ему очень благодарна.
Как назло, тотчас припомнила о нашей с дедом проблеме. Горько вздохнула и поймала странный взгляд Ксаньи, полный сомнения в моём умственном здравии. Да, такой сложно перепутать с любыми другими гримасами, коих у неё оказалось бессчётное множество.
Подошла к столпотворению у моей двери и серьезно произнесла:
– Не знаю, на что вы надеетесь, но я прибыла в академию, только чтобы учиться на ловца морских ларгов. Точка.
Разогнавшаяся на долгий монолог кураторша, осмыслив сказанное мной, прикрыла рот. Остальные участники немого диалога продолжили буравить меня обиженными взглядами, пока один из них не протянул какой‑то клочок бумаги.
– Но что же тогда это?
Я брезгливо перехватила измятую и слегка влажную от пота записочку, развернула и кое‑как прочитала растёкшиеся чернила:
«О мой любимый плюшевый зайчик…» – На большее меня не хватило, во рту стало приторно‑сладко, я скривилась и скинула бумажку на пол.
– Ужас какой!
Градус обиды на представителей мужской половины общаги возрос вдвое. Но мне было всё нипочем, пока со мной Ррон. Поэтому храбро выдала, даже не дрогнув голосом:
– Это же не мой почерк. Не знаю, кто решил вас таким образом разыграть… но, судя по вашему виду, у него это вышло с блеском.
– А ты? – Ксанья посмотрела на меня сощуренно. – По тебе видно, что ты об этом все‑таки знаешь…
– Конечно, знаю! – я кивнула в сторону записки, скинутой на пол. – Сегодня на вводном занятии мою парту засыпали ответами на подобную вульгарщину! Поэтому, кстати, я была вынуждена покинуть кабинет…
– Да, об этом. Ректор назначит тебе наказание за прогул, – Ксанья кивнула и обернулась к негодующим парням. – Ну? Вы всё услышали? Более я вам не позволяю находиться на женском этаже. Свободны!
– А… как же, – за спиной Ррона подал голос Леман.
– Ты тоже, Дранси, – Лорбель была неумолима. – Это правило относится ко всем мужчинам общежития.
Но куратор чароплётов не унимался.
– А как же вот эта махина, – он наконец сказал что‑то более информативное. – Она тоже уйдет с нами на мужские этажи?
– Нет! – я вскричала на опережение. – Это мой голем, и ему позволили охранять меня в моей комнате. Сам ректор разрешил выделить ему еще одну кровать!
– Да‑да, помню, – кураторша кивнула в сторону двери в мою спальню. – Мы её кое‑как разместили, а дальше уж ты сама.
В кои‑то веки я была благодарна ловчихе, но ровно до того момента, пока не зашла внутрь бедлама под названием спальня.
Однако Ксанье было мало, судя по её ехидному оправданию:
– И это… Пока мы её перли и кружили по комнате, прикидывая, куда бы поставить, невольно задели шкаф…
Сказала бы сразу, что разломали всю мебель в моей комнате, кроме одной‑единственной кровати.
– Сладких снов, Мия, – гаденько бросила кураторша, когда развернулась ко мне спиной, прошла к Леману и схватила его за плечи: – Я же сказала, идем. Тебе здесь больше делать нечего.
– Но этот же… он же в мужской туалет залезал, пока я там был… Эм, не суть. Он же тоже мужик, получается?
– Не получается, он голем, – успокаивала его ловчиха, уводя прочь по коридору. – И вообще, забудь ты об этой Гибрец. Она птица не твоего полета.
К слову, звучало это так унизительно. Уф. Почему она меня так невзлюбила? Хоть убейте, не пойму!
Эх…
За что люблю Ррона, так это за его трудолюбие. Первым делом он принялся разгребать завалы и складывать обломки моей и без того скудной мебели в угол.
Ранее я бы с легкостью применила печать восстановления, и дело с концом, однако сейчас, припоминая слова деда, решила не рисковать. Страх сковал всё моё тело, когда я вновь прокрутила в голове ответ Арэла про незавершенный контур печати, магическое истощение и исчезновение голема поутру.
Допустим, сейчас я была сыта и полна энергии. Ррон, судя по его активности, тоже. Облегченно выдохнула и невольно залюбовалась буграми его мышц, когда он перекладывал сломанные деревяшки с места на место. Когда же перехватила его насмешливый взгляд, покраснела до корней волос и кинулась помогать.
Ведь он же не слуга. Да, нас связывала магия, и да, я призвала его в этот мир. Но между нами не было подчиняющий печати. Почему он так рьяно мне помогает? Непонятно. А глядя на то, как ведут себя остальные ллиски, кроме моей семьи, мне тем более становились неясны его мотивы. Может быть, он как‑то узнал или почувствовал, что не может отходить от меня далеко, если дед не соврал? И значит, поэтому слонялся в день моего поступления по залу бабушкиного дома. Искал меня, когда его нашла мама и сама привела в академию?
Столько вопросов, на которые сложно было получить ответ без возможности нормально с ним поговорить. Поскорее бы дед занялся его обучением!
Правда, молчание наше было таким уютным, таким… странным и одновременно приятным. Я подавала ему детали и попутно разбирала свои вещи, складывала их горочками на подоконнике, он работал технично и расставлял деревяшки у стены в углу, а какие‑то клал на пол. Часть самых больших из них сложил под новую, принесенную, кровать, которую придвинул к окну.
И снова нам придется спать на одном матрасе, между прочим. Что удручало и радовало одновременно. Нет, на пол я его не пущу, однозначно. Но в этот раз интуиция мне подсказывала, будет сложно уснуть, лежа рядом.
Не знаю, как это объяснить. Стоило нашим пальцам соприкоснуться, как по телу пробегали магические разряды. Кристаллы пощипывали, задевая нервные центры. Приятная дрожь разливалась по телу совершенно против моей воли! И как называть это чувство, я, увы, не ведала.
Но, что более удивительно, мне было мало и хотелось еще. Я мечтала его обнять, прижаться щекой к мускулистой груди, послушать биение сердца. Странно, нелогично и даже неправильно. Ведь он не кристаллиск, в конце‑то концов!
– Мия, – вздрогнула, когда услышала его голос. Низкий, хрипловатый, довольно грубый, но не отталкивающий, а наоборот.
Вопросительно посмотрела на него. А он на меня…
Молчит. Лишь пару раз моргнул своими черными глазами с зеленой радужкой. В последний момент, когда почти осмелилась протянуть руку и погладить его по щеке, я всё‑таки отдернула себя, услышав:
– Нет…
Изумлению моему не было предела. Так он что‑то все‑таки запомнил из дедушкиного объяснения, пока мы обедали? Или это големша постаралась?!
– Я, нет, Ррон, – продолжил он свою мысль. – Я Аарон. Аарон Лейк.
В наступившей тишине были отчетливо слышны изумленные хлопки моих ресниц, по крайней мере, мне точно, сквозь звон в ушах. Неожиданное осознание позволило облегчённо выдохнуть. Ведь он «нет» сказал не на мою попытку прикоснуться, а про Ррона!
Ох, за секунды после отказа я уже успела свариться на маленьком огне без всяких специй. Настолько неприятны были испытанные чувства.
Вместе с тем пришел стыд и запоздалое понимание того, как я невольно обижала жестоким отказом Лео и остальных, когда они пытались
