Я же носа наружу не выказывала. Не трогал меня Горан все это время, и на том спасибо. Моей заботой сейчас была Марфа. И судя по знакам ее тела, тяжкий недуг ее взял в плен. С трудом Яринка смогла обжечь еще четверть печати на моей спине, на больше сил у нее не хватило. Еще четверть чернела магическим узором на бледной коже. Со временем оно само сотрется. Но освобожденной магии не хватило, чтобы полностью излечить Марфу. И времени у меня не было.
Нужны были еще и травы.
И как назло девчонке утром стало лихорадить. Тянуть больше не было сил.
— Аглая, я могу выйти за пределы поселения. Мне надо в лес.
Волчицы, что наводили чистоту в зале, замерли да молча переглянулись. Солнечная старушка на миг нахмурила лоб и глянула на меня недоверчиво.
— За чем тебе в лес, милая?
— За травами. Марфе плохо, нужно отвар укрепляющий сварить. Плохо ей…
— На все воля богов, милая, раз не исцелиться сама. Значит, слаба духом, и такова ее доля.
Услышать подобное для меня оказалось ужасней пощечины.
— У вас нет целителя в селении? — аккуратно молвила я, наблюдая, с каким снисхождением глядят на меня остальные бабы в помещении.
— Только повитуха.
Пожала плечами Аглая.
— А если хворь? Рана тяжкая?
— У каждого своя доля.
Говорить здесь было не о чем. Возможно, Русале объясню, что мне надо, и она принесет с лесной поляны. Пусть и острая на язык, но девка была неплохой. Ершистая, как ежик, чуть что — сразу колючки выпустит.
Терема я вправду не покидала, стршась глаз жителей селения. С Гораном я тоже старалась лишний раз не видаться. Да не попадаться его серым очам.
Комнатушка да узкий коридор — вот что я видела за последние две семицы.
Внезапный крик, доносящийся из распахнутого окна, вытащил меня из раздумий. Посреди двора лежала молодая девчонка. Совсем дитя, из носа тонкой струйкой текла кровь, а кожа волчицы стремительно белела. Глаза прикрылись сном, испуганная мать подбежала и сжала в своих объятьях. Истошно вопила. Но люд вокруг лишь охал и ахал.
Я не успела все обдумать в голове, мгновения, и я уже на ступеньках бегу на улицу.
— Приподними ей головку, вот так! К себе на колени ложи!
Но нерадивая мать как будто окаменела, и делать то, что велено, не делает. И двинуться с места не думает. Ярость накатила огненным шаром.
На очах попалась растерянная Русала с охапкой дров, губы сами шепнули.
— Русала! Голову ей придержи. Живее!
Отцепившись от странного паралича, волчица уронила дрова и, ловко оттолкнув продолжающую хлопать глазами волчицу, бережно придержала головку дитя руками.
Я чуяла, как под моими руками слабо бежит кровь по жилам. Должно быть, что-то с сердцем или же…
Прижала два пальца к носу девки. Не дышит.
— Ярина!
На мой крик из избы вскочила припорошенная сном девчонка, словно воробышек, она на ходу поправила косы, чуть не запутавшись в лаптях.
Ярина не Русала, на войне много поведала. Оттого быстро скумекала, что надобно делать.
Пока я ритмично отпускала кулак по ее груди, Яринка магией направляла воздух в ее распахнутые уста.
Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем грудь девочки легонько сама поднялась, без моей помощи.
— Быстро ее в дом!
Незнакомый мне волкодав подхватил девочку на руки. И занес в терем. Бабки-сплетницы бросились следом, причитая на злых духов. И бубня мольбы богам.
От этой суеты завертелась голова. Захлопнув дверь прямо перед острыми носами паникерш, я кивнула Яринке. —
— Раздень ее.
А сама кивнула молодому волку.
— Дай кинжал и выходи!
Не задумываясь лишний раз, мне всучили острый клинок с резьбой на рукоятке, ловко достав его из-за пояса. И решительно покинул комнатушку, бросив прощальный взгляд на бьющуюся в судорогах девочку.
Отпустив широкое лезвие на угли догорающего камина, я мимолетно глянула на толстую дубовую дверь.
Вроде закрыта.
Спустила платье с плеч, обнажив спину, и перекинула косу через плечо.
