В конце тетушка настолько расчувствовалась, что даже меня обняла. А я все также не выдавила из себя ни слезинки. Одежда Мел была настолько полита слезами, что ее можно было выжимать. Мне кажется, что когда карета тронулась с места, и дом скрылся за поворотом, все путешественники я вздохнула с облегчением.
За окнами потянулись унылые однообразные пейзажи, наполовину скрытые холодными осенними дождями. Мы мало разговаривали между собой, погруженные в свои собственные размышления. Я думала о том, что дядя был в чем-то прав, называя меня бессердечной. В странной смеси чувств, наполняющих мою душу, было манящее ожидание дороги, любопытство и чуть-чуть гордости за самостоятельно принятое решение. Ни сожалению, ни грусти, места не осталось.
Мелинда большую часть времени дремала или смотрела в окно. О чем думал барон, мне неизвестно.
На ночь мы останавливались на постоялых дворах, пару раз снимали комнату в доме. Но в целом недельное путешествие слилось в серую дождливую ленту.
Я обрадовалась, когда сквозь эту мокрую пелену впереди замаячили шпили столицы.
Ничто не заставляет совершать столько необдуманных поступков, как долгое ожидание.
Шпили , замеченные мной издалека, так и остались далеким силуэтом, потому что, не доехав до столицы, карета свернула к загородным резиденциям, разбросанным чуть южнее столицы.
Посольство Серых ожидалось через две недели и чем меньше оставалось времени до их прибытия, тем медленнее тянулись дни. Неизвестно, что бы насочиняли себе два десятка молодых, пышущих жизнью и здоровьем, ничем не занятых девиц за это время, если бы не отточенная годами мудрость устроителей подобных мероприятий.
Всех девушек поселили в загородном, тщательно охраняемом дворце, за пределами столицы, выделив каждой роскошные апартаменты. Мне как личной служанке тоже досталась отдельная комнатка, которая оказалась ничуть не хуже той, что была у меня в дядином доме.
С компаньонками (няньками, горничными, даже фрейлинами) прибыли почти все, но поскольку лишь одна я собиралась отправиться следом за невестами до самого Запретного края, они меня сторонились. Я тоже не стремилась навязать свое общество.
Благородных барышень сразу же загрузили разными приятными хлопотами: посещением столичных модисток, загородными прогулками и пикниками, танцами, уроками этикета, домашними представлениями. Каждая могла выбирать занятие по душе. Их заваливали приятными подарками и веселым времяпрепровождением с раннего утра до позднего вечера. И в то же время, как будто невзначай, отделили от любого нежелательного общества, вроде молодых людей или бравых офицеров, и ненавязчиво, между делом рассмотрели и изучили со всех сторон. Я, как часть обслуги, принимала участие лишь в проведении мероприятий и заботе о Мелинде, и со стороны мне хорошо было видно, то о чем у самих барышень задуматься времени совсем не было.
Чем дальше, тем больше я восхищалась мудростью организаторов - будущих невест погрузили в атмосферу праздничного и волшебного ожидания, в сказку. Если бы не дата приезда Серых, неотвратимо висящая над всеми…
Мне казалось, что эта яркая мишура выглядит как попытка извинения и прощания одновременно. Своеобразная компенсация за то, что девушкам предстоит расплатиться своими судьбами за всеобщую безопасность.
На людях я училась называть Мелинду госпожой, никак не проявляя нашего родства, но наедине она звала меня по имени и сестрой, желая ощущать рядом кого-то близкого. За эту искренность, за эту теплоту я была благодарна. Как бы я не твердила, что внутри у меня только холод и пустота, что мое сердце давно мертво, за долгие годы, проведенные в дядином доме, моя душа зазябла. И теперь отогреваясь в лучах чужого тепла, в чувствах сестры, которая была способна искренне смеяться, любить и ненавидеть, я снова начала ощущать свою причастность к жизни. И ради этих, давно позабытых ощущения, готова была отдать кузине всю преданность, на которую способна и заботиться о ней, даже если это будет единственным делом, которое я сделаю в жизни.
Тот, кто никогда не умирал внутри, не ощущал, как мучительно больно ничего не чувствовать, не хотеть, быть ко всем равнодушным, не поймет моих чувств. Я просто надеялась, что чужая весна, позволит если не разбить, то хотя бы надколоть камень, в который закована моя душа. И желала ей счастья.
Даже среди множества благородных девушек Мел выделялась красотой, хорошим воспитанием и изяществом, и я гордилась ей. Она была похожа на чистое теплое утро, такая же нежная и прекрасная. Если бы я сумела, то напророчила бы ей хорошую судьбу, но это было неподвластно мне. Такое могут делать лишь те, кто владеют Силой, а еще те, кто переступил Грань, отказавшись от Дара в пользу могущества и колдовства. А я Силой больше не владела.
Барон на время ожидания поселился в столице, и за две недели мы ни разу не видели его. Все девушки смогут повидаться и попрощаться с родственниками лишь в короткое время между официальным представлением послам и церемонией передачи невест.
Но как бы медленно не тянулось время, день приезда Серого посольства все-таки настал. В последнюю ночь от волнения и непонятных чувств большая часть девушек вовсе не сомкнула глаз. Как-то получилось, что постепенно, одна за одной они стянулись в комнаты к Мел, где та дрожащими пальцами перебирала приготовленные на утро одежды и украшения, а я как могла, успокаивала ее.
От того ли, что я оказалась старше большинства из них, или потому что отправлялась в путь по своей воле, а может видя мое спокойствие, девушки думали, что я полна уверенности. Вырванные из дома и привычного круга они искали у меня утешения, забыв на эту ночь, что я намного ниже их по положению, что они не замечали меня раньше. На несколько часов стерлись все титулы, забылось прошлое, неважно было будущее, вокруг меня на огромной кровати сидели маленькие напуганные девочки, и я отгоняла их страх, пела тихие гортанные песни моей далекой южной родины, гладила по волосам, обещала, что завтра все будет хорошо. Одна за одной, они закрывали глаза, успокоенные и убаюканные моим голосом и обещаниями. Вот задремала Мел, уткнувшись мне в плечо, вот, положив под голову ладошку, совсем по-детски засопела младшая королевна из соседней Цедерны, а рядом с ней свернулась уютным клубочком обычно холодная и неприступная Аллия. Я тихонько переложила голову Мел со своего плеча на кровать, укрыла девушек одеялами. И отошла к окну. Там в темноте холодного осеннего парка неуверенно срывались первые снежинки. Видно северные послы везли с собой не только товары для продажи, но и зимнюю стужу.
