— Ох, красавица! — по-отечески улыбнулся он. — Переодевайся в свое, я сейчас еще туфли поищу, были где-то. Вдруг подойдут.
Когда я уже была в своем и, нежно поглаживая ткань, складывала наряд в коробку, из которой его и извлек Жигор, раздался стук в дверь.
— Кого нелегкая к ночи принесла?! — раздался голос старика. — Нина, если одета, открой, пожалуйста, я сейчас подойду.
— Одета, — отозвалась я. — Сейчас открою!
И пошла вниз по лестнице, подошла к входной двери и распахнула ее. Взглянула на стоящего за ней и ахнула.
— Нина? Что ты тут делаешь? — вскинув красивые брови, спросил стоявший по ту сторону порога его светлость Дарьяр Базальтовый.
Глава 43
— Ниночка, я их нашел, — на лестнице появился Жигор с парой нежно-розовато-бежевых туфель в руках.
Увидев его светлость, стоящего на пороге, он как-то странно крякнул и открыл рот от удивления.
— Позволите войти? — спросил Дарьяр, взглянув на старика.
— Да, конечно, ваша светлость, проходите, — произнес дедушка, подбирая отвисшую челюсть и указывая носками принесенных из закромов туфель вверх, туда, где за лестничным пролетом находилась гостиная.
— Вы присаживайтесь, — засуетился старичок, когда мы оказались около небольшого столика и мягких кресел. — А я сейчас заварю чаю.
Он сунул мне в руки туфли и унесся, снова исчезая в недрах дома.
— Ты решила заняться расследованием, хоть и не получила на то моего дозволения? — глухо спросил Дарьяр, нехорошо глядя на меня.
Я глаза закатила. Ну вот опять! Подозревает в каких-то грехах. Это он меня так из-за человеческого происхождения воспринимает или просто не нравлюсь?
— Я тут из-за платья, — указала ему на лежавшую на диванчике коробку, в чьих картонных объятьях находился неожиданно ставший моим наряд.
В голове почему-то пронеслась странная мысль: «Если жених видит платье невесты до бала, то это плохая примета!» И я тут же накрыла коробку крышкой, пряча от глаз Дарьяра свой вечерний туалет, и туда же, аккуратно, каблучками вверх, запихала туфли.
— Как ты смогла найти вечернее платье у лавочника, торгующего по большей части мужскими рубашками? — поразился мой дракон.
— Так же, как и оказаться в доме пострадавшей в одном из происшествий, которые ты расследуешь — чистая случайность и немного удачи, — пожала я плечами, присаживаясь на край дивана, рядом с заветной коробкой. — Но раз уж я тут… Могу я остаться?
— А вот и чай! — войдя в гостиную с подносом в руках, сообщил Жигор, тем самым переключая внимание на себя и давая возможность его светлости не отвечать.
Вскоре чашки были полны, и мы все медленно отхлебнули горячий напиток. Меня перекосило. Содержимое чашки показалось настолько горьким, что я с трудом смогла подавить приступ тошноты. Какая гадость! Взглянула на драконов. Они отпили спокойно и даже с выражением удовольствия на лицах. Ну, может быть, у них тут такой чай в чести. Мне кофе черный, когда я его из отцовской кружки в пятилетнем возрасте отпила, тоже показался настоящей отравой, а к двадцати я его ох, как полюбила. Может и тут, так сказать, не доросла. В итоге чашку я поставила и, борясь с подступающим к горлу комком, старалась на нее даже не глядеть.
— Могу я узнать, ваша светлость, с какой целью вы посетили мое скромное жилище? — осторожно поинтересовался наконец старик.
— Я бы хотел из первых уст услышать о произошедшем с вашей внучкой, Жигор, — заявил прямо Дарьяр. — Понимаю, снова вспоминать тот день не хочется, но это важно.
Старик побледнел, отставил чашку, вздохнул глубоко и потер переносицу.
— Да мне и рассказать-то особо нечего, ваша светлость, — начал он. — Руида легла спать, как обычно. И я лег. А на рассвете прибегает ко мне городовой, говорит, что ее на площади нашли. Вот и весь сказ.
Дарьяр еще некоторое время расспрашивал дедушку: не вела ли Руида себя странно, не появились ли новые знакомые, не было ли чего подозрительного? Но на все вопросы Жигор отвечал отрицательно. Все было нормально, обыденно, беды не предвещало.
