддавшись ее колдовству, отрекся в твою пользу от моего королевства?!
— Вы не так поняли! — выставил руки мой принц. — Это же все на другой складке, не на этой. Кроме ведьмы, но она тут вообще ни при чем.
— Как это ни при чем? — обиделась я.
Нашла тоже время, дурища. Король перевел на меня взгляд и сказал:
— Ну хоть один из лживой парочки решил сознаться. Тебя не казню, так и быть.
— Его тоже не надо! — попросила я. — Он хороший. И он вас не обманывает. Он сначала вообще попал на нашу складку — ну, там где есть Антарктида. Только он не ее принц, там настоящие пингвины царствуют, а такого же королевства, как и у вас. И папа его — тоже Ромалауша… Ой, сейчас, минуточку… Его величество Ромалауша Величайший Из Рода Энатакоров, Могущественных Правителей От Сотворения Мира И До Конца Его Дней. Вот. Правильно?
— Неправильно! — гневно выкрикнул король. — Особы королевских кровей не умеют лгать, а он уже наплел тут с три короба.
— Я абсолютно честен с вами! — гордо вскинул голову принц Пиктигоуша Энатакор.
И тут его яркая киношная одежда превратилась в прежнее недоразумение. Вовремя, ничего не скажешь. Досадуя, что такой казус произошел с любимым — словно подтверждение слов короля о Гошиной лжи, — я не обратила внимание на то, что и мое платье снова стало дырявым, а туфельки из кожи превратились в лапти из коры. Быстро закончилась сказка, добрая фея к нам, увы, не прилетела.
Ромалауша Величайший брезгливо поморщился и хлопнул в ладоши:
— Стража! Взять их!
— Вы обещали ее не казнить, — порывисто обнял меня принц.
— Я обещал это до ее вранья, — буркнул король. — Не хватало оставлять в живых помогающую заговорщику ведьму.
— Не казните хотя бы самого заговорщика! — воскликнула я.
— С чего бы вдруг? — удивился Ромалауша.
— С того, что он не заговорщик. Правда-правда! Присмотритесь к нему лучше — у вас же одно лицо!
— Это говорит лишь о том, что он изменил внешность ради своего гнусного заговора.
— Да нет же! — едва не разрыдалась я, но больше ничего сказать не успела — в распахнувшие двери вбежали стражники и схватили нас с Гошей. И лишь когда нас потащили из тронного зала, я, спохватившись, выкрикнула: — Скажите, как умерла ваша жена Радомиула?
— Что?! — побагровел король. — Какое тебе дело? Или ты и к этому приложила свои поганые руки?! Казнить ее немедленно! Нет, обоих! Стража, передайте мой приказ палачу!
— Простите ваше величество, — сказал один из стражников, — но у палача сегодня выходной, он ушел на рыбалку.
— Значит, завтра! Да, лучше завтра, я тоже хочу присутствовать, как раз после обеда у меня окно между приемами. — Ромалауша повелительно взмахнул рукой: — А сейчас — в каземат их!
Понимая, что хуже все равно уже не будет, я выкрикнула:
— Ее съел дракон или она утонула?! И где ее мог увидеть маг Лепектон? Ответьте!
Сама не знаю, почему мне стало так важно услышать ответы на эти вопросы. Меня саму завтра казнят, а я беспокоюсь о давно уже мертвой королеве! Но, видимо, в такой вот момент, когда все ненужное осыпается как шелуха, остается лишь самое важное, и моя интуиция, а может, ведьминское чутье это важное сейчас и унюхали. Но король, конечно же, не пожелал со мной разговаривать. Лишь злобно бросил перед тем как захлопнулась дверь:
— Завтра встретишь ее в мире мертвых и спросишь!
Стражники повели нас к выходу из дворца, и один из них шепнул мне на ухо:
— Ее унес дракон, я сам видел, был в охране королевы на том пикнике.
Гоша это тоже услышал и возмутился:
— Зачем вы лжете? Моя мать утонула!
— Твоя пусть хоть кашей подавилась, а королеву схватил и унес дракон! — возмутился стражник. — Мне никто не верит, даже преступники!
— Разговорчики! — рявкнул еще один стражник, видимо, старший в этой команде. — В дорожный патруль разжалую!
— И все равно это был дракон, — себе под нос пробормотал говорливый стражник. Очень тихо, но я услышала. И опять не знаю почему, но я ему поверила.
Нас вывели на задний двор, где посадили в крытую повозку с зарешеченными окнами. Двое стражников пристроились на облучке, трое сели внутрь вместе с нами, и мы поехали. Но путешествие длилось недолго — вскоре лошади остановились, и нас вывели к трехэтажному мрачному зданию, тоже с решетками на окнах. Не нужно было даже обращаться к моему ведьминскому чутью, чтобы понять — это тюрьма.
Там нас встретила внутренняя охрана. Старший привезших нас стражников сказал им:
— Этих двоих — в подвальный каземат! Завтра их после обеда казнят, а до тех пор охраняйте как следует, иначе его величество с вас самих головы снимет.
— Что они натворили? — спросил старший местной команды. — Одеты как нищие… Покушались на казну?
— Бери выше — на корону! Короля хотели скинуть, да мы не дали.
— Ну времена, — покачал головой охранник. — Если босота на трон стала зариться — жди беды.
— Сам ты босота, — буркнула я и кивнула на сурово-печального Гошу: — Это, между прочим, принц.
— А ты принцесса! — заржали все, даже лошади подхватили.
— Нет, но скоро буду, — бросила я мимолетный взгляд на любимого. — А когда-нибудь, может, и вообще королевой.
Стражники вместе с охранниками от смеха посгибались пополам:
— А куда корону нацепишь? Головы-то завтра не станет!
Этого я действительно не учла. Сделалось очень обидно. Между тем дворцовые стражники и тюремные охранники отсмеялись, первые уехали, а вторые заковали нам за спинами руки не в наручники даже, а в широкие железные браслеты, соединенные короткой цепью, и двое тюремщиков повели нас в подвальный полумрак по узкой каменной лестнице с выщербленными ступенями.
Потом нас вели по дышащему могильной сыростью коридору, освещенному колеблющимся светом закрепленных на стенах редких факелов. Тюремщики то и дело открывали и закрывали следом перегораживающие проход решетки, сворачивали в коридорные ответвления, и все это так долго, что я совершенно потерялась — ни за что бы не нашла обратной дороги в этом подземном лабиринте.
В конце концов нас куда-то привели. Как и по всему пути до этого, в темных каменных стенах через каждые метра полтора темнели массивные даже на вид двери с малюсенькими окошечками — только чтобы можно было просунуть миску с похлебкой — на что я, откровенно говоря, очень надеялась. Хотя бы пока на это, потому что до казни были еще целый вечер, ночь и утро, а кушать хотелось уже сейчас, и очень сильно. Вот уж никогда не думала, что накануне собственной смерти буду мечтать о тюремной баланде. Как непредсказуема все-таки жизнь! Почему-то вспомнилась фраза из старого фильма: «Кому и кобыла невеста». Очень даже верно сказано. Кстати, кобылу бы я сейчас, наверное, целиком проглотила.
