меня буквально за полчаса до начала торжества, чтобы успеть всунуть меня в нарядное платье, причесать и сделать какой-никакой макияж.
Естественно, мы опоздали на двадцать минут.
Когда мы втроем вошли в зал полный разных лю… существ, то все взоры сразу обратились на нас.
Тристан и Николаус стояли подле повелителя Шартасса и о чем-то снисходительно беседовали с ним. Сам же повелитель был несколько бледен, но в остальном никак не выражал, что раны его беспокоят. Он с мольбой посмотрел на сына, но Амат и бровью не повел, наградив отца таким презрительно-холодным взглядом, что тот сразу как-то сдулся.
— А чего ты хотел? — тихо выговаривал ему Тристан — Надо было позволить внучке тебе голову отчекрыжить — все равно бесполезная вещь в твоем организме. Как ты государством до сих пор управляешь только… Дай им время остыть для начала, может и простят на радостях, когда внуки появятся на свет.
Повелитель лишь кивнул Тристану, давая понять, что услышал и принял к сведению.
Когда все гости собрались, то Шартасс вышел в середину зала и начал речь. К нему сбоку и чуть сзади подошли пара нагов — советник со своей дочуркой, которая сейчас светилась, как начищенный медный таз.
— Дорогие мои соплеменники! Сегодня в нашей стране случилось радостное событие! Мой второй сын, принц Аматсар, связал себя со своей истинной парой! Магический нерушимый брак был заключен между ним и внучкой его величества Тристана Громхольда леди Алексией Джон-Громхольд! Возрадуемся же!
С лица советника медленно сползало довольное выражение лица, а его дочь сейчас исполняла роль недвижимой статуи с раскрытым ртом.
— Но позвольте, повелитель — покраснев как рак, начал советник — вы же обещали, что моя дочь станет женой его высочества. А сегодня должна была состояться их помолвка.
— Когда мы с вами это обсуждали, то мой сын уже был женат. Вы это знали и скрыли от меня, желая получить еще больше власти. И именно по вашему настоянию и совету я совершил глупейшую вещь в своей жизни, чуть не убив собственного сына. Поэтому с сегодняшнего дня вы, советник, освобождены от занимаемой должности и завтра покинете дворец вместе со своей дочерью. Вам надлежит сидеть в родовом поместье без права его покинуть — холодно отчитал его повелитель — Я разберусь с вами позже. И не дай боги вам ослушаться — повешу на воротах. Обоих — прошипел он уже так тихо, чтобы никто, кроме самого советника его не услышал.
От новоявленного свекра нам преподнесли богатые дары. Но я даже не взглянула в эти сундуки с украшениями и золотыми монетами, лишь кивнув ему в ответ.
Мужья также не изъявили никакого интереса к побрякушкам.
— В ответ я хочу преподнести небольшой подарок всем гостям сегодняшнего бала — громко ответила я и дала знак слугам.
— Надеюсь, ты не танцевать будешь? — ехидно спросил Ник.
— Что? Папочка нажаловался? — так же хитро усмехнувшись ответила я.
— А то. Знаешь, как старика проняло? — хохотнул он — до сих пор твоих сюрпризов боится.
— Нет. Танцевать не буду, а вот угощение преподнесу. Пусть потом давятся тут своей гадостью и слезы льют, кусая хвосты.
— Вот, ты злая женщина. Хочешь, чтобы половина Сардана эмигрировала к нам в Виордан?
— А вы их не пускайте, визы не давать, на границе заворачивать.
Ник смеялся громко и заливисто, даже до слез.
В этот момент слуги вкатили столики, на которых пирамидой были выставлены креманки с мороженым, разложены тарталетки и канапе.
Я попросила местного мага, чтобы он создал холодную завесу над мороженным.
Мужчина постарался на славу — даже шел мелкий редкий снежок над пирамидой.
Гости аккуратно принюхивались и пробовали на вкус новое лакомство. А я схватила единственную порцию мороженого с карамелью и поднесла Амату.
— А это твое любимое.
Он посмотрел на меня со всей возможной любовью и поднес первую ложку ко рту. Когда лакомство попало на язык и раскрылось во всей красе, глаза Амата широко раскрылись и он так странно посмотрел на меня. Доев все, он вдруг склонился ко мне и прошептал одну фразу:
— Я все вспомнил.
А мне вдруг стало так легко, словно гора с плеч упала.
По залу то тут, то там пролетали восторженные вздохи и стоны.
Спустя двадцать минут все угощение было сметено со столов до последней крошки. Повелитель тоже попробовал и не смог устоять. Его пораженно-ошарашенное лицо я запомню надолго.
После начались танцы, а я, подарив каждому мужу по одному, чувствовала, что больше не хочу быть тут.
Я тихо попросила, чтобы они отвели меня обратно в покои и помогли мне принять ванну.
Уговаривать их не пришлось — облизнув меня взглядом, они быстро подхватили меня под руки и тихо смылись со мной из зала.
Алексия.
Добирались мы до покоев… долго. Но весело. Мужья то и дело зажимали меня на каждом углу и одаривали ласками и поцелуями. И когда мы, наконец-то, добрались до спальни, я уже была распалена настолько, что просто сорвала с них одежду, разорвав на части.
— Тише, милая — усмехнулся дракон — мы оба тут и теперь никуда от тебя не денемся.
— Обещаешь?
— Обещаем — прошептали мне с двух сторон.
Меня в четыре руки аккуратно освободили от тряпок и также аккуратно уложили на прохладные простыни. И пока дракон терзал мои губы, наг спустился поцелуями по животу к самому сокровенному местечку. Его раздвоенный язык порхал над чувствительным бугорком, вырывая из горла стоны удовольствия, которые тут же выпивал дракон. Несколько минут — я и просто словно бы разбилась на миллиарды мелких искр, а затем снова собралась воедино. Хайден нежно посасывал и покусывал мою грудь, а Аматсар встал между моих ног и провел головкой своего члена по моим разбухшим лепесткам. Он дразнил меня, очерчивая руками мои бедра, слегка царапая когтями.
— Амат! — простонала я.
И он тут же резко вошел в меня на всю длину. Его движения были то плавными, то резкими, он менял угол проникновения, вырывая из меня крики, пока мой голос не осип окончательно.
Я практически достигла второго оргазма, когда Амат содрогнулся всем телом и издал гортанный рык.
Его почти сразу же сменил дракон, заканчивая начатое нагом. А принц захватил в плен мои губы, вбирая в себя мои крики и мое дыхание.
Мы пришли к финалу одновременно с Хайденом.
— Я понял, как я по тебе с-скучал — прошептал Амат. Сейчас его глаза были чернее ночи — даже крапинки
