— Надеюсь, Что так, — произнесла я, закончив вытираться и восхищенно проведя рукой по блестящей ткани, которую поднесла мне Аланна, — По-моему, они превосходная пара, и наплевать, что он моложе. Что-то мне подсказывает, что любой кентавр, которого полюбит Виктория, должен быть молодым и чрезвычайно атлетичным.
Мы обе рассмеялись в знак согласия. Я завернулась в полотенце, опустилась на пуфик перед туалетным столиком и отдалась умелым рукам Аланны, пытавшейся усмирить мою непокорную рыжую гриву.
Мне все-таки необходимо подрезать волосы.
Я мысленно подсчитала.
В этом мире я находилась почти полгода, а до этого не укорачивала свои густые кудри несколько недель, прежде чем меня переместили сюда. Боже, моего парикмахера Рика хватил бы удар, если бы он увидел меня сейчас. Он всегда говорил: «Подруга, не понимаю, почему ты раньше позволяла дотронуться до своих волос женщине. Все они твои соперницы, поэтому ищут любую возможность испортить тебе внешность. Лично я не против, чтобы ты выглядела потрясающе. Мы с тобой, скажем так, не в одной лодке». Нужно признать, в чем-то он был прав.
Женщины не стригут волос.
Я фыркнула, вспомнив, что Клан-Финтан говорил примерно то же самое несколько месяцев назад.
Позволь мне просветить тебя, подруга, — обратилась я к ее отражению в зеркале, — Если время от времени слегка подрезать концы волос, то от этого будет только польза. Клянусь, я видела больше секущихся волос за последние полгода, чем за последнее десятилетие. Можно подумать, мы живем в приюте пятидесятников.
Аланна промолчала. Она постепенно привыкала к моей лексике, принесенной из другого мира. Сейчас, видимо пребывая в радостном возбуждении, подруга верила, что я не стану срывать на ней зло. Да-да, в буквальном смысле. Говорю же, Рианнон не была приятной особой.
Я молча размышляла, как мне ввести в Партолоне массовые стрижки, пока Аланна возилась с моей протеской и накладывала на лицо косметику. Когда я впервые очнулась в этом мире, то испытывала неловкость оттого, что Аланна мне прислуживала. Ведь она абсолютный двойник Сюзанны, моей лучшей подруги в другом мире, поэтому мне казалось каким-то святотатством, что ли, позволять ей причесывать себя, одевать и баловать. Но потом я пришла к выводу, что являюсь для Аланны работой. По местной традиции она была моей рабыней. Я сочла это смехотворным и глупым, о чем не замедлила ей сообщить. Так что теперь я говорю себе и всем окружающим, что она моя личная помощница, и позволяю делать ей свое дело.
Ладно, признаюсь, мне нравится внимание.
Сюзанне всегда превосходно удавалось все, что связано с понятием «настоящая леди». Иначе и быть не могло. Она родилась и воспитывалась на юге Миссисипи и только во взрослом возрасте перебралась в Оклахому, которую никто не считает частью истинного Юга. А на Юге умение быть леди прививается, видимо, на генетическом уровне, ему даже другое измерение не помеха, потому что Аланна определенно отвечала всем требованиям Юга.
Она пожала мне плечо в знак того, что прическа готова. Я поднялась и протянула руки в стороны, позволяя ей обмотать вокруг моего тела блестящий отрез золотистого шелка так, чтобы он ниспадал красивыми складками, подчеркивая округлости фигуры и длинные ноги.
Подержите здесь, пока я отыщу новую брошь.
Я придержала скользкую материю у левого плеча, а моя подруга и помощница рылась в целом ворохе золотых блестящих украшений, скопившихся на туалетном столике.
Вот она, — протянула Аланна мне украшение, чтобы я одобрила, — Ну не изумительна ли?
Боже, какая красота! — восхищенно выдохнула я.
Это была миниатюрная золотая копия моего мужа: рвущийся вперед воин-кентавр, с украшенным бриллиантами эфесом меча, который он держал обеими руками, с развевающимися волосами — или гривой, если угодно, — и горой мускулов, как лошадиных, так и человеческих. Миниатюра была исполнена так правдоподобно, что на секунду мне показалось, что кентавр на ладони шевельнулся. Впрочем, в этом мире всякое бывает.
Ух ты! — пожирала я глазами брошку, пока Аланна ее прикалывала, — Она даже похожа на него.
Я тоже так подумала, — отозвалась Аланна, повернулась и взяла со столика новую пару кольцеобразных серег, обсыпанных бриллиантами, — и решила, что это поднимет вам настроение.
Сережки заиграли огнем, поймав пламя свечей.
Бьюсь об заклад, не дешевые вещички, — заметила я, вдевая серьги в уши и с удовольствием отмечая их тяжесть.
Разумеется, дорогие. Для Избранной Эпоны… — И мы закончили предложение в один голос: — Все только самое лучшее.
Аланна протянула мне тонкий золотой обруч, украшенный древним блестящим янтарем, и я надела его на голову. Он удобно обхватил лоб, словно был сделан по моим меркам, как будто я родилась в этом статусе и была избрана Богиней для особых привилегий.
«И ответственности», — напомнила я себе.
Неудивительно, что я полюбила этот мир. Здесь мой муж, мои друзья, мой народ, который зависит от меня и доверяет мне. К тому же статус наместницы Богини предполагает значительно большую зарплату, чем у школьной учительницы из Оклахомы. Что ж, скажем прямо, лоточник, торгующий бургерами в этом штате, зарабатывает больше любого учителя. Я уверена в том, что настоящей Рианнон приходится ежедневно убеждаться в этом.
Выглядите чудесно. Личико бледное, но прелестное.
Спасибо, мамочка, — Я скроила ей гримасу.
В дверь купальни решительно постучали.
Входите! — крикнула я.
Вбежала бойкая маленькая нимфетка Норин.
Миледи! На западном склоне заметили воинов, — выдохнула она.
Тогда идемте их встречать!
Рия, ваша накидка.
Помогая надеть накидку, подбитую горностаем — в этом мире не существовало активистов движения за права животных, — Аланна напомнила мне о приближающихся холодах. Затем она тоже завернулась в похожую штучку, и мы готовы были выступить. Сердце у меня радостно забилось, когда две женщины отошли в сторону, пропуская меня вперед.
Я вышла из купальни, тут же свернула за угол и прошествовала по личному коридору, который вел на главный внутренний двор храма Эпоны. Один из моих воинов распахнул дверь, и мы втроем высыпали на площадь, заполненную людьми.
Да здравствует Эпона!
Да благословит вас Богиня, леди Рианнон!
Будь благословенна, Избранная Эпоны!
Я улыбалась и весело махала толпе служанок и гвардейцев, которые расступились передо мной, давая пройти по двору, мимо фонтана в виде рвущейся вперед лошади, над которым клубился пар минеральной воды, к гладкой мраморной стене цвета слоновой кости, окружавшей храм со всех сторон. Перед входом на территорию храма собралась, к моему удовольствию, большая толпа, чтобы поприветствовать воинов, вернувшихся домой.