Подхватив лезвие двумя руками за нагретую рукоятку, я сунула край платья в зубы. И, завернув руки назад, наугад примерно прижгла место, где посчитала, что должна быть метка.
— Мммммм… Ммммм.
Огненная боль обрушилась между лопаток. Слезы брызнули из глаз. И я почувствовала легкий прилив силы. Сместила лезвие в сторону дрожащими руками. И снова нестерпимая боль и на сей раз сильный флер магии. Чуть справа…
— Ммммм.
— Снежа, что ты… Боги! Снежа, немедленно отпусти нож, дурная голова!
Лезвие и так соскользнуло с моих обожженных рук. По спине ползали языки пламени, а по жилам — магия. Рухнув на колени, я уронила воротник платья с зубов. Тяжело дыша.
Кое-как поправив одежду, я рукавом стерла мокрые щеки и глаза и ползком подобралась к девушке.
— Снежинка, у тебя ожоги… Надо мази… Отвара…
— Позже. — прохрипела я, руками водя вдоль хрупкого тела. — Держи душу, Яринка, золотуха у нее, как и у Марфы. Надо темных духов из легких вытаскивать.
* * *
— Что она с моим дитем делает⁈ Впусти меня, Русала! Впусти! Я не позволю белой суке мою дочь калечить!
— Калитку прикрой, и чтобы я больше дурных слов про госпожу не слышала! Горан прознает, язык отрежет и прибьет на столб, чтобы все видели. Она, в отличие от тебя, хоть что-то делает! А ты застыла на месте и глазами хлопала. Тоже мне мать называется!
— Русала!
— Что, Русала⁈ Ты на меня так не гляди, Бажена! Твои соседки сразу звон пустили, что давно Милава у тебя понурая ходит. Молва ходит, что ты дочку свою еще и кнутом приласкала.
— Моё дите, творю, что хочу!
— Я вот Горану об этом скажу. Глянем, как ты тогда запоешь⁈
— Да ты дочь шлю…
— Бажена, рот свой прикрыла!
Рявкнул третий голос, схожий на Даньяра. Младшего брата я видала не чаще старшего, но чуяла его пристальный взгляд на себе почти всегда. За дверью раздалось постукивание мужских сапог и вкрадчивый говор второго из братьев.
— Что тут у вас вновь творится?
— Милаве дурно стало, чувства потеряла прямо во дворе. Пока все бабы, как куры, кудахтали, прибежала Снежинка и Яринка. Увели ее туда. Вот ждем. Но, кажись, худо дело, я почти не слышала сердца девчинки.
Русала вывалила все как есть. Быстро и по-своему, да бы никто не посмел ее перебить или поправить. Тяжелый у нее норов, намучается ее нареченный.
Дубовая дверь колотилась от крепкого стука, привлекая мое внимание.
— Снежинка, зайти можно?
Даньяр.
— Заходи.
Пришлось пустить волкодака внутрь, да бы утихла смута за дверью. Впрочем, высокий широкоплечий молодой волк с чернявыми волосами ниже лопаток вошел один. Он был как две капли воды похож на своего старшего братца. Разве что косичек было меньше, только две, прикрепленные сзади шнурком, оставив гриву шелковистых волос ниспадать по плечам. И моложе выглядел лицом, не было острых контуров и холодных серых глаз. Молодец во всем подражал брату, но зеленые живые очи были по-мальчишески живыми. А у Горана вечно серо-грозовые.
Кто-то, видно, попытался прошмыгнуть вслед за волком, но не вышло. Русала просунула тонкую ручку. Ухватив незванного гостя за шиворот, и дернула обратно в коридор. Дверь хлопнула.
— Как она?
Внимательный взгляд юного волкодака прошелся по спящей девочке. И сместился а меня. Чернявые брови нахмурились.
— Пока что спит. Но хворь у нее паршивая.
Даньяр поджал губы.
— Выживет?
— Если дадите нам ее нам вылечить.
Тихонько фыркнула себе под нос всегда спокойная и тихая Яринка. Но, напоровшись на лютый взгляд волка, прикусила язык. Видно было, что волкодак хотел ей что-то ласковое сказать, да удержался. Переметнув взгляд на меня.
— Горан тебя кличит, пойдем.
Глава 16
— Ты слишком долго.
Мрачным взглядом встретил нас Горан, восседая на своем троне. Массивный стул из дерева, с резной спинкой и срубленными головами волков на подлокотниках.
