Да, и еще одно. Мне отнюдь не доставило удовольствия идти по ее стопам.
О том, что я не настоящая Рианнон, в Партолоне знали всего трое: Аланна, ее муж Каролан и Клан-Финтан, мой муж. Все остальные решили, что я поразительно переменилась несколько месяцев тому назад. Примерно в то же самое время я взяла себе укороченный вариант ее имени — Рия. Разумеется, народные массы не должны были знать, что предмет их поклонения перенесся в Партолону из двадцать первого века. Но это еще не все. К моему полнейшему удивлению, богиня этого мира, Эпона, дала ясно понять, что именно я и была ее Возлюбленной. Уф!
Деликатное покашливание вывело меня из задумчивости.
Служанки говорят, что прошлой ночью вы снова были у памятника Маккаллану и провели там больше времени, чем обычно, — с тревогой проговорила Аланна.
Я люблю там бывать. Сама знаешь, — Я вспомнила о скользящем черном пятне, поэтому избегала смотреть ей в глаза. — Аланна, помнишь, ты рассказывала мне о лакее Рианнон?.. Кажется, его имя начиналось с буквы «Б».
Брес, — с отвращением подсказала Аланна.
Точно, Брес. Кажется, ты говорила, что он поклоняется темным богам?
Да, говорила, — озабоченно прищурилась Аланна, — Брес был наделен злобной и темной силой. Почему вдруг вы вспомнили о нем?
Я пожала плечами и постаралась говорить невозмутимо:
Не знаю. Наверное, холодная темная ночь навеяла на меня страх.
Рия, в последнее время меня тревожит то, что вы…
К счастью, Аланну прервал звук приближающихся шагов. Кто-то резво шлепал по мрамору.
Ваше вино, миледи, — произнесла нимфетка, вернувшаяся с подносом, на котором стояли два хрустальных кубка, наполненных, видимо, моим любимым мерло.
Спасибо… — Я пошарила в памяти, вспоминая ее имя, пока брала кубок и передавала второй Аланне, — Норин.
— Не стоит благодарности, Возлюбленная Эпоны! — Девчонка, быстрая как ветер, тряхнула рыжей гривой и заспешила прочь.
Очень бойкая девушка.
За возвращение наших мужей, — предложила я тост, надеясь сменить предмет разговора.
Мы с Аланной звонко сдвинули кубки, и она неожиданно покраснела как маков цвет.
За наших мужей, — нежно улыбнулась подруга и глотнула из кубка.
Тьфу! Ну и бурда! — возмутилась я, едва не сплюнув вино, нюхнула край кубка и поежилась от мерзкого запаха, ударившего в нос, — Неужели звание Возлюбленной Эпоны больше ничего не значит? Почему мне все время достается всякая гниль?
Я поняла, что говорю с несвойственным мне раздражением, и ужаснулась. К тому же у меня глаза все время на мокром месте. Какого черта?
Рия, позвольте мне попробовать.
Аланна забрала у меня кубок, понюхала вино, сделала большой глоток, потом еще один.
Ну? — не скрывала я огорчения.
Вино отличное, — посмотрела Аланна мне в глаза. — С ним все в порядке.
Вот черт! — Я рухнула в кресло, стоявшее у накрытого банкетного стола— Значит, я умираю. У меня рак, опухоль мозга, аневризма или еще что.
В горле у меня защипало — верный признак того, что сейчас я снова разревусь.
Рия!.. — произнесла Аланна, сев рядом и ласково взяв меня за руку, — Возможно, вы стали раздражительны после всего, что вам пришлось пережить в нашем мире.
«Ну да, конечно, раздражительна. Что, черт возьми, она имеет в виду? Того и гляди, ей захочется пустить мне кровь или просверлить дырки в черепе для выхода вредных ков или сотворить надо мной нечто столь же средневековое».
Я принялась лихорадочно вспоминать, как из хлебной плесени готовят пенициллин.
Каролан сможет вам помочь, — утешила она, похлопав меня по руке.
Да, твой муж разберется, что со мной не так.
«Черта лысого. В этом мире не существует никаких технологий и медицинских учреждений. Скорее всего, он решит пропеть надо мной какую-нибудь немелодичную песенку и заставит выпить отвар из лягушечьих соплей. Я обречена, разрази меня гром».
Теплая ванна всегда вам помогает, — сказала Аланна. Она поднялась и потянула меня за собой, — Идемте выберем прелестный наряд и подходящие украшения, — Она подождала, пока я неохотно встала, и добавила: — Сегодня утром, пока вы занимались с Эпи, приходил ювелир. Я заставила его оставить все новинки. Кажется, среди них была прелестная пара бриллиантовых серег и роскошная золотая брошь.
Ну, если ты настаиваешь.
Улыбаясь друг другу, мы покинули банкетный зал. Аланна знала о моей слабости к драгоценностям, способным почти всегда излечить меня от дурного настроения так же легко, как и время, проведенное с Эпи, моей необычной кобылой, которую я не без оснований назвала в честь богини Эпоны. Эпи была лошадиным воплощением меня самой. Она тоже считалась Возлюбленной Богини. Между нами установилась прочнейшая связь, которую можно было считать волшебной.
— Эй! — осенило меня на полпути к купальне. — Возможно, я так странно реагирую на то, что происходит с Эпи.
Накануне первого дня ноября, в Самайн[2], кобылу сводили с жеребцом, что происходило традиционно каждый третий год. Число три в Партолоне считалось магическим, как объяснила мне Аланна. Когда приходил срок, лошадиная инкарнация Эпоны должна была зачать, дабы обеспечить плодородие земли для будущих урожаев. Первое ноября наступало через пару дней. Неделю назад доставили жеребца, и с тех пор Эпи потеряла покой, проявляла характер, что было совершенно ей не свойственно.
Рианнон никогда не реагировала на циклы Эпи.
Не знаю, то ли так полагалось для Избранной Эпоны, то ли Рианнон была такой эгоистичной дрянью, что оставалась бесчувственной к настроениям кобылки? — Не успела Аланна ответить, как я продолжила: — Или, возможно, Рианнон сама всегда была в охоте, поэтому не замечала особой разницы.
Мы обе расхохотались, и я почувствовала, что напряжение немного спало. Двери в купальню охраняли двое моих восхитительных воинов. В служении Эпоне я нашла несколько положительных моментов. Тот факт, что она оказалась богиней воинов и имела «в своем штате» сотню мужественных красавцев, был одним из преимуществ моей новой работы. Я отметила, что охранники надели кожаные туники поверх своей летней униформы, состоявшей, по сути, из одной набедренной повязки, и не удержалась от вздоха разочарования при мысли, что все эти горы мускулов теперь прикрыты.
Да, я замужем, но ведь еще не труп, черт возьми.
Меня окутал запах теплой минеральной воды и горящих свечей. Из глубокой водной глади маняще поднимался пар. Журчание воды, непрерывно наполнявшей бассейн, и тихий шум водопада — это излишки стекали во второй бассейн, поменьше, — так и звали расслабиться во влажном тепле. Мне захотелось погрузить ноющее тело в воду по самое горло и как следует отмокнуть.