— Бедная моя Руидочка! Кому ей зло сделать понадобилось? — выдал дедушка, а я отметила, что совсем недавно он мне уверенно говорил, что виноват озерный черт. Или так у них всех злодеев величают? — Я ж на площадь бежал! Аж босиком. Ботинки надевать, а они мокрее мокрого. Не иначе, как кот соседский ночью пробрался опять и снова мне в них нагадил, ирод! А как внученьку мою увидел на площади, так сам чуть не помер! Сердце остановилось сперва, а потом как застучало, чуть не выпрыгнуло. Там мне и поплохело. Вместе нас принесли в дом этот, на кровати положили… Только я-то поднялся, а Руидочка моя — нет!
— Можем мы ее увидеть? — спросил Дарьяр.
Мы?! Кажется, князь имел в виду и меня тоже, и это не могло означать только одно: я допущена к расследованию. Вот бабуся-то обрадуется!
— Да, конечно, — старик поднялся, мы — следом.
Он провел нас по коридору и остановился у одной из дверей, вздохнул тяжело и отворил ее. Я сглотнула и заглянула внутрь. Там, прямо у окна, лежала облаченная в белое платьице очень красивая светловолосая и до ужаса бледная девушка. Вот цветом кожи, как та побелка, которой потолки задувают порой. Руки на груди сложены, странно как-то, будто в замок.
Дарьяр шагнул внутрь, подошел к несчастной, ладонь протянул, повел над ней, распространяя легкое магическое свечение. Я губу закусила, борясь с собственным нежеланием подходить ближе. Прибить это противоестественное чувство опасности, какое возникает при виде покойников, удалось только напоминанием, что Руида не мертва, просто… Ну в коме, что ли… В итоге я подошла, осмотрела внимательно девушку.
— Что-то заметила? — спросил шепотом Дарьяр, переставая колдовать.
— Нет, — произнесла я в ответ, глядя на молодую красотку с жалостью.
Ей бы гулять, глазками стрелять в потенциальных женихов, а она… Провела по волосам несчастной заботливо, вытащила застрявший там маленький засохший бутончик, и, не зная куда его деть (ну не на пол ведь бросать!), зажала в руке. Кажется, это был цветочек лусторции…
— Но мне надо подумать… Может быть что-то и всплывет, вырисуется, — добавила я искренне.
Со мной так бывало, выскакивала какая-то правильная мысль, когда ее совсем не ждешь! Ключи потеряет кто-то из мелких моих, я хожу, ругаю растяпу, прикидываю сколько изготовление дубликатов стоить будет и тут — бац! — вспоминаю, что возле магазина на дереве краем глаза связку видела. Нашу связку! Кто-то нашел и подвесил. И бегут мои растеряшки забирать потерянное! Очень хотелось мне, чтобы и сейчас я что-то важное заметила, что-то, что поможет и бабульке призрачной моей, и Дарьяру, и этой милой девушке с ее дедом.
— Спасибо, — кивнул его светлость Жигору и отправился на выход.
Из дома старика мы с князем вышли вместе, вместе прошли до той самой площади, где нашли Руиду, вместе остановились у маленького фонтанчика, обошли его, посмотрели друг на друга, безмолвно говоря, что никому из нас новых хороших мыслей по делу в голову не пришло. Я подставила руку под прохладные струи воды, задумалась. Как-то паршиво было на душе, до дурноты. До дурноты физической, тошнотной.
— Тебе нехорошо? — спросил дракон.
Посмотрела на Дарьяра. Он казался встревоженным и немного озадаченным. Показалось, что он беспокоится. За меня?
— Просто впечатлилась я этим всем. Дедушка Жигор был так подавлен, сердце у него болит. Я это ощутила прямо. Вот и все, — ответила сбивчиво.
— Тогда я провожу тебя до резиденции, — сообщил дракон. — Хотел заглянуть в местное управление правопорядка, но…
— Не надо, — остановила я. — Со мной все нормально. Вполне могу сама дойти. У тебя дела поважнее!
Не хотела, чтобы Дарьяр меня опекал, и чтобы проявлял заботу не хотела. Понимала внутренне, что его присутствие рядом становится чем-то важным и даже нужным, и не желала усугублять, боялась утонуть в этом ощущении. Знала, могу ему поддаться. И если он еще раз так мягко мне улыбнется, как тогда, когда мы шли с пляжа… Нет, я не могу. И не должна. А то потом будет слишком больно расставаться! А ведь расстаться придется. Так или иначе…
